Палома, наоборот, словно вся нараспашку. Жгучая испанка. Дружелюбная. По ее слегка пухлому лицу всегда можно точно сказать, какого она мнения о происходящем, но она молчит, не спорит. Когда у нее время от времени случается эпизод «как же вы достали», она лишь вскидывает бровь раздраженно и насмешливо, качает головой, но мысли свои оставляет при себе.

Рика работает уже месяца четыре. Волосы скромно забраны в пучок. Она родом из Индии, но с детства живет в Лондоне. Рика – новичок в компании. Ей поручено делать описание ежемесячных процессов взаимодействия с клиентом. Почему именно ей – не знаю. Помимо того, что она – новичок, процессов для описания еще не существует. Пока есть лишь общее представление о том, как все будет. Она же должна спрогнозировать детали. Как бы нафантазировать.

Суть процесса ей объясняет сначала Тереза, потом Ксавье, потом Линда. Сначала Рика в ответ приветливо улыбается и кивает. Потом она плачет. Я не могу ее винить, когда от тебя хотят черт знает чего: пойди туда… принести то…

Описание она делает долго. Недели три. Все это время ее невозможно ни о чем больше попросить. Стоит попытаться дать другое задание, как она начинает так усиленно улыбаться, что видно: если немного надавить, она расплачется. Тереза всем говорит: «У Рики важное задание, давайте не будем беспокоить ее сейчас». Описание процессов становится чем-то вроде непонятной болезни, о которой деликатно не упоминают вслух, и одновременно панацеей от всех бед, сакральным актом, на который можно тратить день за днем, неделю за неделей, больше ничего не делая.

Есть еще Эдна. Ею я любуюсь. Ее семья переехала в Лондон из Ганы, когда Эдне было два года. Она вроде бы совсем британка по воспитанию, но сидит среди нас с непроницаемым лицом жрицы африканского племени. Раз в пару недель кардинально меняет прически, но неизменно остается жрицей с сияющими белками глаз на темном лице. С ней я тоже никогда не знаю, что она думает.

Это мои подчиненные. Кроме Ксавье. Формально он тоже, но он хорошо зарекомендовал себя на проекте, и поговаривают, что его ждет досрочное повышение до менеджера, так что он уже сейчас держится особняком. На проекте Ксавье занимается стратегическими вопросами использования систем, и его часто берут на встречи с клиентом.

И над всеми нами стоит Тереза. Она переехала в Лондон из Праги. В молодости была настоящей моделью. Ходила по подиуму в Париже и даже участвовала в показе дизайнера с мировым именем. Потом бросила карьеру модели и решила заняться серьезным делом. Отучилась в университете и пошла работать в офис. За разные заслуги ее позвали работать в Лондон. На самом деле ее, как и меня, позвал Гюнтер. Они дружат. В Лондоне она дослужилась до старшего менеджера, и прошлым летом ее повысили. Ей под сорок, но выглядит она как молоденькая девушка и невозможно красива. На ее лице не заметны следы увядания – разве только продольные морщины на лбу указывают на возраст.

Она возвращается из отпуска и привносит новую волну в наш аквариум: вопросы, задания, встречи – работа начинается с удвоенной силой. Активная и жизнеутверждающая, как комсомолка из советского фильма, но на западный манер. «Мы прорвемся! Мы добьемся! Мы – команда мечты! Мы лучшие! Мы звезды!» Слышишь такое и действительно веришь, что так и есть: добьемся, прорвемся, звезды.

По вечерам вытаскивает всех на мини-корпоративы.

– Так, сегодня после работы идем в паб! Все помнят? Рика, ты помнишь? Том, ты идешь!

Сама не ходит. Как-то не складывается у нее. Забегает на пятнадцать минут и потом исчезает. Девушки из соседнего отдела нам завидуют, говорят, что Тереза вдохновляет, и хочется с ней работать.

Она ловит меня на кухне у кофемашины:

– Ну, как ты? Все в порядке? Как справляешься?

Я рассказываю. Она слушает, пока кофемашина ворчит и урчит, чтобы выплюнуть пару глотков кофе в бумажный стаканчик.

– Дай знать, если понадобится помощь. И нам с тобой обязательно надо в выходные сходить на бранч – я знаю пару приятных мест в Южном Кенсингтоне. Кстати, как там шаблоны клиентских писем? Сделала?

– Сделала, сейчас принесу на проверку.

В моем отделе есть еще Линда, но ее я вижу редко – она только формально числится у нас, а сама из другого отдела, ее пригласили только на проект. Из тех, кто всегда с нами, хотя и дистанционно, – Итон. Он присутствует незримо. Заправляет всем со стороны клиента. Именно ему мы звоним с отчетами каждую неделю. Он родом откуда-то из Техаса, во время телефонных переговоров его голос звучит раскатисто, будто он объявляет участников на родео. Да, мы – команда, как любит повторять Тереза, и при этом постоянно набираем новых людей.

В лифте я натыкаюсь на Стива. Я не видела его с момента тренинга. Он стоит с невозмутимым видом и снова невольно напоминает мне уставшего от жизни детектива. Только в отличие от уставшего детектива у него костюм за пару тысяч фунтов и запонки из белого золота.

– Как ты поживаешь? Входишь в работу? – улыбается он мне словно откуда-то издалека.

– Немного сложно пока – очень много нового, но в целом постепенно разбираюсь.

– Если будет нужна от меня какая-то помощь – обращайся.

Я благодарю. Он кивает. Приятно, что людям не все равно.

О чем проект?

Когда Арун при нашем знакомстве задает этот вопрос, я зависаю. К счастью, почти сразу подходит агент и мы идем смотреть квартиру, так что мое замешательство не заметно и разговор уходит на другие темы.

После, дома, я собираюсь с мыслями, пытаясь придумать хороший ответ на этот вопрос.

Мы систематизируем и стандартизируем. Внедряем процесс контроля.

Получается как-то сухо и непонятно.

Как бы я объяснила это своей бабушке?

Скажем, есть крупная компания, внутри которой творится беспорядок. У нее огромное количество сотрудников. Они ездят в командировки. В короткие и длинные. Им надо платить командировочные, подъемные, премии, надбавки за разный уровень жизни, компенсации, льготы и другие поощрительные выплаты. И нет никакой системы учета всех этих выплат, никто не держит ситуацию под контролем, офисы между собой не разговаривают, в одном считают так, в другом иначе, деньги утекают не пойми куда, учета нет. И однажды в эту компанию приходит проверка, наблюдает весь этот хаос и говорит, что или они все исправят и сделают процесс прозрачным, или будут большие проблемы. Им дают год на все про все.

Никто в большой компании не знает, что со всем этим делать, да и не до того им. И тогда появляемся мы. Мы классные, говорим мы. Мы все уладим. И если мы достаточно убедительны, то компания заключает с нами договор, и рождается проект, а вместе с ним возникает наш мини-мир.

Я думаю, что где-то на этих словах бабушка начнет терять нить разговора.

Кто за пределами нашего мини-мира вообще в состоянии понять, что такое инфофайл 14 и 15? А демографический отчет, а зарплатный отчет, а сверочный отчет? Или вот наш внутренний системный отчет. Это же совсем другой отчет, не такой, как все остальные. Прекрасный документ! Гордость Тома. С ним он проводит практически каждый день.

А наши инструменты, системы, таблицы, эти файлы на тысячи строк, миллионы сопоставлений стран, валют, офисов, компаний, коды… Сотни разных кодов!

В этом месте бабушка точно спросит, не проголодалась ли я и не слышала ли, какую обещали погоду на завтра.

И мне уже не поведать ей о том, что у клиента и без нашего проекта происходят изменения внутри компании. Он отказывается от услуг одного поставщика и нанимает другого, берет новую компанию считать зарплату, параллельно сливается с еще одной большой компанией, открывает новые офисы, берет на работу и увольняет сотрудников. Все это идет одновременно, и мы пытаемся взять под контроль то, что еще толком не существует, находится в процессе, в движении. Что-то текучее и бесформенное. Это похоже на попытки ухватить руками ползущую, живую лаву.

Воображаемая бабушка давно не слушает, а я понимаю, что говорить о проекте можно бесконечно.