– Кто?

– Те, кто ее похитил.

– А кто ее похитил?

– Не знаю… Не имею ни малейшего понятия. Они держали её взаперти. А я… я делала все, что они требовали.

– Что же, например?

– Я понимаю, что это звучит глупо, но… – Она пожала плечами. – От меня потребовали вычислить «формулу Импера»… У меня это не получилось, и они…

– Я сочувствую вашему горю, – серьезно сказал инспектор, – но не вижу здесь оснований для открытия уголовного дела. Ваша дочь утонула месяц назад. – Из щели принтера вывалился бланк с текстом. – Вот передо мной врачебное заключение. Его писал опытный эксперт, которому я не могу не доверять. И он утверждает, что смерть произошла во время купания. Но даже если бы это дело было действительно нечистым, если бы кто-то похитил вашу дочь, он мог бы потребовать от вас чего угодно: сертификатов, драгоценностей, антиквариата. Но для чего ему, скажите, искать подтверждение нелепой и несбыточной легенде? – И видя, что женщина открывает рот для того, чтобы что-то сказать, он заторопился: – Я попросил бы вас больше никогда не злоупотреблять своими знаниями для того, чтобы отрывать людей от работы. Подобные действия квалифицируются как служебное преступление.

– Я… я смотрела ваше выступление по телевидению, – сказала женщина, дрожа от гнева, – и я думала, что вы – смелый, честный человек. А вы… вы либо идиот, либо сообщник этих подонков!

Ее изображение на экране сменилось привычным рядом фотографий рецидивистов в фас и в профиль. Но трудно было поверить, чтобы кто-то из них польстился на мифическую «формулу Импера», которая якобы могла дать ключ к абсолютной власти над Системой-1. Слишком уж много было таких попыток, однако все они окончились крахом и чаще всего наказанием компьютерных бандитов. Были и попытки заразить систему вирусом, но она была надежно защищена. Впрочем, всем этим занималась служба Машинной Безопасности. У Андрона же были иные подопечные. И сколько же их здесь! Безбилетников, воришек, угонщиков, драчунов, наркоманов, алкоголиков, хулиганов, матерщинников и нарушителей правил уличного движения. Просто голова идет кругом! А тут еще…

– К вам посетитель, – информировал компьютер.

Инспектор недовольно вскинул брови.

Посетители у инспектора бывали редко. Прежде всего потому, что его трудно было застать дома или на службе. Он был одним из тех, кто не сидит на одном месте. Помимо этого, он, как правило, не контактировал с людьми. Все разбирательства производились во Дворце Правосудия. Львиную долю работы нынешних следователей выполняла адвокатура, служебные преступления разбирались на местах комиссиями по трудовым спорам. Мотивы преступлений, смягчающие обстоятельства помогали находить службы Здравоохранения, Педагогики и Социологии. И, смею вас заверить, все эти службы работали с полной нагрузкой.

– Кто такой? – осведомился Гурилин.

– В каталогах не значится, – «отрапортовала» картотека.

На экране высветился коридор и сутулая фигура, которая, пошатываясь, бродила от двери к двери, дергала за ручки, озирала помещение и брела к следующей двери.

Старик. Высохшее морщинистое лицо, потухший бесцветный взгляд, мятая полотняная шляпа, затасканный пиджак, брюки, вытертые на коленях… Не хватает только сумасшедшего для начала веселого дня. Взялся за дверную ручку… Ну! Смелее!..

Старик замешкался. Постоял немного, пошевелил губами, читая надпись на табличке. Снял шляпу, пригладил жидкую седую поросль на черепе и робко постучал.

– Да-да. Войдите.

– Разрешите? – спросил старик, просунув голову в кабинет.

– Конечно. Заходите. Присаживайтесь, пожалуйста.

Он вошел, прижимая к груди шляпу, не зная, куда девать руки, и отпрянул от подъехавшего кресла, чуть не упал, но кресло, совершив изящный пируэт, приняло его в свои объятия.

– Извините… – пробормотал старик, выбираясь из мягкой полусферы.

– Ничего, бывает, – с доброжелательной улыбкой сказал инспектор. – Я слушаю вас.

– Я… у меня к вам очень важное дело. – И старик замолчал ненадолго, видимо, не зная, как начать. И вдруг полез вовнутрь пиджака. – Вот моя карточка.

Взглянув на номер, Гурилин вернул карточку.

– Я слушаю вас, – повторил он.

– Видите ли… я не знаю, находится ли этот вопрос в вашей компетенции, но… мне больше не к кому обратиться… Я вчера смотрел передачу по телевидению…

Будь она трижды неладна эта передача. Записана она была два месяца назад, после раскрытия дела Нуэля. Откровенно говоря, он надеялся, что про неё забудут, отменят. Он тогда накричал на социолога Доната Райта, вступил в острый спор с комментатором. Сандра сказала, что держался он молодцом. Вчерашней передачи он не видел. Но с сегодняшнего утра уже поймал на себе несколько любопытных взглядов. Это его раздражало.

– Вы показались мне человеком смелым, решительным, – продолжал старик. – Из тех рыцарей без страха и упрека, которых не так уж много осталось на белом свете.

– Вы ошибаетесь, – сказал Гурилин. – Я обычный человек.

– Но… вы ведь ловите бандитов? Или я ошибся? Вы – Гурилин?

– Это моя фамилия. Но я вовсе не сыщик и не рыцарь. Я – обычный чиновник. Занимаюсь исследованиями правонарушений, преступлений против личности…

– Вот-вот, именно против личности. А ведь тут не на одну личность, на целый народ замахнулись.

– Простите? На что замахнулись?

– Готовится страшное преступление. Хуже того – убийство. – Старик перешел на страшный шепот.

– Чьё убийство? Народа? – осведомился инспектор.

– Сердца народного… – тихо сказал старик и, закусив губу, закачал головой.

Мысленно Андрон давно уже назвал номер его карточки и на небольшом экране слева появилась фотография пришельца и его основных данных: Неходов Егор Христофорович, 86 лет, до пенсии работал старшим бухгалтером треста «Главмонтажспецстройавтоматика», никогда под следствием не был, имел двоих детей, они работали в космосе. Инспектор уже положил было палец на клавишу вызова Службы Здравоохранения, но помедлил и спросил:

– Вы это серьезно?

– Вполне, – ответил Неходов. – Мне стало известно, что группа злоумышленников собирается разрушить Москву.

Откинувшись в кресле, Гурилин шумно вздохнул и спросил:

– Вы отдаете себе отчет в своих словах?

Сердито засопев, старик вновь полез в необъятные глубины своего пиджака.

– Вы принимаете меня за сумасшедшего. Вот… – Он достал ворох бумаг. – Вот, прочтите. Это справка, что я нахожусь в здравом уме и твердой памяти. Психика и нервы мои в полном порядке. Вот еще справка! И еще!.. Меня уже столько раз подозревали в безумии, что поневоле пришлось пройти обследование у всех светил психиатрии. Вот, посмотрите. Это удостоверение ветерана труда, характеристика с места работы, справка… а вот это – письмо от жителей нашего квартала – видите? – триста подписей!

– Мне эти бумаги не нужны, – нервно сказал Гурилин. – Будьте любезны коротко и ясно изложить, кто, когда и как собирается погубить э-э-э… Москву.

– Если б я только мог это знать! – всплеснул руками старик. – Я ведь ничего не смог узнать. Никто ни за что не отвечает, а между тем время не терпит. Не сегодня-завтра Москва погибнет!

– Да соображайте же, что говорите! – гневно воскликнул Гурилин и, подойдя к окну, распахнул его одним прикосновением к панели.

В комнату хлынул свежий утренний воздух, она стала как будто просторнее и светлее, наполнилась гомоном и шумом проспектов, мерным гудением экспрессов, музыкой обычного трудового дня. По эскалаторам и подвижным подвесным тротуарам спешили школьники и студенты, люди постарше – на работу в учреждения, на заседания, лекции; толпы посетителей сновали подле торговых центров.

– Вот она Москва – перед вами!

Старик поднялся из кресла, подошел к окну, взглянул на пилоны и ажурные арки восхитительных зданий и покачал головой:

– Вам кажется, что это – Москва… А это – просто скопление более или менее красивых коробок. Какая же это Москва – от Лондона до Канберры, от Рио до Аляски… Это же целая планета. А Москва – это Тверской бульвар, это Арбат, Кузнецкий мост, Тверская… – Глаза его наполнились слезами. С неожиданной яростью он схватил инспектора за грудки и, притянув к себе, закричал: – Москва – это Красная площадь, это Кремль, Спасская башня, вы… вы понимаете, на что они замахнулись?