Вот и сейчас это произошло. То, что сидит в её голове, взяло контроль над Эми. На миг, на жалкое мгновение “паразит” вмешался в мысли девочки, но и этого было достаточно, чтобы она совершила то, чего не хотела, и о чем сейчас жалеет, бледнея под его взглядом. Это за один жалкий миг заставило его вспомнить , с кем он имеет дело. Эта ситуация напомнила ему, что проблемы Эми не заканчиваются её влечением к сестре, от чего человеку захотелось дать себе и Смиту подзатыльник, за то что они оба позволили замылить себе глаза. Паралюди, каким бы самообладанием они не обладали… какой путь бы не выбрали… В каждый момент своей жизни они остаются бомбами с часовым механизмом. А ведь он говорил Эми о “паразите” и его влиянии на неё. И он надеялся, что она, зная об этом, сможет себя контролировать лучше.

— Мисс Даллон, я понимаю, что вам не за что меня любить. — Начал он. Да, в какой-то степени она не виновата в сложившейся ситуации. Да, очевидно, что “паразит” подтолкнул её к этому. Но проблема Эми была в том, что “паразит” оперирует лишь тем, что принадлежит Эми. Её мыслями, её эмоциями. Он берет на вооружение то, что лежит под рукой и обращает против хозяина. — Но ваша наглость переходит всякие границы.

Он, в наивности своей думал, что их конфликт исчерпался, сгладился во времени. Но видимо, она всё ещё обижена за его действия. Либо же “паразит” уже давно подтачивает её изнутри. Второй вариант был бы хуже всего и он надеялся, что виновата именно затаенная обида девочки на то, что он вынудил её отказаться от медицины. В ином случае она обречена. Позволять жить биокинетику, не способному себя контролировать, стало бы чудовищной ошибкой.

— Мне казалось, что на прошлых встречах мы достигли некоторого взаимопонимания. Но видимо вместе с этим вы приобрели излишнюю самоуверенность в завтрашнем дне. Мне напомнить вам, мисс Даллон, из-за чего я трачу на вас свое время? — Продолжил давить он, размышляя над появившейся проблемой.

Разрешить проблему радикально, помимо здравого смысла, мешала некая симпатия к девочке. Её было недостаточно, чтобы его рука дрогнула, но уже хватало, чтобы он не рубил с плеча, а подумал над вариантами немного дольше пары секунд. В конце концов, Лили и других они смогли спасти и пока что они ни разу не заставили его пожалеть об этом. Может и Эми не безнадежна.

— Нет, не надо. — Её голос был шёпотом крошечного зверька, боящегося привлечь внимание хищника. Это немного отрезвило его, напомнило ему о том, что Эми ребёнок. Еще ничего не совершивший ребёнок, к тому же серьезно травмированный. — Прости, не знаю, что на меня нашло.

Ситуация ухудшалась каждую секунду. Было видно, что Эми жалеет о своих словах, но к этому сожалению теперь добавился страх. Человек поймал себя на мысли, что Эми очень не вовремя вспомнила, что её собеседник очень не прост. Ни о каком доверии, основанном на страхе, и речи быть не может. Но раз он решил дать Эми шанс, то придется как-то исправлять ситуацию.

— Хорошо, что тебе жаль, — Он решил дать Эми намёк на виновника этой ситуации. Можно было бы не вихлять и прямо сказать, что “паразит” брал над ней контроль. Но в таком случае она никогда не научится себя контролировать. Или вообще придёт к мысли, что она никогда ни в чём не виновата. Поэтому он закончил свою мысль грубыми словами: — И плохо, что ты позволила себе расслабиться.

— Прости. — Эми опустила голову ещё ниже.

Решив, что уже хватит давить на девочку, он сменил подход. Оценив ситуацию ещё раз, он решил отстраниться. У него достаточно дел и без этой девчонки. Мир замер, когда он прикрыл глаза. Мгновение и вселенная возобновила свой бег, а глаза открыл уже кто-то другой.

— Так что случилось Эми? — Сочувственно произнес Смит, поняв, что кризис миновал, и Панацея ближайшее время не сорвётся с нарезки. — Расскажи мне.

***

Броктон-Бей никогда не спит, а с началом войны банд он казалось, даже не дремлет. Вот и этой ночью город не спал. То и дело раздавались выстрелы. Звуки сирен, внезапно появляющиеся и хорошо если вскоре умолкающие вдали, вносили сумятицу и волнение в жителей города, разбуженных тревожными звуками. Броктон-Бей никогда не спит. Это константа. Но в любом утверждении, в любом правиле, есть исключения. Маленькая улица, погруженная в ночную темень, сегодня была таким исключением. Нет, её обитателей не миновали ни побудка сиренами скорой помощи, ни отдаленные звуки взрывов и стрельбы. Всё это было. Была и стрельба, заставляющая вздрагивать спросонья. Были и тревожные звуки сирен, что говорят лучше любых слов: «случилась беда». Был и грохот взрывов, доносящийся даже до этого уголка. Но сила привычки неумолима. Жители этой улицы давно привыкли к подобным звукам. А ещё они привыкли, что не так давно с новой силой захлестнувшая город волна насилия не касается их домов. Они привыкли, что тут, на этой никому не нужной улице, они в безопасности. Из-за всего этого жители улицы уже крепко спали, когда на неё ступила нога чужака.

Некому было заметить, как на стене одного дома на краю улицы выросла черная клякса. Некому было увидеть, как из кляксы, слившейся с темнотой ночи, вышел высокий человек. Никто так и не увидел как он, неторопливо оглядевшись, поправил полы полупальто и направился вдоль дороги по тротуару. Не было свидетелей того, как он бесшумно шагал, пока не остановился напротив дома, стены которого, как и большинство домов на этой улице, были тронуты беспощадным временем.

Свернув к двухэтажному домишке, рассчитанному на куда большее число обитателей, чем в нем проживало на данный момент, он снова огляделся вокруг, а затем скрылся на заднем дворике чужого участка. Там, на поверхности обшарпанной стены дома, его уже ждала клякса на подобие той, из которой он недавно вышел. Человек сделал шаг в эту кляксу, и тотчас почувствовал онемение в ноге. Чувствуя уже привычное сопротивление, он сделал небольшое усилие и вопреки первобытному страху, присущему всему, что жило, живёт, и когда-либо будет жить, совершил второй шаг, оторвал левую ногу от земли, чтобы через миг оказаться поглощённым чужеродным порталом.

Один лишь миг длился этот переход. Миг абсолютной беспомощности, казавшийся ему вечностью. Мгновение, в течение которого он не был хозяином своему телу. Секунда, что наполнила его жалостью по отношению к тем из его соратников, кто из раза в раз вынужден испытывать момент перехода через портал безо всяких скидок, в полном объёме.

Невидимые оковы спали с него в одно мгновение, за тысячную долю секунды до того как он снова почувствовал своё тело. И когда его нога ступила на твердую поверхность, клякса портала с силой вытолкнула его, стремясь избавиться, очиститься от инородного тела, напоминая ему о своей, чуждой всему сущему, природе.

Он снова огляделся. Слуги сделали всё как надо, он оказался именно там, где и рассчитывал оказаться – в небольшой кухне, освещаемой сейчас лишь светом луны, пробивающимся через кружева светлых занавесок на узком окошке. Сориентировавшись, он беззвучно направился к лестнице на второй этаж. Ни одна ступенька не скрипнула под его пятами. Ни одна половица не прогнулась под его обувью, даже та, что должна была застонать и под много меньшим весом. Ни что в доме не посмело выдать спящим хозяевам его присутствия в этом доме сегодня. Даже призрачный силуэт ни позже, ни ранее, никогда и ни кем не видимый, промолчал. Он трепетал, скукожившись в самом дальнем углу дома, смотреть не смея в сторону того, что пришло.

Старый как мир домовой, сменивший бесчисленное число обиталищ, беспомощно трясся сейчас, панически боясь того, что существо, единожды посетившее его дом, почувствует направленный на него взгляд даже сквозь стены. Ухнувшее в пятки нечеловеческое сердце затрепыхалось вновь, когда чужак ступил на второй этаж дома, проигнорировав мелкую нечисть. Дух позволил себе тихонечко охнуть. А затем он вновь продолжил искоса наблюдать за существом, остановившимся у двери хозяйской спальни, с ужасом ожидая момента, когда его дом будет осквернён запахом крови и смрадом рваных потрохов. Он знал что так и будет, ведь под светом ущербной луны злая сила вошла в его дом.