То, что считаю нужным, Кейт Летбридж-Стюарт, - отчеканил Кузнецов, и его взгляд стал холодным и жёстким, как вчера вечером, когда он рассуждал о подозрительном поведении американского КП UNIT. - Как часто я был неправ? Как часто ты жалела, что не слушала меня и поступала по-своему? Прошу тебя, хотя бы в этот раз, не ищи проблему там, где ее нет, оглянись, она наверняка где-то рядом с тобой!

Да? - переспросила Кейт. - Это твой совет?

Твой отец понимал меня лучше, - ледяной взгляд Кузнецова снова потеплел. - Кейт, у тебя его чутье на странности. Но ты их не там ищешь. Хочешь совет? Обрати внимание на последние запуски к МКС-1 и на ваш КП восточного побережья Штатов. Очень поможешь и мне, и себе.

«Доктор! - я осторожно потянулась к нему, не зная, как аккуратно спросить. – О чем это вы? Почему пресловутая Кейт Стюарт так тебе выговаривает? Но ты даёшь ей задания...»

Не знаю, как представить, что человек поморщился мысленно, но именно так я ощутила реакцию Кузнецова.

«Долгая история. Пойдем, - бросил он мне, и мне показалось, что Кейт Стюарт таки испортила ему настроение. – На совещание оставаться не будем. Заправщик ждет, и у нас с тобой прорва дел».

Он помахал рукой несколько обалдевшей Кейт, и мы заторопились к заправщику, который дожидался нас на летном поле с открытым люком и уже запускал движки.

Тихоново – это не Ленино, которое, хоть и спрятано за запреткой в таежных дебрях, уже настоящий город. Всего сто километров от полигона, а места уже совсем дикие, но сам аэродром весьма неплох, хоть и маленький. Всего одна ВПП, летное поле и вертолетная площадка, народ расслабился вдали от начальства, но Кузнецов быстро привел всех в тонус, объявив о введении режима повышенной боеготовности со всеми вытекающими последствиями, а наши технари жестко взялись за исполнение его приказов. Когда мы вечером вернулись в Тихоново после встречи с юнитовцами, аэродром вышел из спячки: радиооборудование и системы противоспутниковой маскировки заново отстроены, резервные мощности генераторов расконсервированы, заправочные емкости для рабочего тела моторов Т-77 – специально подготовленной воды – отдраены до зеркального блеска, система заправки промыта, хлам из облюбованных Кузнецовым под наши птички ангаров беспощадно выброшен, инструмент упорядочен, а пол подметен до первозданной чистоты. Серый встретил нас на аэродроме и битых два часа таскал по всему расположению, демонстрируя достигнутые успехи. Наконец он привел нас к выбранному нами уголку бытовочного городка – пяти состыкованным в линейку бело-зеленым домикам, пристроившимся в тени гигантских лиственниц, вручил нам ключ-карты и отчитался:

Вот! Коммуникации подключили, кондеры запустили, внутри все отмыли, подушки с одеялами принесли, компот в холодильнике. Ох и задолбались ребята песок изо всех щелей вытряхивать, но все сделали пиде лайах. Чистота и порядок!

Юрать, - ответила я Серому, припомнив подходящее чувашское словечко. – Откуда песок взялся? Это что, стройбатовские бытовки?

Никак нет, - тот протестующе замотал головой. – Это ж бывшие наши, ливийские – пропесоченные насквозняк. Ханкишиев из АХЧ говорит, когда на Ближнем Востоке нормальные базы отстроили, бытовки из Бенгази сюда привезли. Не пропадать же добру!

Мдэээ, - протянула я, не найдя других слов. Упаси милостивая Каннон, если моя новая бытовка окажется той самой, ливийской, где прошла одна из самых жутких ночей в моей жизни. Я поморщилась, но тут от неприятных мыслей меня отвлек басовитый мяв. Из-за крайней левой бытовки вырулил здоровенный кот с подранным ухом, дикого окраса, мохнатый и круглый как шарик, уставился на нас зелеными глазами и снова недовольно заорал.

Тимофей! – гаркнул на него Серый. – Ты чо опять орешь, твою кошку?! Чо тебе не нравится, наглая твоя рожа?!

Мааау-аау! – ответствовал ему кот, дернул хвостом, прошествовал к двери моей бытовки и принялся затачивать усы об открытую дверь. Кузнецов ухмыльнулся, присел перед ним на корточки и протянул коту руку – знакомиться.

Осторожно! – заорал Серый, начисто забыв о субординации. – Эта тварь – та еще сволочь, я к нему так же знакомиться, а он меня – во! – он показал нам от души располосованное острыми когтями запястье. – Видали, как подрал, скотина безрогая!

А зачем ты его хватал поперек живота? – осведомился Кузнецов, не оборачиваясь. Кот к нему агрессии не проявлял – напротив, подставил круглую мохнатую башку под его ладонь, погладился и плюхнулся кверху пузом. – Я понимаю, ты не знал, что сегодня в обед этот мародер стащил с кухни два пакета котлет, причем один немедленно слопал. В результате у него от обжорства разболелся живот, а тут ты! И что больному коту оставалось делать? Кстати, он просит учесть, что его зовут не Тимофей, а вообще-то Владимир Владимирович.

Он принялся чесать коту пузо, и правда круглое, как барабан, а «скотина безрогая» обхватил передними лапками его руку и замурчал громко, как дизельный генератор. Серый наблюдал за этой сценой, ничего не понимая, и тут до него дошло.

Тащкенералмайор, - выдавил он, и чувашский акцент в его речи стал еще заметней обычного. – Эт-то… А как вы узнали… ну…  про котлеты? Ханкишиев каламан… успел доложить?

Щук! – ответил Кузнецов и выпрямился. – Вал манан нимен те каламан!

Они с Серым переглянулись и о чем-то бойко затарахтели по-чувашски. Из их короткого, но интенсивного диалога я разобрала только три знакомых слова: «хамар’ял», «Шыгырдан» и «Питер» - и догадалась, что предметом обсуждения являлось, не земляки ли они случаем. Оказалось, что нет, и Кузнецов, по всей вероятности, из Питера, но по-чувашски говорил как батыревский, из-за чего только что и получил в глазах Серого плюс двести процентов к авторитету.

Что? – я обалдело уставилась на Доктора, когда они закончили свои переговоры каноническим «юрать», то бишь «хорошо». – Ты откуда чувашский знаешь?

Я и кошачий знаю, - он ухмыльнулся и глянул на кота, который отирался у его ног, выгибаясь и распевая песни. – Только тебя это почему-то не удивило.

Я только сейчас удивилась, - ответила я. – Не знала, что ты и кота построил так, что теперь он тебе о своих шкодах докладывает. Ну ты даешь!

Да, я такой! – Кузнецов горделиво выпрямился, открыл дверь в свою бытовку и зашвырнул спортивную сумку и чехол с бокэнами внутрь. – Кстати, Шторм! Как ты смотришь на то, чтобы часа через полтора заглянуть ко мне попить чаю? В качестве, так сказать, алаверды?

Он заметил, что я несколько задержалась с ответом, и добавил тоном заговорщика:

Обещаю грейдовый ассам с типсами, ледяные шоколадки и очень важный разговор. Жду!

С этими словами он запрыгнул в бытовку, проигнорировав лестницу, и закрыл за собой дверь. Я зашла к себе, свалила на пол рюкзак и плюхнулась на койку. За эти два дня произошло столько всего странного и непонятного, что я чувствовала себя как Нео, только что слопавший красную таблетку и приготовившийся узнать, насколько глубока кроличья нора.

Итак, телепатия существует, и с ней все далеко не так просто, как кажется. Контролю над ментальной сферой, оказывается, тоже надо учиться, как и контролю над телом в боевых искусствах, и это практически так же трудно и болезненно – а я еще в самом начале пути, если верить Кузнецову. Но боль и сложности меня не пугают, страшна неизвестность. Мой новый командир, сэнсей и наставник в ментальных практиках – кто он такой на самом деле?

Я перебирала в памяти сегодняшние события – утреннее рандори, разговор в особом архиве, посиделки в кафешке с Филиным, дополняя новыми фактами кузнецовское «личное дело». Внеся в список его странных талантов хакерские навыки, скорость работы с документами и незаурядные способности к языкам, я задумалась – это все, конечно, очень круто, но еще вполне по-человечески. Но телепатия, выносливость, точные внутренние часы, полное презрение к холоду и недосыпу? А инцидент с обожравшимся котом? А балансирование на клинке в стиле Пэй Мэя? Хорошо, что я в этом моменте не оказалась полной растяпой, как Черная Мамба.