— Именно так и есть. Мистер Фолкон, у меня есть подозрения, что парню нужна более серьезная помощь, чем я могу предоставить, — сказала запыхавшаяся женщина, поправляя прическу.

— Что вы имеете в виду?

— У него шизофрения. Я своими глазами видела, как он неоднократно разговаривал в коридоре сам с собой, причем довольно громко споря. Когда я спросила, все ли с ним в порядке, он ответил, что общался с духами умерших.

— И что вы предлагаете? Отправить его в психушку? — он не стал дожидаться, пока обе женщины скажут «да», и продолжил. — Наверняка его поведению есть логическое объяснение. К примеру, Бвонсамди репетировал роль в студенческом спектакле.

— Но…

— Проведите анкетирование и перестаньте мне, наконец, докучать своими беспочвенными подозрениями.

***

— Как тебе удалось сдать предмет, который ведет миссис Фиш на высший бал? Она невероятно строгая. Даже мне не удалось, хотя я готовился к экзамену два месяца, а ты всего лишь одну ночь, — сказал Питер, откусывая кусочек сэндвича. Оба друга сидели в столовой и подкреплялись перед будущими парами.

— О, ловкость рук и больше ничего, мой друг. Может, научу тебя как-то на досуге.

Раздавшийся звонок прервал их разговор и парни направились к аудитории. Они устроились на своем любимом десятом ряду и с нетерпением ждали, когда придет пожилой преподаватель под философии под монотонные лекции которого, так хорошо спать. Но их ожидания не оправдались. В кабинет вошла куратор группы, миссис Фиш, с охапкой листков в руке.

— К сожалению, мистер Байоутер заболел. Сегодня вместо пары философии мы проведем анкетирование.

— Бвонсамди, раздай листочки, — она бросила на лоа прожигающий взгляд и поспешила покинуть комнату.

— Почему она так тебя ненавидит? — шепнул Питер своему соседу.

— О, тогда мне придется тебе рассказать, как я сдал у нее экзамен. Пришел я и естественно ни в зуб ногой, что вообще нужно было учить. Тяну билет. Понимаю, что не могу не ответить ни на один ее вопрос. Препод торопит, говорит, что еще пять человек сидят в кабинете и готовятся к ответу, еще в десять раз больше ждут своей очереди в коридоре, а я всех задерживаю. Чувствую, как сильно нервничаю. Достаю из кармана платок, чтобы вытереть лицо: кровь из носа пошла от волнения, а оттуда вместе с платком выпадают трусики, ее трусики…

— Ну и зачем ты украл ее панталоны? — едва сдерживая смех, спросил Питер.

— Я же не специально. Как-то само вышло. Я воровал еду из холодильника в доме напротив и, как раз проходил обратно через балкон. Как потом оказалось, ее балкон. Что-то на веревке висело и сушилось. Я башкой за это зацепился, но снять не мог: руки были заняты. Уже в нашей комнате понял, какую хрень с собой случайно утащил. Возвращаться туда было опасно. Положил находку в карман и забыл о ней.

— Ха-ха-ха, главное, что на экзамене вспомнил.

— Все глаза естественно смотрели в тот момент на нас. Но я не растерялся. Сказал: «Забыли у меня вчера. Сейчас возвращаю». Ее лицо так покраснело, наверное, от злости. Она быстро поставила мне оценку в зачетку и выгнала.

— Ну, ты даешь! Удивляюсь, как она тебя еще не испепелила.

— Сам в шоке, — коротко бросил лоа, оглядывая две анкеты. — Что делать с этой макулатурой?

— Просто читаешь и отмечаешь крестиком нужный вариант ответа. Благо, я убил все свои выходные, чтобы научить тебя читать.

«Так. Первый вопрос: Поете ли в одиночестве? Второй вопрос: Имеете ли вы привычку напевать что-то вслух, или про себя в одиночестве? Третий вопрос: Поете ли вы в одиночестве в последнее время? Какой странный тест, » — думал Бвонсамди.

— Питер, дай списать.

— Не понимаю, что тут сложного, но если нужно — держи, — он протянул лоа листочек.

— Спасибо. Осталось справиться со вторым.

— Второй я не дам тебе списать. Там должны быть разные ответы.

— И что же делать? — Бвонсамди в недоумении почесал затылок.

— Заполни от фонаря, то есть расставь ответы, как угодно. Все равно за него оценки не ставят.

***

Все экзамены были сданы, все тесты написаны и изворотливый Бвонсамди сумел пройти испытания студенческой жизнью, почти ни разу не споткнувшись. Оставалось провести последний учебный день перед каникулами. Уже завтра Питер вернется домой, чтобы провести праздники в теплой семейной обстановке вместе с тетей Мэй. Он уже предвкушал встречу с ней, как он будет помогать ей украшать елку к Рождеству, как вместе они будут готовить вкусные имбирные пряники, как он будет рассказывать ей о своих успехах в университете. Бвонсамди же понятия не имел, как проведет свои каникулы. Честно говоря, ему некуда было возвращаться.

— Что будешь покупать на рождественской ярмарке? — поинтересовался лоа у Питера Паркера.

— Прости, Бвонсамди, я обещал пойти с тобой, но планы изменились. Меня, как лучшего студента первого курса пригласили поучаствовать в эксперименте, связанном с ядерными реакциями. Там будет сам профессор Браун, — с виноватым лицом оправдывался парень.

— И ты не можешь отказаться… — с грустью констатировал лоа.

— Понимаешь, такой шанс выпадает раз в жизни, — продолжал говорить Паркер.

Бвонсамди видел, как горят глаза Питера каждый раз, когда он говорит о физике. Он мог часами рассказывать о законах Ньютона, о нейтронах, протонах и кварках, о теории относительности Эйнштейна, несмотря на то, что даже если лоа слушал его, то все равно ничего не понимал. Парень не представлял своей жизни без науки и Бвонсамди понимал, что Питер очень расстроится, если не будет принимать участие в том эксперименте.

— Ладно, сосед. Можешь отправляться на свою тусовку со старичками, — улыбаясь, сказал лоа.

— Я уверен, что ты и без меня классно проведешь время. Только не разнеси тем все, — полушутливо-полусерьезно ответил Питер.

— Очень сильно постараюсь, — поспешил его заверить Бвонсамди.

Паркер понял, что его друг не сдержал своего слова, когда выйдя из лаборатории услышал крик, который казалось бы раздавался по всему университету:

— Верни чучело оленя, придурок! Куда ты его тащишь?!

— Это подарок для Королевы Зимы.

Дородный мужчина в костюме Санта Клауса безуспешно пытался догнать лоа. Питер едва сдерживал смех.

«Бвонсамди Фантом, ты неисправим, » — подумал он. Внезапно парень пошатнулся, почувствовал какие-то странные ощущения в своем теле. Питер отправился в туалет, чтобы в одиночестве выяснить, что с ним произошло. Однако это оказалось гораздо серьезнее, чем расстройство желудка или пищевое отравление. Красное пятно на руке жутко чесалось. Он вспомнил, как во время эксперимента какой-то паук сел ему на руку. Питер еще удивился, откуда тут взялось членистоногое. До здания биологического факультета было далеко, поэтому он решил, что это безобидный домашний паук.

Но дело одним укусом не ограничилось:

«Черт, я могу ходить по стенам! Это невероятно! Прямо… Прямо, как паук, » — подумал парень, касаясь кафеля. Какая-то тонкая липкая нить выделилась из его руки и он понял, что приобрел все паучьи способности.

— Бвонсамди, у меня для тебя важная новость. Уверен, ты удивишься.

— У меня тоже для тебя есть новость. даже две новости. И ты тоже будешь удивлен.

— Говори первый, — Питер нервно сглотнул.

— Во-первых, я абсолютно психически здоров.

— Слава Богу, — сказал Паркер. «А я вот, кажется, не очень, » — добавил он про себя.

— Во-вторых, тест показал, что я прирожденный врач. Со следующего семестра меня переводят на медицинский факультет.

Комментарий к Глава 4

С праздником с новым годом:)

Скоро будет продолжение.

========== Глава 5 ==========

Бвонсамди еще раз с робкой надеждой выглянул в окно, но там не происходило ничего примечательного. Он уже перепробовал все известные ему способы, направленные на то, чтобы скоротать время, но они оказались бессильны перед молекулярной биологией. Монотонный голос профессора Коннорса навевал на него желание такое сильное желание уснуть, что любые колыбельные на его фоне показались бы тяжелым роком. Ручка лоа чисто механически совершала движения по поверхности тетради лишь бы хоть как-нибудь отсрочить время его погружения в царство Морфея. Белки, нуклеиновые кислоты и дезоксирибонуклеиновая кислота сеяли в голове Бвонсамди сомнения в том, что он знал английский язык. Кривые буквы становились все более нечеткими, пока не превратились в месиво из скомканных линий. Постепенно голос профессора стал затухать, а его лицо в круглых очках становилось все менее четким.