– Никаких сделок, Разумовский. И все свои условия закатай обратно, вместо с губой.

Ухмыляется, пожимает плечами и наконец убирает руки с моего стола. Молча отходит в конец аудитории, а следом за ним и стайка девчонок, во главе с Солнцевой. Кошусь на Аринку, та понимающе ухмыляется.

– Я не понял, это что, все за ним ушли? – Корнеев в шоке поворачивается назад, а потом переводит взгляд на меня.

– Тебе нас не хватает, Саш? – Солдатенкова легко одергивает парня, и тот замолкает.

А ведь он прав: все девчонки группы скучковались вокруг шута, до нас доносится радостный смех Ксюхи. Она и не скрывала вчера, что запала на Разумовского, хотя это далеко не первый парень, который очень сильно понравился Солнцевой за эти две недели. Пройдет несколько дней, и она переключится на другого. Может, на того же Андрияша – на прошлой паре, когда смотрела на подругу, все думала, что Ксю вот-вот окосеет: нельзя же безнаказанно для своего здоровья пялиться на двух людей одновременно.

– Интересно, где он испанский учил? – задумчиво спрашивает Арина, рассеянно глядя, как остальные наши парни – Вася, Антон и Глеб с Димкой – последними заходят в аудиторию. Неприязненно смотрят на девчонок, которые о чем-то спрашивают Яноша, а тот, манерно растягивая гласные, нехотя отвечает. И отчаянно зевает.

– Он же у нас учился, – удивленно отвечаю Солдатенковой. – Зайцев вчера половину своей биографии рассказал. Не помнишь?

– Я про Разумовского, – коротко бросила подруга и обернулась посмотреть на парня. – Ты же его слышала. У него произношение точно не хуже, чем у аспиранта.

– В Гранадском университете, – охотно делюсь информацией, полученной вчера от Андрияша. – Но его оттуда выгнали, что неудивительно.

– А ты откуда?.. – Ловлю удивленный, но довольный взгляд Сашки. Словно новость радостную узнал.

– Просто знаю.

Признаваться Корнееву, что вчера случайно познакомилась с профессором Разумовским, я не хочу. Может, только Аринке расскажу, когда одни будем, насколько тесен мир и что наш преподаватель по языкознанию оказался близким другом парня моей сестры Василисы и что сама Вася неплохо знает Андрияша. И уже посочувствовала мне, узнав, что младший Разумовский будет учиться вместе со мной. Нам обеим это Андрияш вчера рассказал. Он оказался милым и очень заводным. Так Ваську подкалывал, меня, свою будущую студентку, совсем не стеснялся и очень радовался, когда сестра краснела. Рыжие вообще быстро краснеют. Я под таким впечатлением была от этой встречи, что тетин ужин пролетел незаметно. Зря Васька волновалась – меня не склоняли к переезду в квартиру родителей Василисы, не пытали вопросами, вели себя чинно и деликатно. Но это я только сейчас понимаю, а тогда все мысли были заняты байками Андрияша о себе и своем младшем брате.

– О чем задумалась, Юль? – Арина слегка коснулась пальцами моего локтя, но этого оказалось достаточно, чтобы я полностью вынырнула из своих воспоминаний. – Кстати, как тебе языкознание? Он реально хорош! Во всех смыслах.

– Понравился?

– Да!

Корнеев завел глаза под потолок и сокрушенно покачал головой.

– Я слышал, он уже роман со студенткой успел закрутить. – Сашка смотрит неодобрительно на Аринку, будто это она и есть та самая девчонка.

Посматриваю на часы. Опять наш препод задерживается, хоть бы не сбежал.

– Янош! – До нас донесся капризный голос Гали Ерохиной. – Может, ты нас испанскому поучишь? Этот задохлик опять куда-то подевался.

За спиной все захихикали, а я с тоской подумала, что наваждение по имени «клоун» может продлиться дольше обычного. Все-таки так вдохновенно ни о ком другом Солнцева не болтала прежде. Даже о его старшем брате.

– З-здрасте! Я немного опоздал, но мы догоним материал.

За спиной раздался разочарованный стон. А Зайцев, похоже, и не заметил ничего. Но хоть флешку сегодня не забыл, что радует.

– Вчера мы с вами остановились в конце первой части, мы обсуждали…

– А это нормально смотреть кино, когда в группе, по сути, не было до этого ни одного занятия? – За спиной раздается голос клоуна и по тому, как он лениво растягивает слова, я понимаю, что скандала не избежать. Зайцев сразу же пятнами пошел. Красными. – То есть я, конечно, не против балду попинать, но здесь никто даже алфавита толком не знает.

Я недоуменно поворачиваюсь назад: вот такого я не ожидала, что будет выпендриваться. Показывать, что знает больше нас, – это пожалуйста, но он пошел дальше – учит препода, как учить нас.

– Вы… да как вы смеете… – запинается аспирант, но весь вид его говорит: порвать готов Яноша.

– Да, собственно, не мое дело…

– А сколько у нас еще пар на этой неделе будет? – вдруг спрашивает Арина у Зайцева.

Аспирант замялся:

– Понимаете, на этой неделе у нас будет международно-практическая конференция, она будет проходить два дня с десяти утра…

– То есть занятий опять не будет? – Солдатенкова уткнулась в телефон, я вижу, что она делает – листает график промежуточных зачетов. – А нам по испанскому так и не перенесли на более поздний срок. Это нормально?

Вот тут даже девчонки вокруг Разумовского заволновались.

– Как не перенесли? Нам же вчера обещали…

– У меня папа уже в деканат звонил, спрашивал, за что он деньги платит…

– Может, потом кино посмотрим?

Я смотрю на Яноша. Он лениво зевает и, кажется, собирается засыпать. Поднял бучу, а сам как бы ни при чем.

– Тихо, тихо! – Не с первой и даже не со второй попытки аспирант успокаивает народ. – Открываем учебники. Алфавит, как вы понимаете, на основе латинского…

Оставшийся час записываем и произносим испанские буквы и слоги. Да, смешно слышать, конечно, друг друга – произносим все с жутким английским акцентом. Так слух режет!

– Вы изучали испанский, верно?

Аспирант очень недобро смотрит на Яноша. Тут даже нам понятно, что у Разумовского более непринужденное, что ли, раскованное произношение, а у препода – слишком вычурное, словно он хочет нам что-то доказать.

– Семь лет.

Зайцев кивнул, прищурил глаза и спросил:

– Фамилия?

– Разумовский.

Я ожидала чего угодно, но не того, что услышала от препода.

– Задержитесь после пары, обсудим ваше обучение. Вам не стоит терять время в этой группе.

– Ага! – Голос у клоуна был донельзя довольным. Сзади раздались разочарованные вздохи, но я не слушала причитания девчонок.

Так вот, значит, чего он добивался! Чтобы его отлучили от занятий, да еще и официально. Аспирант тоже не дурак, зачем ему студент, который знает предмет лучше, чем должен? Клоун наверняка автоматом все получит, лишь бы смуту не вносил. Я покачала головой. Интересно, а с другими преподами у него такое же пройдет?

– Вряд ли! Юль, мне кажется, ты передергиваешь. – Мы с Аринкой и вернувшейся к нам Солнцевой идем из буфета на третью пару – ненавистную латынь. – Понятно, что он может адок устроить бедному Зайцеву, но вот остальным… На латинском его быстро на место поставят.

Я улыбнулась. Да, Нина Васильевна Андреева – это не прыщавый аспирант, который собственной тени боится. Об нее кто угодно зубы обломает.

– Что-то сегодня все задерживаются.

Мы зашли в аудиторию одними из последних, но Андреевой на месте не оказалось, не было и Разумовского. Зато весь его пажеский корпус уже облюбовал сзади правый угол.

– Так, девочки, извините, но я туда. – Ксю рванула в фан-зону, Арине кто-то позвонил на мобильный, и она осталась разговаривать в коридоре.

Ладно, пока вытаскиваю учебник, а вместе с ним и мой чудо-самоучитель. Хочу показать его Андреевой, интересно, что она про него расскажет.

– Янош! – Сзади раздается радостный визг Янки, его подхватывают еще две девчонки – Таня Осипова и Гуля Юсина. – Иди к нам!

Я и не заметила, как Разумовский объявился в аудитории. Но сразу как-то тише стало. С нами еще две романские группы занимаются, наблюдаю, как девчонки пялятся на наш заграничный экспонат.