Он напряженно почесал плохо выбритые щеки и взлохматил волосы на затылке, что-то прокряхтев.

— Ты же знаешь, что Сара… как оказалось… имела несколько интрижек в течение последних пяти лет…

Я кивнул, деловито дотягиваясь до следующего шота.

— Я пытался смириться, но… — Отис тяжело вздохнул, явно подавляя рвущийся наружу гнев. — С этим невозможно смириться. По крайней мере для меня… Я подал на развод, но она не слышит меня, уперлась и талдычит всем, кому не надо, что я нашел себе любовницу и потому ухожу, а в этом случае я останусь вообще без всего. Я готов отдать ей дом, чтобы Рина росла не в какой-нибудь захудалой квартирке. Но машину и все накопления я Саре дарить не собираюсь.

— Разделка имущества — это всегда пытка… — Мои заумные изречения между опрокидыванием шотов базировались на чистой теории. Ни одни мои отношения не заходили дальше редких совместных ночевок. Как только ее зубная щетка решала переехать в мою ванную: «Прощай, дорогая! Время, проведенное с тобой, было умопомрачительным, но, ах, увы, нам не по пути!..» Так проще, чем завязнуть в отношениях, из которых потом не вырваться, как это случилось с Отисом еще до нашего знакомства.

— Это точно… Но сегодня… в конференц-зале… я случайно ляпнул кое-что… и, кажется, это сработало… Я имею в виду, оказалось мне на руку: Сара начала хоть что-то слышать… и… такую версию событий, какую я ей кратенько описал, принять ей было легче, чем… несуществующую любовницу…

— Ну так молодец, с чем тебя и поздравляю! — воскликнул я, поднимая шот, но рука Отиса не позволила мне поднести выпивку к губам. — Что такое?..

— Я сказал Саре… что я гей. И поэтому ухожу из семьи.

Я расхохотался до слез, едва не падая с табурета.

— О Боже, это… Ха!.. Это… очень изобретательно! Я бы не додумался! И… и… и что, ей принять ЭТО проще, чем любовницу? В смысле… разве это не обиднее для женщины вдвойне, если тебя меняют на мужика, а не на другую бабу?.. Твоя Сара… с прибабахом…

— Да-а-а, — устало затянул Отис, осушая свой рокс. Немного прополоскав рот виски и проглотив, он отстраненно посмотрел на цветные бутылки за спиной бармена. — И я ей сказал, что ты мой… гей… или как это у них называется…

Я нахмурился, все еще обрабатывая полученную информацию. Мозг был слегка подшофе, но интуиция забила тревогу, светя внутри моей головы кроваво-красной лампочкой.

— И… она поверила, что я — твой бойфренд?.. Я же… Мы… ни разу не похожи на геев… Мы… не пьем цветную выпивку… не слушаем Селин Дион… В последний раз, когда я покупал себе одежду, мне пришлось заплатить за брюки, на которые я случайно кончил, развлекаясь в примерочной с уже трижды бывшей Софией — если бы не это, я бы ушел без покупки…

— Ты мыслишь слишком шаблонно: не все геи такие, — заговорщицки склонился над столом Отис, и я залил за воротник еще один шот, предчувствуя неладное. — В офисе уйма геев, а мы об этом даже не знаем, многие никак себя не выдают. Им просто… нравятся мужики, вот и все. Ты можешь с ним ходить выпивать, играть в баскетбол по выходным и даже не подозревать, что его привлекают мужчины.

— Окей, я застрявший в стереотипах гомофоб — с этим разобрались. От меня ты теперь чего хочешь?

— Подыграй мне, — на полном серьезе ответил Отис, щелчком отбивая в мою сторону очередной шот, словно так я с большей вероятностью соглашусь на его безумие.

— Ха, нет! Ты эту кашу заварил, тебе ее и расхлебывать. Заднеприводного я изображать не буду.

— Да я же не требую целоваться со мной или еще что! — зашипел Отис, вцепляясь в мою руку как в спасательный круг. — Только для Сары, только когда она рядом — придерживайся этой версии…

— Нет! Ни для Сары, ни для дочери твоей, вообще ни для кого не буду! Это… мне это не нравится. Я не хочу. А раз не хочу, значит, не буду…

— Бессердечный эгоист! — зло выпалил Отис, сильнее сжимая мое запястье. — Как будто так сложно разок сделать что-то для других…

— Стоп! — гаркнул я, и посетители бара с осуждением обернулись. — В долг чуть ли не каждый месяц я кому даю? Себе, что ли? Я умею быть хорошим другом, тебе не в чем меня упрекнуть. У одолжений должны быть границы…

— Притвориться… Не жить со мной — просто сделать вид, сыграть, соврать!.. — На его лице отражалась боль, способная подточить скалу. — Столь многое разве?.. Если ты не поможешь, Сара меня по миру пустит! Она смягчилась, когда услышала, что я гей, уж не знаю, по какой причине. Ей этого достаточно для того, чтобы отпустить меня со всем, что я имею. А дом я и сам хочу ей отдать — это мой подарок Рине. Ну же, Кэм… Спаси меня… Притворись, прошу…

Я думал. Я не мог смотреть на Отиса, иначе бы сразу сдался — его коронное лицо мученика располагает к этому… Притвориться — просто подтвердить его слова… Звучит и правда как мелочь, не требующая усилий или самопожертвования. Прикрыть, как если бы у него была любовница. Мужская солидарность, не более. Да и какой сволочью нужно быть, чтобы ответить «Нет» на просьбу лучшего друга «Спаси меня»…

— Ну что мне, на колени встать?.. — взмолился Отис, насытившийся моим затянувшимся молчанием.

— Да не нужны мне… твои колени… Черт с тобой! — хлопнул я рукой по столу, и пустые шоты зазвенели. — Если Сара спросит… я подтвержу…

Он счастливо улыбнулся, совсем как в день нашей первой встречи.

— Спасибо, Кэм…

Все это притворство ведь ненадолго, правда?..

========== Глава 2 ==========

Какой-то особенно недалекий спортсмен с силой захлопнул позади меня металлический шкафчик, и этот скрежет отозвался болью в правой барабанной перепонке. Третий раз, твою мать, за последние пять минут, мразота!.. Поджав губы, я хрипло выдохнул и впился пальцами в скамью, на которой сидел.

— Спокойнее, Кэм, — одернул меня Отис, скидывая сырое полотенце и натягивая семейники.

— Ну как спокойнее-то, когда он, как назло, приходит и гремит этой дверцей еб… — Я закончил мысль выразительным рыком, и пара незнакомцев в другом конце раздевалки оглянулась.

— Он больше тебя втрое. Что ты намереваешься делать? Он живет в этом спортзале. Тебя ведь не это раздражает. Из-за чего бесишься?

Почесав затылок и взлохматив все еще не высохнувшие после душа короткие волосы, я погрузился в недавние воспоминания, которые, ох, как хотел бы забыть!..

***

— Это так мило! — улыбнулась мне секретарша, принимая коробочку с кексом. — С удовольствием съем его в обеденный перерыв. Порой так не хватает сладенького, — закусила нижнюю губу она.

— Я понимаю! У каждого человека есть потребность в сладком! — Я раскованно облокотился на стену, и пиджак слегка затрещал по швам. Давно стоило купить на размер больше, но раз уж я в прекрасной форме, почему бы не похвастаться!

Со спины ко мне приближался стук каблуков, и когда я нехотя обернулся, столкнулся нос к носу с почти-бывшей женой Отиса.

— О, Сара… — только и смог сказать я. Тон хоть сколько-нибудь радостным искренне не получился.

— Мы можем поговорить? — спросила она, указывая на конференц-зал. Ей там медом намазано, что ли? Только дай возможность устроить скандал в окружении директорских кресел…

— Не стоит там, давай… здесь. — Я деликатно положил руку ей на талию и препроводил в помещение с громадным офисным принтером. Раньше ей не нравилось, когда я по привычке к ней притрагивался — странно, что сегодня с этим нет проблем…

Сара обхватила себя за локти, как делала вчера, ругаясь с Отисом за стеклом. Вероятно, из-за этой ее позы у меня и создалось впечатление, что начатая ссора с мужем будет продолжаться, но уже со мной…

— Это правда? — слишком быстро произнесла она. Ее взгляд метался: то она рассматривала стену, то мимолетом заглядывала мне в глаза и мгновенно переключалась уже на принтер, дверь, плинтус — на что угодно!

— Правда — что?.. — не понял я.

— Что ты и… Отис… вместе…

Мои глаза округлились. За три секунды я смог вспомнить море выпивки, гейские бредни Отиса и данное ему из пьяной жалости обещание. «Мужик сказал — мужик сделал», придется выполнять, раз уж согласился… Я вдохнул поглубже и куда-то в потолок пискнул: