====== 8. БЫВШИЕ ======

ГЛАВА 8. БЫВШИЕ

Голоса из разрушенных лет, предрассветные тени,

И кошмары в разорванных снах, и бесцветные дни,

И знакомые танцы на старой, обшарпанной сцене,

И попытки укрыться от лютого страха в тени.

Эта тень – городов, кабаков, где ты ищешь забвенья,

Но находишь тревогу, а в ней полумрак, полусвет.

Ты по зыбкой дороге, где прошлого пляшут виденья,

Убегаешь из прошлых, тобою разрушенных лет!

И не сделать тебе ни на час, ни на миг остановки,

Не почувствовать вкус молодого хмельного вина,

За спиною – погоня, и нет уже прежней сноровки,

Не отбиться, не скрыться, и страха полна тишина!

Ну и пусть, ну и пусть преисподняя мрачно клокочет,

Ад живет на земле, он – в твоей полной хрипа груди,

Равнодушны рассветы, страшны сумасшедшие ночи…

Но какие закаты на этом жестоком пути!

Эти строки Саша набивал на экране лэптопа, сидя в бизнес-джете, который взлетел из Внуково и теперь несся над облаками в неизвестном направлении.

Мурзин исподтишка наблюдал за парнем. Он уже отметил про себя, что частный самолет не произвел на Сашу никакого впечатления, по крайней мере внешне. Тот бросил равнодушный взгляд на салон с видом человека, который уже не впервые видит подобное, и вопросительно посмотрел на Мурзина. Тот указал на кресло рядом с иллюминатором, сам устроился рядом. Саша не задавал никаких вопросов, даже о том, а куда они, собственно, летят и зачем, и сразу уткнулся в свой лэптоп.

Не потому что ему все было безразлично, совсем нет. Просто происходящее напоминало ему сон – странный, затянувшийся сон. Ночной жаркий секс, утро в объятиях Старшего. Завтрак, бронированный мерс с джипом охраны, аэропорт, бизнес-джет… Саша терпеливо ждал, когда же сон закончится и наступит пробуждение. И незаметно для себя задремал под мерный гул двигателя самолета. Перед глазами поплыли воспоминания… *** Москва, 2004 год На самом деле постоянный появился у Саши, потому что так приказал ему Игорь. Саша не возражал. Не только потому, что это была воля Хозяина, но и потому что он сам был заинтересован в постоянном. Из практических соображений. Саша рос белоручкой, не умеющим даже гвоздь вбить толком. И когда он остался один, его квартира стала медленно, но верно приходить в упадок. Стали грохотать краны в ванной. Саша знал, что надо сменить прокладки, и даже знал, что это очень просто. Задачка для трехлетней девочки. Но сама мысль о том, что ему придется делать это самому, вводила его в ступор. Не потому что он был таким уж неженкой, барчуком, привыкшим жить на всем готовом (хотя, отчасти был, конечно). Просто это рушило все бастионы, которые он воздвиг вокруг своего внутреннего мира. Это властно вытаскивало его во внешний мир, которого он панически боялся. Это могло показаться странным: Саша спокойно принимал то, что он был шлюхой, то есть рисковал своей репутацией, здоровьем, даже жизнью. Но с ужасом думал о том, что ему предстоит заменить прокладку в кране, что-то сделать с подтекающим бачком унитаза, починить соскочившую с петли дверцу шкафа… Он не мог преодолеть странный психологический барьер. Наверное, если бы Игорь приказал ему починить унитаз, Саша сделал бы это. Он и всё остальное сделал бы. Но Игорю бытовые проблемы Саши были до фонаря, а испрашивать санкцию тот стеснялся. Да, никто на свете не понял бы Сашу. Ни для кого такой проблемы не существовало. Она была только у Саши в голове. Причем была проблемой неразрешимой. Саша тогда пустил все на самотек. Он продолжал писать стихи, тексты для композиций уже трех групп, а также начал сочинять исторический роман … Но роман не получался. Выходила ерунда, Саша это видел. А вокруг все приходило в упадок. Поэтому он лишь обрадовался, когда Игорь попросил его (Саша воспринял это как приказ) поселить в своей квартире Андрея. Андрей был из «мальчиков». Но он не был гламурной пидовкой. Гора мускулов, минимум интеллекта, максимум согласия на всё. Родом Андрей был то ли из-под Харькова, то ли из-под Херсона, учился в каком-то невнятном вузе непонятно на кого, с жильем в Москве у него были вечные проблемы. – Посели его у себя, у тебя все равно двушка, а парню сейчас жить негде, – сказал Игорь Саше. – Можешь даже спать с ним. Только жопку свою береги, у него елдак еще тот. Твоя жопка, конечно, уже тренированная, но тут дело такое… Елдак у Андрея был и впрямь еще тот. Наверное, все 25 см. Это Саша почувствовал в первый же вечер, когда Андрей без лишних слов завалил его в постель. Сашина хорошо тренированная и уже видавшая виды задница с трудом выдерживала его напор. Но Саше нравилось. Он вообще заводился от жесткого секса, а Андрей был не из тех, кто разводил ваниль в постели. Было даже непонятно, как этот мускулистый качок с огромным достоинством вообще может выступать в роли пассива. – Да я же уни, – пожав плечами, объяснил Андрей. – Могу и так и сяк. Знаешь, сколько среди клиентов тех, кому нужно, чтоб их выебали? Больше, чем тех, кто сам хочет ебать! Ну так это ж супер, ты ебешь, а тебе еще бабки за это отваливают! Саша не собирался брать с Андрея плату за проживание (ему это и в голову не пришло), но Андрей сам сказал, что будет платить «впополаме» за коммуналку, квартплату и хавчик. А кроме того, у него оказались золотые руки. Он исправил, починил, отремонтировал в квартире Саша все, что только было можно. Теперь квартира имела вполне пристойный вид, и было не стыдно звать гостей. Но Саша не звал гостей. Он никогда устраивал в своей квартире ни вечеринок, ни попоек. Само собой, никогда он не водил к себе клиентов. Сексом с Игорем он занимался только в его квартире (кстати, Игорь и сейчас, живя с милашкой Вадиком, регулярно вызывал к себе Сашу). Квартира была крепостью Саши, частью его мира, в который он никого не хотел пускать. Но вселение в этот мир Андрея прошло неожиданно безболезненно. Андрей не напрягал Сашу, хотя между ними не было ничего общего. А может быть, именно благодаря этому и не напрягал. Им не о чем было друг с другом говорить кроме бытовых проблем. Сашины интересы – поэзия и старинная музыка – для Андрея были пустым звуком. Андрея интересовал футбол и блокбастеры. Их он и смотрел, лежа на диване в наушниках, пока Саша, тоже в наушниках, слушал Вивальди, Боккерини, Баха, Перголези… Или листал томик Блока. Или что-то писал. Регулярно они уходили ночью «на работу» – чаще поодиночке, но изредка вдвоем, когда какой-нибудь клиент требовал сразу двух мальчиков. При этом за сутки они могли обменяться всего парой-тройкой слов, а о чем им было говорить? Трах между ними был регулярный… Они были идеальными сожителями, но не более того. Причина расставания была банальной и пошлой: Андрей подцепил у одного из клиентов сифилис. Хотя вроде бы предохранялся. Причем клиент обвинил во всем Андрея и выкатил претензии Игорю. Как там Игорь улаживал проблемы с клиентом, было неизвестно. Но он сам выпер Андрея из квартиры Саши, отправив «лечиться». Сашу Игорь заставил немедленно пойти тщательный внеплановый медосмотр. Это был момент, когда Саше, как назло, предстояла встреча с очень важными клиентами, и Игорь страшно боялся потерять бабки, если самый ценный его мальчик окажется заражен. Но у Саши ничего не нашли, он был абсолютно здоров. Однако Андрея он больше не видел. Говорили, что тот вроде бы нашел нормальную работу. В «фирму» он больше не вернулся. Саша воспринял его исчезновение так же спокойно, как и появление. Это никак не касалось его внутреннего мира. Вообще, многие замечали эту его отгороженность, равнодушие к окружающим. В универе у него были свои воздыхатели. Один из них, наиболее упорный, долго клеившийся к Саше, в конце концов в отчаянии назвал его «бесчувственным шкафом». И в каком-то смысле он был прав. Саша был наглухо закрытым. Но почему-то эта закрытость лишь притягивала к нему людей, словно они пытались понять, а что там внутри у этого парня, обладавшего непонятным обаянием, проявлявшимся не в броской красоте, которой не было, а во всем – в голосе, в пластике движений, в глазах, в улыбке пухлых губ, даже в повороте головы. В универе каким-то образом прознали, что Саша пишет тексты для довольно известных групп, и это добавило ему популярности. Его приглашали в гости, с ним искали знакомства. Его, наконец, просто хотели. Он умел общаться со сверстниками, однако близко к себе не подпускал никого. Он боялся за свой внутренний мир. А еще он очень боялся, что в университете узнают, каким образом он зарабатывает себе на дорогие шмотки и прочее. Безразличие Саши к внешнему миру странным образом сочеталось в нем со страхом перед этим миром. Саша вовсе не был бесчувственным эгоистом. Он умел сопереживать, обладая даром выслушивать собеседника, причем выслушивать, не перебивая и не давая советов, лишь изредка бормоча банальные слова утешения и ободрения. Людям рядом с ним становилось легче, Саше открывали душу очень многие. А он свою – никому. Именно способность к сопереживанию привела к нему второго его постоянного сожителя. Как ни странно, им оказался тот самый Вадик, на которого Игорь променял Сашу. Собственно, Вадик в общих чертах повторил путь Саши. Очень красивый, очень изящный и очень женственный паренек, которому было всего 19 лет, оказался у Игоря в постели. Правда, в отличие от Саши, он к тому времени уже имел богатый сексуальный опыт и принадлежал к числу тех, про которых говорят: «у него на голове корона». Вадик был уверен в собственной неотразимости, в том, что мир вращается вокруг него и что все вокруг ему должны просто потому, что он такой прекрасный и неповторимый. Из-за этого он вдрызг разругался с родителями, которые с ужасом наблюдали, как их сын стремительно превращается в «конченого педика», умеющего только клянчить деньги на шмотки, развлечения и прочее. Мысль о том, чтобы работать, Вадик отвергал напрочь (не вагоны же ему, хрупкому разгружать), учиться он тоже не хотел и все усилия направлял на поиск принца (желательно на белом мерседесе), который влюбится в него и возьмет к себе на ложе, усыпанное розовыми лепестками, и все вокруг будет в шоколаде, а сверху – небо в алмазах. Короче, обычная мечта среднестатистической пидовки. У Вадика она вроде бы сбылась. В одном из ночных клубов ему встретился принц. Молодой, красивый, белокурый, дорого и стильно одетый. Обладатель белого мерседеса. И кучи бабок (по мнению Вадика). Само собой, это был Игорь. После пары комплиментов прекрасного принца Вадик возомнил себя принцессой. Гигантское самомнение и опилки вместо мозгов не позволяли ему понять, что принц действует по давно обкатанной технологии. Какое-то время обеспечивает красивую жизнь, а потом предъявляет счет. Вадик думал, что это навсегда. Он привязался к Игорю и страшно боялся, что принц его бросит. Он замечал, что принц ему изменяет, и закатывал истерики, которые, впрочем, быстро и умело Игорем пресекались. А в парне с серыми глазами Вадик сразу почувствовал опасность. Он заметил, как Игорь смотрит на этого парня, которого перед его приходом пренебрежительно назвал «бывшим». Это был взгляд не на бывшего. Это был совсем другой взгляд… Поначалу Вадик хотел снова закатить истерику, но сдержался. Он не понимал, что в этом парне такого. Вадик же был красивее, изящнее, эффектнее. А в этом-то что? Ну да, глаза необычные. А в остальном… И тут даже до опилок в голове Вадика дошло, что дело было как раз в этом другом. Не слишком красивый парень обладал таинственной магией притяжения. И при этом был странно недоступен, как будто жил в другом измерении, а здесь была лишь его проекция, голограмма, обладавшая гипнотическими способностями. Вадик был в смятении. И когда выяснилось, что этот парень является сексуальным рабом принца, то тут уж он постарался взять свое. Вадик унижал сероглазого парня как мог. Таскал его за волосы, плевал в него, вытирал об него ноги. Но это не приносило ему удовлетворения. Он чувствовал, что рабу все это безразлично. Как будто прекрасный Вадик – не более чем комнатная собачка, которой позволено играть с гостями, тявкать на них и кусаться. А Игорь… Вадик перехватывал взгляды Игоря, которые тот бросал на сероглазого парня. Взгляды, полные то ли сожаления, то ли досады. Когда Игорь предложил тройничок, то Вадик хотел было заартачиться, но не смог. Потому что ему самому уже нравился этот парень, лишенный всякой гордости, но при этом необъяснимо неприступный. Но в постели, во время тройника, когда сероглазый делал Вадику охрененный минет и одновременно отдавался Игорю, Вадик чувствовал себя лишним. Словно его не было. И это была уже не ревность к Игорю. Вадику хотелось, чтобы сероглазый заметил и оценил его, такого замечательного, прекрасного, несравненного! Но сероглазый, доведя Вадика до экстаза, остался все так же наглухо закрыт и недоступен. Во время появлений Саши в доме Игоря Вадик измывался над ним как мог. Но тот по-прежнему как будто не замечал его, хотя и выполнял все его капризы. Вадик хотел устроить Игорю истерику с требованием, чтобы этого «бывшего» больше никогда не было в «их» доме. Но отчего-то боялся не увидеть больше сероглазого. И, кроме того, чувствовал, что Игорь откажет. Кончилось все как обычно. Игорь поставил Вадика перед фактом, переведя его из разряда принцесс в разряд шлюх. Будучи хорошим психологом, Игорь легко давил на нужные кнопки в душе Вадика. Он знал, что деваться тому все равно некуда: с родителями тот разругался вдрызг и возвращаться не хотел, ни работы, ни специальности у него не было. Единственное, что умел и любил изнеженный Вадик в свои 19 – это трахаться. Игорь, то запугивая, то рисуя Вадику сладкую жизнь с богатыми клиентами, легко добился своего. Вадик уже привык жить красиво. И поскольку Игорь одолжил ему приличную сумму (чтобы поглубже затянуть милашку в долговую яму), Вадик, недолго думая, снял квартиру в центре Москвы. Сразу трешку. Там он стал устраивать оргии, причем такие, что вынужден был съехать уже через месяц по требованию хозяев квартиры, которым соседи пригрозили обратиться в полицию. Потом Вадик снял квартиру похуже… Да, он вовсю подставлял свою задницу, получал за это деньги от Игоря… Но отсутствие мозгов в итоге оказалось сильнее. Вадик совершил три вещи, которые Игорь строго запрещал. Он сам стал брать деньги с клиентов (типа бонусы). И встречаться с клиентами тайком от Игоря, чтобы не делиться с ним. Наконец, Вадик подсел на иглу, а для Игоря, самого завязанного на торговлю наркотой, это было табу. Его мальчики должны быть здоровыми, свежими, холеными. Игорь не подсовывал элитным клиентам «бракованный товар». Разведка у Игоря была поставлена отлично, он пользовался услугами службы безопасности Силецких, поэтому о секретах Вадика узнал очень быстро. Вадик моментально был изгнан из «фирмы». Перед этим с ним поговорили люди из службы безопасности Силецких, чтобы сопляк держал язык за зубами. Эти убеждать умели. Растерянный, перепуганный Вадик бросился в ноги к Игорю. – Пшел нахуй. Торгуй жопой на вокзале или на трассе. Мне ты нахрен такой не нужен, – вот и все, что он услышал в ответ на свои униженные мольбы. Вадик был в отчаянии. Изнеженный, избалованный, развращенный, он не понимал, что ему теперь делать. Некоторое время он еще тусовался в том самом фитнес-клубе. Он все надеялся разжалобить Игоря. Но тот его игнорировал. «Голубенькие мальчики», на которых Вадик прежде смотрел как принцесса на грязных крестьянок, теперь и близко не подпускали его к себе. Они знали: Вадик – отыгранная карта. Исключение, как ни странно, составил тот самый сероглазый. Когда жалкий, оплеванный всеми Вадик подошел к нему, Саша его не оттолкнул. Ему было жаль этого паренька. Саша не испытывал к Вадику никакой ненависти, несмотря на унижения и оскорбления. Может быть, из-за атрофированного чувства собственного достоинства. Или же из-за того, что закидоны Вадика были ему глубоко по барабану. Одним словом, Саша приютил Вадика. Правда, как и положено, испросил разрешения у Игоря. Тот поначалу стал на дыбы, даже отхлестал Сашу по щекам. Потом не удержался, поставил Сашу раком и жестко оттрахал. А Саша был лишь счастлив. Он снова был нужен Хозяину. Игорь же, насладившись сексом с Сашей и засунув в него анальную пробку, пришел в хорошее настроение. – Ладно, пусть поживет у тебя. Но смотри, не подцепи от него что-нибудь. Сам знаешь, это тебе дороже встанет. И учти, он нарк. Уже конченый, я знаю, что говорю. Думаешь, ты, такой добренький, сумеешь его на путь истинный наставить? Дурак ты. Ну, раз хочешь поиграть в приют, так и быть, поиграй. Только за вещами смотри и за деньгами. Да, и еще. За то, что я позволяю ему жить у тебя, ты ежемесячно будешь мне отстегивать двести баксов. И радуйся, что не триста. В этом был весь Игорь. И в своих прогнозах он оказался прав. Вадик поселился у Саши. Они спали вместе, причем нежный, хрупкий Вадик вовсю с удовольствием трахал мускулистого Сашу, не желавшего становиться активом. Общих интересов у Саши с Вадиком не было, как и с Андреем. Вадика интересовали только шмотки, собственная внешность и реалити-шоу. Он мечтал стать участником одного из этих шоу, пробиться в эфир, стать звездой… Вадик с упоением мечтал вслух, каким крутым он станет и уж точно найдет себе настоящего принца… Саше он был благодарен, но воспринимал его скорее как вынужденный этап в свой блестящей карьере. Впрочем, карьера Вадика развивалась не в мире звезд, а в мире полусвета. Саша не раз заводил с ним разговоры о том, что вообще-то надо пойти учиться, работать, что не будет же он торговать своим телом до пенсии. «А ты-то сам кто?» – парировал Вадик. Саша хмурился, но молчал. Помимо «дани» Игорю за проживание Вадика, он еще давал деньги и самому Вадику. Не слишком большие, но давал. Вадик всё просаживал на шмотки и походы в клубы. Поначалу с Сашей, потом все чаще один. Оттуда он возвращался в лучшем случае на следующий день. Опухший, обдолбанный. Иногда, впрочем, с деньгами, понятно, каким местом заработанными. А потом Саша стал замечать, что из дома стали пропадать вещи. Незаметно. По одной. И денег как будто стало недоставать. Да, Игорь оказался абсолютно прав. Черты лица Вадика стремительно заострялись. Под глазами появились черные круги, а сами глаза запали, превратившись в антрацитовые уголки, полные страха и отчаяния. На руке были заметны следы от уколов. Один раз Саша нашел заныканную за шкафом дозу. Выкинул ее. Ответом была истерика Вадика. Саша не знал, что делать. Ясно было, что уговоры бесполезны. Вадик пошел вразнос. Однажды утром, придя домой после «ночной работы», Саша обнаружил срач в квартире и неизвестных, явно обдолбанных парней. Вадик лежал в отключке с голым задом. Пожалуй, впервые в жизни Сашу охватило бешенство. Он даже не подозревал что способен на такое: выпер торчков из квартиры, попытался привести в чувство Вадика. Тот все никак не мог понять, «а че такого, ну подумаешь». Саша понимал, что Вадика надо выгонять, добром это не кончится. Но не мог. Не мог просто взять и выставить человека за порог. Все тянул время, хотя уже ни на что не надеялся. За помощью к Игорю обращаться не хотел. Однако все решилось само собой. Вадик пошел в клуб. Что там было и кого он там подцепил, Саша так и не узнал. Только Вадик не вернулся. Ни на следующий день, ни через день. Ни через неделю. Его мобильник сначала молчал, потом вообще отключился. Саша понимал, что случилось нечто нехорошее. Но что предпринять, понятия не имел. Наконец, его вызвал к себе Игорь. – Этот твой торчок ласты склеил. Подцепил таких же в клубе. Передоз, короче. Вчера были похороны. Саша молчал, опустив глаза. Внутри не было ни боли, ни потрясения. Только пустота. Холодная, безжалостная пустота. – Значит так. По всем его телефонным контактам менты шерстить начали. На предмет наркоты. Я включил свои связи, тебя не должны тронуть. За это должен мне будешь тыщу гринов, понял? И квартиру проверь на всякий случай, чтоб никакой дури не было. Мало ли, вдруг придут. Квартиру Саша проверял регулярно с тех пор, как понял, что Вадик колется. Дурь нашел только раз. После исчезновения Вадика он несколько раз исследовал квартиру по миллиметру, залез во все щели. Нет, все было чисто. Никаких заначек. – И еще, – продолжал Игорь. – Ты будешь наказан за то, что оказался таким мудаком. А я ведь тебя предупреждал. Нет, Игорь не устраивал Саше порку. Выточенное тренировками, выхоленное косметическими процедурами тело раба было товаром, который не следовало портить. Но Игорь проделал с Сашей кучу других вещей, самой безобидной из которых было макание головы в унитаз. Потом был секс – злой, жесткий, с пощечинами. Но Игорь и тут старался беречь драгоценное тело своей самой прибыльной шлюхи. Нельзя сказать, что после гибели Вадика Саша замкнулся в себе. Он и так был замкнутым, и внешне вроде все оставалось прежним. Саша чувствовал какое-то усталое отупение. Человек погибал на его глазах, а он ничего не мог сделать. Ничего. Вадик. Бедный, глупый, самовлюбленный, но в сущности безобидный паренек. Запутавшийся, опустившийся… Саша не был убит горем. Ему было просто жаль Вадика. И он часто думал о том, что сам-то ведь тоже ходит по краю пропасти, в которую рухнул Вадик.