И Гурилин рассказал жене об утреннем посетителе.

– Ну, – спросил он спустя некоторое время, – что ты на это скажешь?

– Странные вы люди, русские, – сонно отозвалась она. – Больше всех кричите о необходимости охраны природы, сохранении национальной культуры, спасении исторических памятников… и сами свирепей всех ваших врагов всё это разрушаете… Спокойной ночи, милый…

– Спокойной ночи, – отозвался он.

Но не заснул. Слова Сандры, сказанные ею спросонок, небрежно, абсолютно безразлично, потрясли его… «Свирепей всех ваших врагов…»

«При чем здесь враги? – недоумевал он. – Какие враги? Татары? Фашисты? С тех пор прошла целая историческая эпоха. Люди освоили Солнечную систему. Вырвались к звездам. Хайсмит получил Нобелевскую премию за теорию совмещенных пространств. Гарольд Ланский, киборг с человеческим мозгом, пишет прекрасные стихи. Человеческая цивилизация достигла таких высот, о которых даже мечтать не могли утописты. Правда, остались недостатки. Временные трудности. С жильем, предметами роскоши. Но питаемся-то мы нормально. Призрак голода не маячит над миллионами людей, как в старину…»

«А дальше? – ехидствовал внутри него незримый собеседник. – Оказалось, что людям мало наедаться до отвала, тепло одеваться и плясать до упаду. Им хочется избивать друг друга, ломать что-то, унижать, извращаться в немыслимых наслаждениях…»

«Лень-матушка заела! – упорствовал он. – С жиру бесятся бездельники, нахальные недоросли, болтуны, не желающие работать».

«А для чего им работать, когда Система все сделает за них, для них и так, как им хочется? Остается только изыскивать развлечения, острые ощущения…»

«Бред, бред, бред… – настаивал первый. – Веками человек мечтал избавиться от необходимости тяжелого, изнурительного труда, от беспрестанной борьбы за существование…»

«…от той самой борьбы, которая поставила его на две конечности, возвысила над природой, наделила знаниями…»

В ту ночь ему приснилось, что он лежит в уютной маленькой комнатке, на подстилке из мягчайшего душистого сена. Руки и ноги его были связаны зеленой шелковой ленточкой с кокетливым бантиком. Ему не трудно было высвободиться, но он не пытался это сделать. С гораздо большим удовольствием он взирал на движущийся перед ним транспортер с горами всякой вкусной снеди. Он ел и ел, сыто отфыркивался и принимался жевать вновь.

Одно лишь вносило некоторый дискомфорт в общую симфонию блаженства – тревожный и томительный взгляд больших черных глаз.

Взгляд женщины, которую он выгнал сегодня.

Как обычно, он поднялся с первыми лучами Солнца. Сандра еще спала. Андрон поправил на ней сползшее одеяло, заботливо подоткнул его и отправился в ванную. Стоя под резким, массирующим душем, он, как всегда, прослушал новости. Мир продолжал жить своей нервной, насыщенной, стремительной жизнью.

Пущена в эксплуатацию первая очередь Тихоокеанского пищевого комплекса. Уже в начале следующего месяца земляне смогут отведать первые миллионы тонн мяса, компотов, овощей, не отличимых от настоящих…

Звездолет «Конкуэйтер» достиг Альфы Центавра. Состояние здоровья экипажа – отличное. Все бортовые системы работают исправно…

Экспериментальные посевы хлопчатника в Антарктиде дают прекрасные результаты. Под лучами космических солнцеотражающих зеркал выращен невиданный урожай…

Шелтон Мармадьюк из Дуйсбурга приглашает всех заинтересованных лиц на пресс-конференцию, где он представит неопровержимые доказательства существования Лох-Несского чудовища…

И прочая, прочая, прочая…

Одеваясь, он бросил взгляд в зеркало. Всё в порядке. Для своих сорока двух лет он держится молодцом. Почти ни одного бракованного органа. Сердце, зрение, пищеварение – в полном порядке. В плечах – сажень, живот втянут, взгляд уверенный, походка пружинистая. Серые с проседью волосы, карие глаза, прямой нос – не мудрено, что на него еще частенько заглядываются женщины. И лишь одна из них знает его тайну. Но она мирно дремлет в соседней комнате.

В почтовом ящике его ожидала гора писем и одна открытка. Письма он, не читая, сунул в анализатор. На 70% там просьбы принять в помощники (цы), два-три объяснения в любви, могут быть анонимные доносы. Во всём этим кибер прекрасно разберется, составит грамотные ответы. Сообщит корреспондентам, что личная жизнь инспектора вполне устроена, что помощники ему по штату не предусмотрены, что данные, о которых сообщают, будут проверены…

Повернув открытку с видом Большого Барьерного Рифа, Гурилин опешил. В ней было написано одно-единственное слово «сволочь». Без обратного адреса. Усмехнувшись, он послал открытку на экспертизу и, сев в машину, постарался забыть о ней. Просматривая поступившую за ночь информацию, послал запрос о расследовании вчерашнего взрыва. Но в душе все же неприятно саднило. День начался дурно.

В холле Дворца Правосудия его встретил Шарль Дюбуа, старшина 12-й судейской коллегии по делам несовершеннолетних. 12-я коллегия расследовала служебные преступления. Они поздоровались.

– Решил заранее увидеть тебя и подстраховаться против твоего будущего намерения превратить меня в бифштекс, думаю, оно у тебя вскоре появится.

– Ты опять решил пригласить Сандру в ресторан? – со смешком осведомился Андрон, вспомнив давнюю размолвку.

– Этого я не сделаю даже под дулом пистолета, – поднял руки судья. – Просто я… вызываю тебя в суд. Завтра в 15.50 в 38-м зале на 114 этаже. В качестве обвиняемого, – уточнил он. – Ты понимаешь, я не имею права говорить с тобой на эту тему, но памятуя о нашей старой дружбе…

– В чем меня обвиняют?

– Некто Краммер заявил, что твой ордер на арест выдан незаконно.

– Но он был в розыске.

– Его мать представила документы, в которых указано, что он освобожден досрочно за примерное поведение.

– Ах даже за примерное…

– Дело усугубляется тем, что киберы во время ареста грубо с ним обошлись. Теперь он жалуется на нанесенную ему моральную и психическую травму.

– Пусть скажет спасибо, что роботы его не кастрировали! – вспылил Гурилин.

– Будем считать, что я этого не слышал, – замахал руками Шарль. – Обвинения обоснованные, но я постараюсь свести дело к извинениям…

– Извиняться перед этим подонком?!

Он прекрасно помнил Генри Краммера. Плюгавый типчик с длинными лоснящимися черными волосами. Одевался он подчеркнуто старомодно. Галоши, макинтош, шляпа-котелок, трость-зонтик и пенсне были непременными атрибутами этого наглого двадцатипятилетнего бездельника. Ловкий демагог, невероятно циничный и распущенный, он умело пользовался своей начитанностью и сколотил вокруг себя кружок восторженной молодежи, мечтавшей о сценической славе. Ходили слухи о том, что он держал их в повиновении при помощи гипноза. Но инспектор в это не верил. Для того, чтобы заморочить головы десятку молокососов, особенных парапсихологических способностей не требовалось.

– Привет, Ан! – Моника Адамс втиснулась в кабину лифта вместе с ним. Она работала в прокурорском надзоре. Гурилин почтительно поцеловал ей руку. Ее полное курносое личико мгновенно порозовело.

– Ты – сама галантность! – засмеялась она. – Слушай, в 14.20 тебя вызывают в суд. Зал № 523, этаж 2.

– Что я еще натворил?

– Бэрглери2 с целью фелонии3. Плюс моральный ущерб. На тебя подали в суд эти двое супругов, которым ты помешал подраться.

– Ишь ты… – Он мотнул головой. – Я ведь извинился. Что им теперь в ножки прикажешь кланяться? Кто обвинитель?

– Я… Ну, не расстраивайся, Ан.

Лифт остановился. Людской водоворот разъединил их.

– Моника! – крикнул он на прощание. – Я, наверное, не приду. Но ты постарайся, чтобы меня приговорили к изгнанию на Цереру. Годика на два-три, ладно?!

Она засмеялась и помахала растопыренной пятерней.