Впрочем, додумать он не успел, так как следующий шаг, вроде семнадцатый — привычка считать шаги всегда и везде! — вывел его из Арки Благородства.
И он засветился!
Воссиял!
Это был белесый свет с какими-то золотыми вкраплениями или маленькими лепестками, что немного удивило жрецов, которые честно признались — такого еще никогда не видели, ну, чтобы у человека была именно такая примесь в воссиянии, причем она не наполняла свет, как у потомков эльвов или альвов, а казалось, что золотую фольгу размешали в воде. Впрочем, минуты через две золотое конфетти, как назвал для себя этот эффект Нэй, наконец растворилось в воссиянии, и он засиял чистым белым светом.
В общем Нэй получил первый свой свет и время — целых десять минут и восемнадцать секунд! При этом сравнивать это время со временем, когда Арка находилась в «выключенном» или «холостом» состоянии, во время Праздника Основания, не совсем корректно. Там происходило само воссияние, то есть устанавливался факт, что ты воссиявший, а не сошо, хотя, конечно, некоторое увеличение значения можно было заметить. И это воссияние даже у властительных особ длилось не более нескольких десятков минут, и не такое яркое. Поэтому, чтобы понять свое воссияние, если, конечно, есть желание, то следовало пройти Арку Благородства в ее нормальном, а не праздничном, режиме.
Мог ли Нэй подняться над сошо раньше, например, еще будучи на службе в Граничном Патруле?
Что самое удивительное — мог! И не просто мог, а был обязан!
Он спокойно мог избавиться от знака сошо уже после победы в Турнире!
У него была такая возможность и такое право. После победы, в октябре (ос) он и Леомираис отправились в Мальвинор на праздник Основания.
Столь значимая победа могла способствовать возвышению Нэя, что должно было повлиять и на его службу, и карьеру, и дальнейшую жизнь.
Они даже договорились с Леомираисом, что Нэй обязательно пройдет Арку Благородства. Но…
Но Нэй исчез на несколько дней, вообще из поля зрения всех, кто прибыл в Мальвинор в праздничное увольнение сроком в натиру. Попытки его найти успехом не увенчались, а когда он появился явно в нетрезвом виде и очень радостным, то до окончания их увольнения оставалось менее пяти часов — вход в Королевский Лес считался окончанием увольнения и началом патрулирования, поэтому все, кто был с Нэем и Леомираисом в увольнении, тут же отправились к Межевому валу.
Леомираис на это только пожал плечами и сказал, потрепав его по белой, короткой шевелюре, что Нэй, видимо еще не дорос до возвышения, поэтому пусть будет все, так как есть.
Может, так и должно было быть? Не раньше и не позже?
Ко всему прочему, знак сошо освобождал Нэя Вейна от некоторых обязательств, которые возлагались на людей с воссиянием. Он становился чуть ли не невидимкой. Внешность у него была хоть и запоминающаяся, но его мало кто запоминал. Чего запоминать этих сошо?
И он, конечно, пользовался этим своим положением, в общении и с людьми, и с командирами, и с женщинами. Особенно с женщинами.
Да, он был в самом низу иерархии, но при этом умудрялся оставаться в центре внимания, манипулируя и в каком-то смысле властвуя над обстановкой и обстоятельствами.
Поэтому весь этот «плач» Нэя по поводу своей крови, судьбы и карьеры — это была всего лишь игра на публику. Все эти попытки вассальной клятвы и постоянные отказы были всего лишь игрой. Или это была именно та единственная дорога, по которой он, Нэй Вейн, должен был пройти со всеми трудностями и испытаниями, чтобы наконец достичь определенной цели?
Ну да, скажете тоже!
Ну, а вдруг?
Когда Нэй получил бумагу о своем воссиянии, Сэм довольно сильно приложился своей ладонью по его плечу, таким образом поздравив друга. Ну, а Элли просто обняла, а Сэм добавил и своих объятий, и так они стояли минуты три. Не целовались, а просто стояли и радовались свершившемуся.
Но выполнив одно обещание, требовалось выполнить и еще одно.
Школа Мастера Шифу ждала Нэя.
Так что объятья объятьями, а тренировки по расписанию.
Вперед, покой нам только снится.
25 сентября (ос) 1440 года от Пришествия Скирии.
Мальвинор… Утро.
Чайнатаун.
Школа Мастера Шифу.
Нэй бежал уже тридцать первый круг.
Чуть ускорился, пробегая мимо Мастера Шифу. Тот величественно стоял возле самой дорожки, опираясь на длинную палку. Весь такой седой, в традиционном китайском длинном платье с красными драконами (знак его Клана — Красный Дракон), с длинными до пояса волосами, густыми белыми бровями, и с длиннющей тонкой бородкой, которую он нежно так поглаживал левой рукой, наблюдая за учениками-бегунами с этаким заговорщицким прищуром и снисходительной улыбкой.
Ну, как с театральных подмостков сошел. Есть в китайском театре Чайнатауна Мальвинора такой персонаж — дядюшка Ляо, олицетворяющий добро. В начале пьесы его все пинали, но в конце добро обязательно побеждало зло, часто с кулаками. Вроде сюжет один на всех, а сколько пьес разных и любопытных на этот сюжет! И все такие веселые, поучительные, иногда глупые, но всегда милые и по-своему добрые, даже если злодеи там жуткие и их злодеяния страшные — актеры переигрывали страшно, но в этом вся и соль. Нэю посчастливилось побывать на паре спектаклей. Китайский язык немного резал слух, но все вполне понятно. Вот только иероглифы — и в самом деле как китайская грамота.
Позади Нэя послышались вскрики учеников, которым, видимо, досталось палкой по пятой точке. Правильно, не стоило расслабляться, если бежишь в темпе, то делай хотя бы вид, что бежишь, а не идешь. Нэй, кстати, тоже уже получил сегодня один раз. Задумался и очень быстро ускорился после точного попадания.
Тридцать второй круг начался.
Ну как круг — всего-то каких-то двести ярдов дорожка.
Мальвинор город большой, можно сказать, огромный, немного в размерах уступающий другому, самому Великому Городу Каракраса — Мир Рошанскому, но и тут была борьба за квадратные ярды. Конечно, можно было применить магию пространства, расширяющую горизонты, но даже отточенная до совершенства, эта магия оставалась очень дорогим удовольствием. Поэтому все делалось как бы и широко, и в то же время, все старались сжать и втиснуть в определенные рамки. От чего и беговая дорожка была всего в двести ярдов. Вроде бы и не такой большой, но при этом вполне полноценный спортивный овал, в центре которого располагалась небольшая, но очень сложная полоса препятствий, ну, чтобы пространство не пропадало зря. А наверху тоже беговая дорожка — «по брусьям», уложенная так, что солнечный, дневной, свет не скрывался за странным потолком.
Чайнатаун как предчувствие…
Впрочем, Чайнатаун сам по себе район, можно сказать, небольшой город, особый, тут и правила свои, и культура, и даже восприятие пространства другое.
Вообще, появление Чайнатауна в Мальвиноре стало довольно любопытным явлением на просторах Каракраса. До этого китайская диаспора жила в отдельных кварталах разных городов, но никак не претендовала на отдельный район. И только возникновение Мальвинора, этого свободного города, перекрестка мира, если не миров, подвигло диаспору на создание чего-то, что стало определяющим явлением для них самих, и для людей вне этого события и сообщества.
По легенде отцами-основателями Чайнатауна являются три величайших китайца Каракраса — Ван Ши Ин, Ши Ман Ши и Крис Шаманиль. Последний, как можно понять из имени и фамилии, к китайцам имел очень отдаленное отношение. Да, и портрет его, который совместно с двумя другими портретами Отцов-Основателей висел в каждом доме Чайнатауна, даже и близко не похож…
Но только не стоило об этом говорить в Чайнатауне, иначе вы тут же заполучили бы во враги всех его жителей. Криса Шаманиля, здесь, в Чайнатауне, считали самым что ни на есть истинным китайцем, и другое мнение просто не воспринималось и даже считалось вредным.
По легенде именно он, Крис Шаманиль, купил первый участок земли, с которого и началось строительство Чайнатауна.