Что миру я могу сказать? я так скажу отныне:
Что я поэт – не рифмоплёт. Я мученик в пустыне.
Не знаю я, зачем и как меня сюда послали,
Проклятье сорок сороков – поэзией назвали.
Я вижу плен, свой вечный плен изрядный и привычный.
Я в вечной жажде и за что я от людей отлична?
Я отрываю каждый раз кусок души и сердца,
Когда пишу свои стихи. И всё другими съестся.
Я откуплюсь своим умом от непристойной жизни.
Служу, служу своим трудом прославленной отчизне.
Пускай меня простят сыны моей земли великой,
Но я служила как могла, страданьем многоликим.
Простерши руку над землёй, я видела знаменья:
Бесплотных ангелов толпу, и злых умов ученья.
Но дел моих итог большой, он скреплен увереньем:
Что я покину этот мир, опившейся мученьем.
Проклятие сорок сороков – ты пытка, зло ,отрава!
Моя поэзия ты – боль -ни счастье и ни слава!
Живу как дух не зная сна, забывши о покое.
Моя поэзия со мной. Всегда. Во мне. Нас двое.
Звезда путеводная
С неба сыплются звёзды холодные,
Будто в небе прорезали дно.
Только совесть – звезда путеводная,
Днём и ночью горит надо мной.
Лезет в голову бред старомодный,
Думы мрачные в сердце моем.
Мне моею звездой путеводной
Ни согреться…ни высветить дом.
Злыми ветрами серыми бурями,
Прилетела весна голубком.
Что тебе голова моя буйная,
Все страдается в жизни, по ком?
Всё решаешь а там ли ? А те ли?
Ищешь правда с ночи до утра.
Только помни, что первыми б съели,
Тебя те, кому хочешь добра.
Что всё думаешь, выюшку клонишь
Жаркий лоб свой к стеклу, прислоня?
Успокойся… недолго утонешь,-
Под ногами дымит полынья.
Пусть Господь разбирается с миром.
От добра ведь добра не сыскать.
По пятам за порочным кумиром,
Мир от жажды идёт умирать.
Крепко держит судьбина за глотку,
Глупый люд потягайся с судьбой.
Накрывайте столы, лейте водку.
Снова выиграл дьявол свой бой.
Как тягаться есть князь, нету рати?!
В поле воин один не силён.
Все враги мы друг другу, все братья!
Кто за нас? Кто против? Кто в полон?
Всё пройдёт . Зло людей не изменит
Звёзд не видно в туманах, да днем.
А моя путеводная светит
Беспрестанно над ветхим жильем.
Позабуду я думы бесплодные.
В мире зло не умрет никогда.
С неба сыплются звёзды бессчётные-
Только совесть со мной навсегда.
Сосны мои милые
Вижу я в окне своём сосны вековые!
Сосны одинокие , сосны голубые.
Что ж апрель , ты братец мой , снег так долго топишь?
Злым колючим ветром, меж домами ходишь?
Облака игривые, лёгкие, седые.
Сосны мои верные , статные, родные!
Ветер разволнует вас , будто рябь речную
Буду я по вам страдать , сердцем кротким чую.
Мы ведь вместе выросли, сосны вековые!
Разбросал апрель горстями тени золотые.
Сосны мои, сосенки! Милые сестрицы!
Не моя , но Божья воля – чтобы нам проститься.
Сосны мои милые ,кроны наливные!
Вы крестьянки русские ! Крепкие, стальные.
Сколько б я ни плакала- вы меня ласкали…
А теперь вперёд меня, вы седыми стали.
Сосны мои милые, сосны вековые!
Ждёт меня столичный град, да пути кривые.
Не услышу нынче я , как поёт овсянка.
Будет слушать шум колёс бывшая крестьянка.
Сосны мои светлые, сосны вековые!
А нужна ль мне слава та, медяки шальные?
Сердце рвётся!.. мне б совет, милые сестрицы!
Мне земля постель и дом . Мне ли до столицы?!
Вижу я в окне своём сосны вековые.
Сосны одинокие, сосны голубые.
Может я останусь здесь , выйду в поле в слякоть
Буду звать весну в село , да от счастья плакать…
Умирать привыкаем
Умирать привыкаем
Не медля,
напористо.
В проклятой чужбине
и в милом отечестве.
Нас в пепел стирая,
подмяла
под лопастью,
Машина кровавая – человечество.
Слабеть привыкаем,
Сезонами,
пачками…
Мы двигаем время,
старясь безжалостно.
Игра роковая.
И руки
не пачкая,
Нас кто-то пошлет в преисподнюю
жариться.
Мы врать привыкаем.
Надменно
безвременно,
Покуда от совести шрот
не останется.
Но смерть выбирает
И принявших бремя,
И кучку с паршивыми
псевдо повстанцами.
Молчать привыкаем
Трусливо,
расчетливо-
Быть может от счастья кусмище
отвалится.
Мы жить забываем.
А время песочного,
Уж нет в наших житницах, чтобы
раскаяться.
Мы жить привыкаем,
Веками проверено-
Когда умирать нам пора
научиться бы…
И мы привыкаем.
И ропщем уверенно,
Что каждый обманут
бессмыслицей был.
Умирать привыкаем
Не медля,
напористо
В проклятой чужбине
и в милом отечестве.
Нас в пепел стирая,
подмяла
под лопастью,
Машина кровавая – наше невежество.
Пес
Жил-был невзрачный и преданный пёс,
Много он зла от хозяина снес.
Плохо кормили, бывало и били.
В общем-то, пса никогда не любили.
Клички уж, пса и не помнил никто.
Словно он место пустое, ничто.
В будке дырявой, на улице жил.
Верой ,хозяину, правдой служил.
Так и состарился пёс шелудивый.
Только хозяин его нерадивый,
Как-то увидел что пёсик ослеп,
Нюхом стал слаб, да не жалует хлеб.
Пёс вдалеке виновато лежит,
Водит ушами -ещё сторожит!
Грозно хозяин к нему подошёл:
"Что в тебе толку, ослепший осёл?!
Вора пропустишь , да хлеба не впрок.
Видно у годности кончился срок!.."
Глаз не поднявши, весь вечер во мгле,
Пес шелудивый сидел на земле.
Утром из дома выходит хозяин-
Пёсик от счастья, хвосточком виляет.
Хватит общипанная шкурой трясти!
Нынче решил я тебя увезти.
Садит в багажник он пса и молчит.
Сердце собачье от боли кричит.
Больно расстаться с хозяином псу.
Вороны каркают громко в лесу.
По лесу шли далеко-далеко.
Здесь привяжу я тебя на покой.
Подлый хозяин по снегу бредёт,
Пёсик безропотно рядом идет.
Грозный хозяин от важности вспух.
Вдруг оступился …и под воду "бух"!
Плавать хозяин совсем не умел.
Только "Тимошка !" – он крикнуть успел…
