И Саша чувствовал, что постепенно возгласы гнева и ярости сменяются восхищением… А потом перед глазами закружился серый туман…
…мне бы стать как вы, бесплотным,
мне бы стать для всех незримым,
но становятся все Уже
жизни серые круги.
Это донеслось до него издали, из серого тумана…
====== 6. ТРИ КРУГА ======
ГЛАВА 6. ТРИ КРУГА Сан-Франциско, октябрь 2007 года Йен стоял у окна просторного кабинета в одном из небоскребов Сан-Франциско и невидящим взором смотрел на открывавшуюся его взору панораму города с ее Золотыми Воротами и океаном. Этот кабинет с великолепным видом из окна был для Йена частью свободы, которую он завоевал трудом, упорством, умением подниматься после болезненных ударов и казавшихся катастрофическими поражений. Когда он впервые вошел в этот кабинет на правах хозяина, то был уверен, что каждый день будет наслаждаться великолепной панорамой из окна. Этот захватывающий вид был настоящим воплощением пространства свободы, исполнением его заветной мечты! И Йен был счастлив. Но лишь десять минут. А затем раздался телефонный звонок, и ему пришлось срочно решать какие-то бизнес-проблемы. С тех пор великолепный вид перестал для него существовать. Пространство свободы было прямо перед ним, но Йен не замечал его. Он постоянно что-то решал – либо по телефону, либо с подчиненными, либо с партнерами по переговорам, что-то планировал, контролировал, разрабатывал… Нет, он довольно часто подходил к окну и смотрел в него, но мысли его неизменно были о проблемах, которые предстояло решить, о целях, которых необходимо было достичь. Пространство оставалось, но свобода испарилась. И сейчас, вернувшись из Москвы, Йен вдруг это осознал. Он вспомнил слова Саши…
«…на самом деле это ты связан по рукам и ногам…»
Йен замер. Крепко зажмурился, затем открыл глаза, пытаясь свежим взглядом всмотреться в открывавшуюся перед ним великолепную панораму. Перед ним был захватывающий дух простор. Была красота. Но не было чувства свободы. Он действительно был скован тысячами цепей, повязан миллионами нитей… Свобода оказалась призраком, растворившимся в бескрайнем просторе над Золотыми Воротами Сан-Франциско. Пространство перед ним наполнялось странным серым светом, которое он видел в глазах русского парня, жившего в рабстве и как будто не желавшего из этого рабства уходить. Как будто! Дело было именно в этом «как будто»! Насквозь фальшивом и насквозь лживом. Потому что это самое «как будто» не могло быть правдой. Не имело права быть правдой! Йен был полон решимости вырвать Сашу из рук Мурзина. Он ни на секунду не поверил словам Саши о том, что тот сам предпочел Мурзина. Йен был убежден, что парня вынудили это сделать. И вынудил этот его «хозяин», плюгавый, лощеный сутенер. Что бы там Саша ни нёс про то, что ему не нужна свобода – это не имело значения. Не мог этот сильный, красивый парень быть безвольной игрушкой в чужих грязных лапах. Возможно, он просто никогда не знал вкуса свободы, и ему следовало почувствовать этот вкус, и тогда все для него изменится, система координат встанет на свои места, и Саша поймет, куда ему следует двигаться. А главное, к кому. К Йену. Йен никогда не откладывал дел в долгий ящик, предпочитая решать их немедленно. Ему нужно было узнать об этом парне всё. Еще перед отлетом из Москвы Йен связался с местным детективным агентством, которое уже не раз выполняло его деликатные поручения. Нет, ничего незаконного Йен московским частным детективам не поручал. Во-первых, он по внутреннему убеждению был исключительно законопослушным. А во-вторых, у него никогда не возникало нужды заниматься противозаконными операциями, будь то в США, России или где угодно. Ах да, было же Чамбе, где он устроил государственный переворот! Но это нисколько не противоречило убеждениям Йена. Он прекрасно знал, что в Чамбе законы существуют только на бумаге, так что нарушать там было попросту нечего. Йен знал, что московское сыскное бюро, состоявшее из бывших сотрудников полиции и спецслужб, быстро добудет для него нужную информацию. Теперь нужно было ждать. Нет, не просто ждать. Дел было по горло. В первую очередь они касались проекта «Сокоде». Судя по сообщениям из Чамбе, новый правитель страны Нбека быстро взял ситуацию под контроль. Эрик, который фактически координировал операции Хейдена в Центральной Африке, уже перебрался из Бенина в столицу Чамбе Агазе, где встретился с Нбекой. Согласно сообщениям Эрика, Нбека подтверждал все предварительные договоренности, прежде всего касавшиеся «Сокоде». Но Йен должен был во всем убедиться лично. И потому, пробыв в Калифорнии всего два дня, снова полетел через Атлантику, на сей раз в Агазе. Бизнес-джет Йена начал разбег, чтобы взять курс на восток, пересечь весь североамериканский континент, затем Атлантику, а у Йена перед глазами всё стояли серые озера, которые он видел в глазах русского парня. Озера, полные отрешенности и безразличия ко всему, что волновало Йена. *** Подмосковье, октябрь 2007 года Мурзин смотрел на спящего парня. Ему хотелось вновь увидеть серые озера, полные странной мглы. Озера, в которые он однажды окунулся и которые манили его вновь и вновь. Да, в подземелье он выплеснул на парня всю свою злобу из-за Хейдена, так нагло обставившего его. Крепкое, мускулистое тело парня, не просто принимавшее удары, но как будто устремлявшееся им навстречу, сводило с ума, и Мурзин сам не заметил, как потерял контроль над собой. Он изначально хотел нанести десяток-другой ударов, а затем трахнуть аппетитную задницу парня, но… Не смог остановиться. Никогда такое не случалось с Мурзиным, всегда по праву гордившимся внутренней самодисциплиной. Он любил держать окружающих под полным контролем, но в первую очередь держал под контролем самого себя. И когда он увидел, как тело парня, уже покрытое красными полосами, вдруг бессильно обмякло, а голова завалилась на бок, то остолбенел, осознав, что вышел из-под собственного контроля. В парне было что-то ненормальное, и эта ненормальность как будто была заразна, она затмевала рассудок, отдавая его во власть эмоций. Парня тогда перенесли в отведенную ему спальню. Не в ту каморку на первом этаже, куда его поместили поначалу, а в большую, хорошо обставленную комнату. Его ранами занялся Олег – раб и, между прочим, кандидат медицинских наук и врач-анестезиолог. Он обрабатывал израненную спину, накладывал на нее повязки и заверил, что через три-четыре дня все будет в норме. Причиной потери сознания было то, что болевой шок наложился на физическую слабость: парень больше суток перед этим ничего не ел. Геннадий в ярости набросился на Владимира, почему парню не давали еды? На что тот отвечал, что парень говорил будто не голоден и ничего не хочет есть. Трое суток Саша провел в своей спальне. Но прав был Игорь, повторявший, что на Сашке всё заживает как на собаке. Через трое суток он уже не чувствовал боли и вполне мог лежать на спине, на которой, впрочем, продолжали красоваться лиловые синяки. Открыв глаза, он увидел у своей постели Мурзина, который сидел в кресле и смотрел прямо на него. Темные глаза были спокойны, лицо невозмутимо. На Мурзине были черные брюки и черная футболка, обтягивающая мощный торс. На руке был кожаный браслет. Саша несколько мгновений смотрел на него непонимающим взглядом, какой бывает у людей спросонья, а затем медленно поднялся, встал и молча опустился на колени. Губы Мурзина чуть дрогнули, но лицо осталось бесстрастным. Темные глаза пристально смотрели на Сашу, но тот уже опустил голову, уставившись в пол. – В ванную. Умываться. Завтракать. Саша кивнул и отправился выполнять приказ. Когда он вышел из душа, Мурзин по-прежнему сидел в кресле. Рядом с кроватью был накрыт маленький столик. Кофе, круассаны, джем. Все как в недорогом отеле. Правда, круассаны были исключительно свежими и вкусными. Саша с аппетитом набросился на еду, а Мурзин ничего не ел, только внимательно смотрел на парня и не говорил ни слова. – Взгляни на меня, – потребовал Мурзин, когда парень допил кофе. Саша послушно поднял глаза, и темный взгляд мужчины стал тонуть в бездонных серых глазах-озерах. В этих озерах таилось нечто непонятное, глубоко скрытое. И это тревожило Мурзина, который не терпел неопределенности. – Встань, – приказал Мурзин. Саша повиновался. – Надень вот эти штаны и вот эту майку. И вот те сапоги. Ошейник не забудь. Майка и штаны были латексными, но Саша, надевавший подобное десятки раз, натянул их без проблем, заслужив подобие улыбки. Надев ошейник, он вопросительно посмотрел на Мурзина. – Сзади болит? – невозмутимо поинтересовался тот. Саша вопросительно посмотрел на него. – Обращайся ко мне «господин». – Нет, господин, не болит. – За вранье я буду тебя наказывать. – Чуть-чуть болит, господин. Ерунда, господин. – Похоже на правду. Что ж, пойдем, я тебе все покажу, – произнес Мурзин, поднимаясь с кресла.
