По озаренному солнцем платью стоящей рядом Даян промелькнула странная тень, и я озадаченно посмотрел на стекло. За окном в воздухе маячил предмет, небольшой, очень юркий. Он облетал церковь со всех сторон, пытаясь пристроиться к фрагментам витража, нераскрашенным, прозрачным, позволяющим увидеть, что происходит внутри. Но то ли «пилоту» не хватало сноровки, то ли устройство не имело возможности зависать на одном месте и потому носилось из стороны в сторону.

Даян, проследив за моим удивленным взглядом, тоже уткнулась глазами в витраж и удовлетворенно хихикнула, будто без маленьких сюрпризов этот день обойтись никак не мог.

— Надо же, вертолетик! В соседнем доме расположен маленький сиротский приют под покровительством церкви: возможно, оплата именно твоей церемонии позволила этим детишкам заиметь такую крутую игрушку!.. Вот бы все церкви передавали средства нуждающимся, а не сидели на денежной бочке…

Я был согласен с Даян — во всем, кроме одного: вряд ли этот вертолет так стремился бы попасть в церковь, будь пульт управления в руках незнакомой сиротки. Разве Синди не подарила радиоуправляемый вертолет со встроенной видеокамерой Вельту на день рождения?.. С этим маленьким фактом, обращенным в центральную деталь пазла, картинка без проблем собиралась. Зря ты решил посмотреть, что тут да как, — мучаешь себя лишний раз, сердце достаешь из-под ребер крюками…

Словно услышав мои мысли, вертолетик резко ухнул вниз, к земле, и больше не показался. Я и Даян простояли, пялясь на витраж, еще несколько минут, пока вокруг кипела жизнь, общались гости, обменивались рукопожатиями и объятиями. Минувшие минуты сгустили время внутри меня в темные комки: вместе с вертолетом, предположительно принадлежавшим Вельту, я будто потерял единственного гостя, которого искренне желал увидеть сидящим со стороны жениха…

Не знаю, сколько я простоял, потонув в собственных мыслях, а телу позволив одеревенеть, но Даян не отходила от меня, и ее предплечье, изящно перекинутое через мой локоть, было сродни ниточке, не дающей воздушному шару затеряться средь грозовых облаков. У алтаря появился священник — пожилой невысокий мужчина с седым гнездом на голове; по бокам от своеобразной сцены расселись скрипачи. Все происходящее действительно походило на шоу: точь-в-точь артист, выступающий с певицей в дуэте, я должен буду стоять на возвышении перед толпой незнакомцев, требующих сегодня хлеба и зрелищ. Тогда Даян — мой верный менеджер: следит за тем, чтобы у меня не сдали нервы и долгожданное выступление не сорвалось.

Судя по всему, оно вот-вот должно было начаться. Неторопливо, словно прогуливаясь по коридору перед началом экзамена, к которому я готовился тяп-ляп, мы приблизились к священнику и встали сбоку от него. Шерон и Пол не явились. Достав из внутреннего кармана пиджака телефон, я отыскал контакт Шерон и ткнул по номеру пальцем. Из динамика раздались монотонные гудки, и пока я впустую дожидался ответа, священник попытался перетащить Даян на сторону невесты, причем без слов — уцепил девушку за запястье обтянутыми тонкой кожей костями.

— Да я не подружка невесты, а шафер! Или что, обязана была в брючном костюме прийти? Это сексизм!..

Трубку никто так и не взял; я предпринял вторую попытку — набрал Пола. В точности то же. Гудки. Оставили мобильные дома? Разругались опять и сейчас им не до звонков? А вдруг что-то с Шерон случилось или, не дай Бог, с ребенком?.. Но времени что-то предпринимать у меня уже не было: раскрылись главные двери у дальнего конца канареечной ковровой дорожки; торжественно-сказочно заиграл «Концерт для скрипки №4» Моцарта; гости громоподобно поднялись на ноги и разом обернулись на проход.

От одного взгляда на невесту, сделавшую первый грациозный шаг, у всех присутствующих перехватило дыхание — и у меня в том числе! Сердце сделало кульбит, едва расцвеченные лучи полуденного солнца радужными брызгами отразились от сверкающих аметистов, топазов и искусственных бриллиантов диадемы, колье и широких тесных браслетов. На фоне переливающихся полудрагоценных камней белоснежное узкое, расширяющееся к полу платье выглядело ослепительнее девственных снегов. Атласный шлейф шелестел по ковровой дорожке, в то время как невеста словно бы парила над ней. Переливающиеся золотом локоны соединялись в подобие цветов, среди которых виднелись настоящие фиолетовые петунии и флоксы. Плечи и руки покрывало легкое полупрозрачное кружево, оканчивающееся петельками из белого бисера, обхватывающими средние пальцы. По-королевски возвышенно снежная леди держала правую кисть поверх левой у живота; от букета она решила отказаться, чтобы не устраивать по окончании церемонии изощренную лотерею «Кто выйдет замуж следующей?»

Без преувеличений, Синди была — неотразима! Но больше, чем ее наряд и прическа, меня поразили лучезарная улыбка и неподдельный восторг в широко распахнутых глазах! Никогда прежде я не видел ее настолько счастливой, и от осознания этого возникло двоякое чувство: радость за «сейчас» — и вина за совместное прошлое…

Я оглянулся на Даян, чтобы скрыть от невесты промелькнувшую в глубине зрачков печаль, — и ее же, к удивлению, обнаружил на лице очаровательного шафера — оставившую от улыбки лишь призрак. Подметив краем глаза, что я смотрю на нее, Даян тяжко сглотнула, поджала губы и кивнула мне, будто за один этот миг могла передать все, что накопилось на душе и чем делиться вслух она не решалась.

Усердно работали камеры мобильных телефонов, направленные на подходящую к алтарю прекрасную невесту. Синди приняла мою ладонь польщенно, и друг напротив друга мы замерли перед священником. Скрипки утихали, как предоставленное ветру пламя свечи, и вскоре в полнейшей тишине (как только гости опустились на свои места) зазвучал похожий на треск веток голос священника. За пару секунд до начала его блеклой речи я успел вставить шепотом: «Шерон и Пол не пришли…» Синди бросила быстрый взгляд на частично пустующую переднюю скамью и пожала плечами, мол, ну, что поделать, хоть и действительно жаль.

От воды, льющейся в уши из уст старика, тянуло зевать, и чтобы не задремать с открытыми глазами, я решил сосредоточиться на мыслях и ощущениях, прочувствовать момент. Разве я не должен запомнить его на всю жизнь? Синди уж точно запомнит: светится изнутри! — сумела воплотить почти все свои свадебные грезы! Она заслужила. С первой минуты нашего знакомства она была мне настоящим другом: поддерживала, делила со мной радости и горести, одаривала душевным теплом сполна, в некоторой мере научила быть нежным и любящим… На периферии моего зрения Даян промокнула платком повлажневшие глаза, и я остолбенел, бережно сжимая ладони невесты в своих.

«…была мне настоящим другом»?.. То есть делала все то же, что и Даян, — плюс секс?.. До встречи с солнечной девушкой, стоящей ныне за моим плечом, я и не допускал, что могу испытывать подобные сильные чувства к кому-то еще, кроме Синди. «Значит, это и есть любовь!» — без всякий сомнений полагал я. Но что если это — та же самая крепкая душевная дружба, отличная от уз, связывающих меня с Даян, лишь доступом к телу?..

…И это — любовь?.. Та самая? Вечная? Служащая гравитацией между людьми, где бы они ни находились?..

Голос священника смолк, повисла гнетущая пауза, в которой я, точно в открытом космосе, окончательно потерялся. Синди намекающе слабо сжала мои руки, но легче сориентироваться мне от этого не стало.

— Простите?.. — тихо вымолвил я, стыдясь замершей толпы зрителей.

— Берете ли Вы в жены…? — частично повторил старик, и я уперся взором во встревоженное, заметно побледневшее лицо невесты.

Наилучшей секунды для звонка было не сыскать, и эхом по всей церкви пролетел рингтон моего телефона.

— Ты не выключил? Серьезно?.. — разочарованно прошептала Синди, глядя, как я достаю мобильный и прижимаю к уху.

— Шерон, Вы где? — вполголоса спросил я. Синди вытянула шею, уставившись на телефон, словно одно это уже позволяло ей слышать скорую, мало разборчивую речь из динамика.