…«сексуальная блондинка со спортивными формами». Встретившись с суровыми глазами Отиса, я понял, что так продолжить это предложение нельзя.

— …старушка… — неказисто выкрутился я. — Очень-очень милая старушка. Я даю ей лишние чаевые. Чтобы купила себе чего-нибудь… милое… — Въедливая мысль «Скажешь больше — ложь будет казаться правдоподобнее!» в который раз меня обманула! Что показательно, ее ложь тоже была достаточно многословна. Отис раскусил меня сразу, его пульсирующий клубок негативных эмоций, распознать которые я не сумел бы и за пару лет, пробуждал во мне чувство вины. — Ну чего?.. Я же попытался съехать с темы, я забочусь о твоих чувствах.

Так и не притронувшись к своей еде, Отис вперил взгляд в пустое место слева от меня: ждет приглашения, что ли?.. Сдуру я поддался этой наивнейшей мысли и, будто песику, похлопал по диванной подушке рукой.

— Как видишь, тут никого нет. Ты можешь сесть!

— У тебя всего один диван… — как-то странно произнес он, чем окончательно сбил меня с толку.

— А тебе одного дивана, чтобы сесть, не хватит, что ли?..

— Кэм!.. Ларри! — взмахнул Отис рукой. — Это ведь… тот самый диван, да?..

— Другого нет, ты сам сказал… Да он чистый!

— Кэм, ты дурак?!

— А в чем проблема тогда?! Ларри и пальцем не прикасался к этому дивану! На диване сидел я!.. Да здесь до истории с Ларри столько баб перебывало — и ничего! Диван чистился необычайно тщательно!..

— Да не в чистке и не в самом диване дело! Господи! Кэм, у тебя хоть какие-то глубокие эмоции бывают?

— Ну разумеется! Вот сейчас, например, я испытываю голод, — указал я на тарелку, опущенную на колени.

— Голод — это не эмоция, Кэм, — словно заученную строку из учебника, отчеканил Отис. — Голод — это потребность. И мне все чаще кажется, что именно потребностями ты и живешь.

Я слушал его, слушал внимательно, но, вероятно, по причине того, что особенно большой кусок ветчины переместился в мой рот, у Отиса создалось совершенно противоположное впечатление. Так что завтрак прошел напряженно — для меня это был завтрак, а Отис сказал, что поест после моего ухода. Пока мясо и помидоры с тостом исчезали в темноте моей глотки, Отис намазывал арахисовую пасту на белый хлеб и зачем-то отрезал корки. Я видел за маской его лица белый шум, сплошную рябь, замещающую улетевшее в далекие дали сознание. Он делал все на автопилоте, но не посчитал свои действия странными, вернувшись. Ловко и бережно он завернул бутерброды с арахисовой пастой в пищевую пленку, отложил их на край столешницы, а после — когда я полностью был готов к походу на работу — протянул их мне у входной двери.

— Ты что, сделал мне школьный полдник?..

— По привычке: его я делаю Рине. Съешь, чтобы не переводить продукты; я арахисовую пасту не люблю.

Дверь в квартиру закрылась, но я не спешил заходить в лифт. Это… только что… было странно… Мне почудилось, что так и должно быть: кто-то, кто тебя провожает, заботится о твоем желудке… ненавидит твой диван… В этой топкой, как болото, мути я добрался в офис и провел несколько часов за монотонной, не нагружающей мозг работой. Бутерброды с арахисовой пастой лежали на столе возле карандашницы — на самом видном месте, и по неизвестной мне причине смотреть на них было приятнее, чем подумывать о том, чтобы съесть. Сделать последнее мне все же пришлось, так как от постоянного мелькания пищи перед глазами засосало глубоко в желудке, и — Бог мне свидетель! — это были самый вкусные бутерброды с арахисовой пастой за всю мою жизнь! Лавка упомянутого Отисом филиппинца — настоящее сокровище! Что же за арахисовую пасту он там продает?!

Не успела пищевая пленка, скомканная и скатанная в тугой шарик, коснуться дна моей урны, как зазвонил телефон. Я приложил мобильный к уху, уже зная (прочитав на экране), что звонит Отис, был готов поблагодарить его за превосходный перекус — но на том конце атмосфера была явно не для светской беседы. Я слышал топот, шум открывания моего шкафа и выдвигания не менее моих ящиков — и только после этого звукового каскада послышался слишком скорый для понимания голос.

— Мигом дуй, куда я скажу! — прорычал запыхавшийся Отис. — Адрес пришлю в SMS, а то двести раз забудешь… Где у тебя лежат галстуки?!

— Второй снизу ящик. С чего вдруг такой переполох?! У кого в заднице загорелась сера?

— У начальства!..

— Ну еще бы…

— …несмотря на частичную потерю фотогеничности, мне необходимо сегодня появиться на работе — какая-то крупная встреча, о которой я раньше слыхом не слыхивал… Но это еще полбеды! Позвонила Сара. У Рины в школе ЧП, что-то случилось с учительницей и учеником, весь их класс отпускают домой раньше. Но Сара сейчас не может вернуться, как и я! А нянька не отвечает…

Я соображал медленно, потому как боялся мысленно озвучить идею, очевидно, пришедшую Отису на ум — иначе зачем еще выдергивать меня с работы?..

— И как вы с Сарой эту проблему будете решать?.. — осторожно поинтересовался я.

— Я заберу Рину, ты подъедешь к школе, и я передам ее тебе.

— Чего?! Подож…

— Прямо сейчас пулей с работы!..

— Ты не в себе! Хочешь оставить на меня ребенка? Да я понятия не имею, что и как делать, как с ней себя вести, чем кормить ее — надо ли вообще кормить?!..

— Заткнись и помоги мне! SMS сейчас вышлю! Не заставляй меня ждать! — и меня за ухо укусили гудки.

Он… бросил трубку! Этот сукин сын раздал безумные указания и бросил трубку! Что сегодня творится в его голове?! Сначала диван, теперь это! Насколько же сильно его вчера приложили?!

Со злостью я рванул куртку со спинки компьютерного кресла и бросился к лифту, по дороге чуть не сбив охнувшего Ларри. Я жал кнопку так яростно, точно вместо нее был глаз Отиса! О чем он, черт побери, думает?! Как вообще эта история может кончиться хорошо?!

***

Собравшиеся перед зданием школы дети кричали так громко, что я не слышал собственных мыслей. Из пересудов двух обеспокоенных мам я узнал, что произошел средней степени несчастный случай: то ли бестолковая неопытная учительница покатилась с лестницы и прихватила с собой одного из учеников, то ли храбрая, с огромным сердцем молодая преподавательница попыталась схватить падающего с лестницы школьника, но, увы, сорвалась вместе с ним — у мамаш мнение расходилось. Что было точно известно, так это то, что учительница сломала ногу, а ребенок получил вывих и несколько синяков. Двух бедолаг забрала машина скорой помощи, другие школьники были всему свидетелями, младшеклассники перепугались и теперь могли идти по домам, но лишь когда за ними явятся родители.

Я ожидал Рину и Отиса в указанном месте, под знаком «STOP», и весь был как на иголках. Я виделся с дочерью Отиса всего один раз. Безусловно, девочка мне приглянулась, мы вроде бы даже сумели найти с ней общий язык, но мы же просто играли! Играли у нее дома в присутствии ее родителей, точно знающих, что делать можно, а что делать нельзя! Конечно, Рина — не маленький сопливый пупс, она разумна и самостоятельна, однако назначать меня ее нянькой — все равно полнейшая глупость! Абсурд! Страшный риск! Что я скажу Отису, если за время, проведенное вместе со мной, Рина умрет? Побежит через дорогу, подавится яблоком, схлопочет укус ядовитого насекомого — плевать как! Я не буду знать, чем ей помочь, что делать, что… ЧТО ДЕЛАТЬ?!.. Нервная система, расшатанная волнениями по дороге сюда, сдавалась панике. У меня давило в груди, неяркое солнце пекло затылок и плечи, выжигало глаза, сколько бы я ни щурился, ни защищал их веками и ресницами от изощренных лучей…

— Кэм!

Я ясно слышал голос Отиса, сумел понять по звуку, что он идет где-то впереди, но, несмотря на это, никак не мог отыскать его взглядом. Рину выцепить глазами из гудящей толпы получилось — стало быть, Отис рядом с ней, ведет ее за руку!.. Признаться, я обомлел, переведя взор на него…

Правильная одежда способна изменить человека до неузнаваемости. В моем гардеробе была только такая, и, позаимствовав ее, Отис сделал то, о чем я думал в самом начале нашего гомо-сговора — но результат подобного преображения я и представить не мог… Черный элегантный, но строгий костюм выгодно, уместно, вовсе не пошло облегал его тело, делая выразительнее каждый мускул. Широкая грудь напрягала сорочку — Отис был похож на гордого орла, спрятавшего под крылом своего птенца и готового растерзать любого, кто только попробует приблизиться к нему со злым умыслом. Цейтнот отразился и на шевелюре Отиса: волосы были в меру неряшливы — в стиле современных причесок, продвигающих пофигизм. Всякий дюйм его кожи был словно наэлектризован, мышцы, в особенности плечи, напряжены. В тот момент я понял, о чем не так давно упомянула Сара: о животной страсти, заключенной в теле Отиса. Агрессия и сексуальная неудовлетворенность копились в нем, спрессовывались в алмаз, со временем лишь увеличивающийся в размерах. Его блеск стал виден слишком многим сегодня: я заметил, как несколько мам проводили Отиса с алчным похотливым желанием в глазах и — готов поклясться! — как сделал то же один утонченный папаша. Я создал сексуального монстра, которого, невзирая на чувства Отиса ко мне, не смогу получить?..