Мы по-прежнему молчали. Почему-то в тот момент я ощущал себя проштрафившимся мальчишкой, которого ругает, у всех на виду выговаривает взрослый. Я чувствовал себя раздавленным, пригвожденным к земле. И если меня настолько ощутимо угнетало все услышанное, то как же чувствовал себя Антон, тихий, напряженный, разбитый моим недоверием и последними рекомендациями специалиста…
Я встал со стула, хлопнув себя по коленям, и Антон встрепенулся.
— Ну что сказать. Спасибо, было интересно поучаствовать в этом эксперименте, но сомневаюсь, что за такое короткое время возможно составить точный психологический портрет. Однако опыт был забавный! Мы со всем закончили? — Психолог кивнул, дивясь моему моральному подъему. — Отлично! Антон, ты идешь?
Он сунул автоматический карандаш в сумку, и мы покинули семнадцатый класс вместе. Покуда у меня хватало сил, я изображал оптимизм. Но в груди, прямо под сердцем, ощущал умершую птицу, раскинувшую хрупкие блеклые крылья… Звук наших шагов казался траурным и тяжелым. Молчание душило, но говорить — даже думать! — было в разы сложнее…
Первым поборол себя Антон:
— Как думаешь, — тихо начал он, — мы действительно больны?.. Отравлены друг другом?..
Мы медленно шли вперед, отсчитывая секунды парными шагами.
— «Мне нравится, что Вы больны не мной, — напел я вполголоса, и эхо разнесло мои слова по коридору. — Мне нравится, что я больна не Вами… Что никогда тяжелый шар земной не уплывет под нашими ногами…» — Я умолк и всмотрелся в его печальное лицо, слегка преобразившееся от призрака улыбки.
— Это значит «оно того стоит»? — смекнул он, припоминая песню целиком. Я даже не был удивлен, что она ему знакома.
— Я думаю, да.
Я хотел было добавить что-нибудь еще: завуалированную мысль, которую б он точно уловил, чем обнажил бы в очередной раз хоть что-то нас объединяющее, но из кармана моего пальто донеслась какофоническая трель. Не глядя на экран, я принял вызов и приложил трубку к уху. Несколько секунд мы продолжали идти вперед, но когда до выхода оставалось всего ничего, я остановился как вкопанный. Антон обеспокоенно оглянулся, заслышав мой встревоженный голос:
— Дина?..
====== Глава 13. Глазами Антона ======
Две недели назад…
Голова раскалывалась с раннего утра. Вероятно, стоило послушаться отца и остаться дома, раз уж я не долечился до конца… Но если я не выступлю с этой дурацкой речью, директриса с меня шкуру спустит. Надо же, теперь даже думаю фразами отца…
Раздражает абсолютно все. Пение птиц. Слепящее солнце. Ветер, задувающий пыль с дороги прямо в глаза. Ненавижу. Кажется, у меня жар… Мимо промчался ребенок на скейтборде, и у меня возникло сложно сдерживаемое желание выбить из-под него доску…
Дойдя до угла школы, я остановился и присел на металлический подоконник, скрытый тенью близрастущего клена. Отсюда прекрасно были видны широкая лестница и главный вход в школу. Как и каждый день, мне придется ждать, пока разойдутся все эти ограниченные бескультурные обезьяны: если меня снова втянут в драку, в школу вызовут отца, и дома вновь будут извергаться постоянные потоки нотаций. Нет, пап, в этом мире невозможно выживать, не пресмыкаясь или не используя кулаки, а пресмыкаться я не буду никогда. Паша меня б поддержал, но он в очередной командировке, и на отца управы нет опять. Как они все-таки уравновешивают друг друга… Порознь — сверхопекающий разведенный отец, пламенный фанат всего, что имеет хоть какое-то отношение к искусству, и помешанный на экстриме и путешествиях журналист. Но вместе они выглядят вполне нормальными, конечно, если закрыть глаза на то, что они оба мужчины. Если бы мы жили за рубежом, как и предлагал Паша, с этим не было бы проблем, но отец захотел остаться в России из-за ностальгии, и теперь мне ежедневно вот уже сколько лет приходится терпеть издевательства и подколы сверстников. Хорошо еще, что эти умственно-отсталые неандертальцы не знают про моих двух отцов, иначе все стало бы куда сложнее… Не здесь всем бы было на это плевать. Тут же я обязан быть натуралом, потому что если нет — это воспитание двух мужчин виновато! — скажут все… Нет, мне не нравится никто и никогда не нравился… я лишь рассуждаю, гипотетически, только и всего…
На лестнице было уже не так людно, поэтому я спустился с подоконника и пошел ко входу в школу. Неподалеку притормозила серая машина, и отсвет от ее блестящего капота резанул по глазам. Бесит… Прислонившись к стеклу всем лицом, на заднем сиденье дремал молодой мужчина. Кто-то толкнул его в бок — он встрепенулся и, смеясь, протер глаза. Ну хоть кому-то весело в этот бессмысленный день: учеба не закончится с окончанием церемонии награждения, так зачем устраивать этот пустой фарс?.. Когда я уже подходил к машине, мужчина, покачиваясь, вылез из салона и, захлопнув дверцу машины, прищемил край коричневого пальто. Не замечая своей оплошности, он попытался сделать шаг вперед, но ткань затрещала, и он бы упал на меня, если б я вовремя не увернулся. Кажется, он меня даже не заметил, разбираясь с одежкой. Катастрофа, а не человек — терпеть таких не могу. Ходячая нелепость. Машину оббежала моя одноклассница, Лиза: она не пыталась помочь знакомому, а стояла над ним и хохотала. Правильно, пусть сам выкручивается и учится выживать… как и все…
Попав в благодатную прохладу школьного холла, я сперва завернул в туалет. Умывание прохладной водой помогло почувствовать себя лучше, но не намного. Сразу после выхода на сцену стоит пойти домой, пока простуда меня окончательно не свалила. Заболеть в преддверии лета — я, безусловно, тот еще везунчик…
В актовый зал медленно продвигалась очередь, в которую мне пришлось тоже влиться. Прямо перед собой я увидел знакомое коричневое пальто. Лиза что-то тараторила этому растяпе без умолку: заслушавшись, он споткнулся о собственную ногу и чуть не повалился на старую пыльную ковровую дорожку, но вовремя ухватился за спинку ближайшего сиденья и устоял. Жаль, хотел бы я увидеть, как он снова падает. Это как смотреть современную адаптацию фильмов Чарли Чаплина, ей Богу, сплошная забава. Я занял место справа от основного прохода; Лиза со своей матерью и самым неловким человеком, которого мне только доводилось видеть, расселись слева. Сняв пальто, он сложил его и начал опускаться на сиденье, о чем-то эмоционально разглагольствуя. Очевидно, делать несколько дел сразу — даже таких простых — ему не стоит вовсе, так как он уселся на самый край сиденья и чудом не съехал на пол. В попытке восстановить равновесие он нелепо взмахнул руками и ударил пальто по голове лысеющего мужчину позади: остатки волос последнего наэлектризовались от соприкосновения с тканью и взвились вверх, словно у него вокруг абсолютно голой макушки внезапно пророс черный газон. Лиза плакала от смеха, пока этот неумеха извинялся перед потревоженным незнакомцем. Я как можно тише рассмеялся в кулак. Везет же Лизе: наверное, каждый день с этим человеком — как жить в американской комедии пятидесятых.
Хм, странно… Его лицо мне кажется знакомым… Но не думаю, что я видел его где-то раньше. Да и какая разница, кто он. Мы все равно больше не встретимся. Как же болит голова…
====== Глава 14 ======
Я облегченно повесил трубку и откинулся на спинку компьютерного кресла. В школе, когда она позвонила, я пообещал перезвонить и только-только выполнил обещание, но разговор несколько вышел из-под контроля…
— Закончил? — угрюмо спросил Антон, заходя в «рабочий кабинет» и практически швыряя мне на клавиатуру бутерброд с докторской колбасой. — Битый час с ней трепался…
— Какая забота, — пробормотал я, откусывая от бутерброда кусок и тщетно пытаясь оттереть рукавом жир с «пробела».
— Кто она вообще такая и что ей от тебя надо? — Он сел на диван и раскрыл книгу на середине, даже не собираясь читать.
— Давняя знакомая, только и всего.
— Давняя знакомая, с которой ты спал? — в лоб спросил он, сердито шматуя страницы.
Я замер с остатками бутерброда в руке. Я не хотел ему врать — вообще лгать не люблю. Но скажи я сейчас правду, и мне в голову прилетит достаточно тяжелый на вид том… Какой сложный выбор…
