— Похожа на жертву Освенцима. — Хмуро прокомментировал Смит. — Нестандартная реакция организма. У прочих такого не было.

— Я позволил себе превысить норму вводимых препаратов в четыре раза, — Ответил ученый на невысказанный вопрос. — Это сильно подорвало её здоровье.

— Ты превысил норму в четыре раза и всё ещё не уверен, сохранилась ли у неё личность?

Смит внимательно посмотрел на ученого.

— Теперь я сомневаюсь уже в твоём рассудке. У тебя не было задачи лишить её подвижности.

— Прошу меня простить, но все побочные эффекты обратимы. В ходе работы с ней я сосредоточился на достижении результата, но оставался в разумных рамках, не допуская непоправимого урона её организму.

— Пусть так. Я забираю её. Считайте свою работу с ней завершенной.

Ученый кивнул, склонив голову ниже обычного.

Палата подопытной не была похожа на камеру, в которую её сбросили после лечения пару недель назад. Обычная комната лишенная каких-либо индивидуальных черт. Обычный рабочий стол с отключенным от внутренней сети компьютером, обычная кровать. Обычные светло-серые стены. Четвертая стена не была обычной, являясь односторонним зеркалом. И обитательница комнаты не выглядела обычной. Исхудавшее тело, руки – две серые ветки. Кожа на лице, словно натянутая на череп бумажная маска. Волосы, яркие на снимках с камер, сейчас были соломой, высушенной на солнце. В глазах - пустота.

Когда Смит вошёл в комнату, она не обратила на него никакого внимания, продолжая сидеть в каталке, глядя в пол неосмысленным взглядом. Смит оглядел её с ног до головы, отметив, что в этом кресле, таких как она, могли бы поместиться две. Девочка просто тонула в кресле.

— Посмотри на меня. — Приказал Смит, остановившись в двух шагах от каталки.

Девушка подняла голову, уставившись в него расфокусированным взглядом.

— Кто я? Отвечай.

Взгляд девушки медленно сфокусировался на нем. Сейчас он мог сказать, что смотрит она не сквозь него.

— Хозяин этого места. — Последовал ответ.

Смит покачал головой, отмечая, что ученые перестарались. Он едва расслышал её голос.

— Как меня зовут? Отвечай четко и громко.

— Я не знаю. Недостаточно… — девушка захрипела, закашлялась, но продолжила отвечать на вопрос, чувствуя боль в глотке, — …вводных данных.

— Хорошо. Не рви глотку. Назови себя.

— Объект ноль три, девять три. Статус – особый, пометка: чёрный.

Смит медленно повернул голову, бросив вопросительный взгляд на руководителя проекта, всё еще стоящего за зеркалом.

— Как ты узнала об этом? Отвечай.

— Это видно.

— Видно ей, — Вздохнул Смит, помассировав переносицу, испытывая приступ головной боли. — Говорят, ты симулируешь. Не имея возможности это проверить, тебя было решено убить. Как смотришь на это?

Девушка не ответила, вероятно, не услышав в его словах прямого вопроса. Препараты лишают не только личности и памяти, но и многого другого.

Не став тянуть, Смит отключил девушку от капельницы, и, схватив её за тонкое запястье, рывком сдернул её на пол, прямо в центр растущей кляксы перехода.

— Вот и узнаем, сохранила ли ты частичку себя или у него разыгралась паранойя.

Смит шагнул в другой переход, открывшийся на поверхности одностороннего зеркала.

Клякса вытолкнула его посреди собственного кабинета. Устав терпеть вернувшиеся боли, он в очередной раз заправился таблетками, пожелав себе скорейшего избавления.

Заняв своё место за столом, он решил узнать новости, позвонив Евдору. На другом конце трубки ему посоветовали завести адъютанта, помощника или на худой конец просто очередного слугу, и больше не отрывать людей от работы. Смит терпеливо дождался, пока слуга его “хорошего друга” закончит ворчать, выслушал короткий доклад по ситуации в городе, узнал, что с ним пыталась связаться Пиггот, припомнив о брошенном Коста-Браун обещании позже связаться с ним через того самого директора СКП. Не успел он подумать, что Браун что-то сильно спешит общаться с ним, как его удивили тем, что у дверей его ждет Эми Даллон, и не одна, а со своей сестрой.

Смит посмотрел на часы. Удивился ещё раз, но велел впустить сестёр.

— Здравствуй Эми. — Мягко поздоровался он, когда в дверь вошла Панацея. — Прогуливаешь школу?

На её сестру он даже не посмотрел, лишь отметил, что не чувствует давления ауры Славы. Впрочем, удивляться этому он не стал, помня, что в иной мир Пелид отправлял Эми не одну.

— Здравствуй.

Переглянувшись с сестрой, Эми осторожно опустилась на стул, стоящий у стола. Её сестра осталась стоять за её плечом.

— Ты изменилась, Эми.

Слава громко хмыкнула, Эми снова скосилась на сестру, тихонько вздохнув.

— Ты не этого ждал, бросая меня туда? — Спросила Эми, глянув на Смита исподлобья.

Настал черед Смита хмыкать.

— Вижу, что-то в тебе осталось неизменным. С чем пришла?

— Твое предложение ещё в силе?

— В силе. — Ответил Смит. — Тебе ведь не нужно напоминать причину, по которой ты попала в тот мир?

— Нет, — Эми посмотрела ему в глаза. — Не забыла. Но я понимаю, почему ты это сделал. Не скажу, что мне это понравилось, не скажу, что не обижена на тебя и на него. Но понимаю. И принимаю.

— И не задумала страшную месть? — С улыбкой спросил Смит, прожигая Эми холодным взглядом.

— Нет, не задумала. Не веришь мне?

Смит видел, что Эми напряглась, задавая этот вопрос. Напряглась и её сестра, подобравшись и приблизившись к сестре вплотную.

— Верю. Хоть это и сложно сделать. Дети в твоем возрасте обычно не способны на подобное. Принимают все слишком близко к сердцу, обижаются и несутся свершать глупости.

Эми пожала плечами.

— Я уже не ребёнок. Он скончался во мне где-то на Тропе. Я не вижу причин взбрыкивать. Но ещё помню, что ты говорил. Я хочу участвовать в этом. Помочь спасти сначала этот город. Затем всё остальные.

— Только это? Только честно.

Эми вздохнула, сжав кулаки. Опустив взгляд, она ворчливо прошептала:

— Я думала, мы закончили с этим. — Посмотрев Смиту в глаза, она дала ответ:

— Не только. Я всё ещё хочу перемен в своей жизни. И желательно, чтобы они были к лучшему. Мне опостылела больница. Я не могу оставаться в доме, где меня считают отродьем. И твой вариант кажется мне самым разумным. Тебе достаточно этого? Или ты хочешь добить меня?

Смит покачал головой, стрельнув взглядом в сторону Славы, прекрасно поняв подтекст последнего вопроса Эми.

— Я даже не знаю умиляться мне твоей наглости или оскорбляться. — Протянул он, вернув внимание на Эми.

Эми, отведя взгляд, тяжело вдохнула.

— Извини. — Выдохнула она. — Просто… я погорячилась. Мне жаль.

— Очень сомневаюсь в последнем, — Покачал головой Смит. — Итак, значит ты со мной. Первое время будешь всюду ходить за мной. Тем более, мне тут сообщили, что я нуждаюсь в адъютанте… что-то еще?

Смит увидел сомнения на лице Эми.

— Ты как-то сказал, что моих родителей могут лишить прав на меня.

— Помню.

— Мне нужна помощь с эмансипацией. — Собравшись с собой, прямо сказала Эми.

— Назовёшь причины?

— Там, на Тропе, я вспомнила раннее детство. Это всё усложнило ещё сильней, однако, теперь я хотя бы понимаю, почему мать ко мне так относится. Я не могу оставаться с опекунами. Так будет легче всем.

— Не всем. — Вставила Виктория, первый раз заговорив за всю встречу.

— Не всем. — Согласилась Эми, обращаясь к сестре. — Но там я не останусь.

— Будет тебе эмансипация. — Кивнул Смит, не желая слушать спор сестёр. — Твоей сестре тоже нужна эмансипация? С этим будет сложнее, она родная дочь своих родителей.

— Нет, сама разберусь. — Вместо Эми ответила её сестра.

— Хорошо. Значит, Эми, ты вспомнила детство? Своего отца тоже вспомнила?

— Да. — Эми поджала губы. — Вспомнила.

— Хочешь его увидеть?

— Знать его не хочу. — Уверенно качнула головой Эми. — Столько времени прошло, а всё еще корежит. Будто это не он, но я убивала, калечила, ломала.