— Могу добавить пирожки с протухшими грибами, — равнодушно сообщил повар, накладывая такую же порцию Гвеллину. — Если желудки крепкие.

— А кетчуп? — спросил гном.

— Кетчуп? Не нужен тебе кетчуп! — повар взмахнул ополовником, студенты едва успели пригнуться. — Достали уже со своим кетчупом!

Свободных мест осталось немного, но одно из них было рядом со Старым Морганом. Кивнув на прощание гному, Дима сел возле своих сокамерников. Те оглянулись на него, и ненадолго замолчали, старательно пережевывая пищу.

Наконец, темнокожий перестал жевать, и тихо спросил:

— Эй, Морган, так что там с нашим планом побега? Точно все получится?

— Я говорил, что только если ты не передумаешь, — Морган не глядел на надзирателей, но Дима готов был поклясться, что краешками глаз он внимательно наблюдает, на обратил ли на них кто внимания. — Ты парень надежный, Дик, тебе я могу довериться.

— Тэд вроде сказал, что тоже хочет с нами, — заметил Дик.

— Но ведь Тэд охранник!

— Ну, и что? Ему здесь не нравится.

"Ни фига себе, удача!" — подумал Дима, не переставая грызть хлеб, уже давно дошедший до твердости сухаря. "Оказывается, в камере Моргану не так уж и весело, как это описывала Ария. Нужно не упустить шанс!"

Но как заставить опытного, прожженного жизнью уголовника позволить присоединиться к нему? И не просто заставить, а еще и быть тебе благодарным?

— Меня на воле ждут мои внуки, — вздохнул Морган. — Я пообещал старшему, что вернусь, когда ему исполнится восемь. А я ведь такой человек, что если даю обещания, то всегда их выполняю.

— Всех нас кто-то ждет, — солидно кивнул Дик. — Что скажешь насчет вчерашнего новенького? Он вроде парень ничего, да?

"Интересно, вы вообще в курсе, что я рядом с вами сижу, и все слышу?"

— Посмотрим. Эй, Сталкер, подсаживайся ближе. Как еда?

— Не очень, — честно признался Дима. — Дома лучше.

Дик прыснул, и даже Морган не удержался от улыбки.

— За что взяли? — спросил он. — Можешь не говорить, но пока мы не поймем, что ты за птица, мы не сможем тебе доверять.

— Свернул шею одному парню, что приставал к моей младшей сестренке, — эта легенда уже была заготовлена у Димы заранее. — Но у него отец оказался важной птицей. Вот, меня и упрятали сюда до суда, чтобы папаша своих людей не прислал мне кишки на лопасти намотать.

— Значит, сестру защищал? Похвально, — одобрил Морган. — Но за то, что силу не рассчитал и у человека жизнь отнял — идиот.

— У нас в Хорме все друг у друга по любому поводу жизнь отнимают, — отмахнулся Дима. — Получается, что все идиоты.

— Да, в Хорме сейчас жарко. У меня там дядя живет, недавно на свиданку приходил, — охотно включился в разговор Дик. — Говорит, чуть ли не каждый день бандитские перестрелки, ужас вообще.

— А я слышал, что вроде две банды мириться собираются, — закинул второкурсник пробную удочку. — Только вот друг другу не доверяют, поэтому дело туговато идет.

У Моргана дернулся кадык, но он промолчал, поднялся, и понес свой поднос с остатками еду к мусорному контейнеру, куда заключенные выбрасывали объедки. Дик тоже побежал следом, хотя на его подносе еще оставалась добрая половина завтрака. Дима остался на месте, жуя кашу и сосредоточенно размышляя о том, что ждет его в будущем.

*************

Так и потянулись длинные, скучные дни. Распорядок у заключенных был не особо интересный, но зато насыщенный — каждый день нескольких заключенных забирали на кухню мыть посуду, а остальных гнали на исправительные работы, заставляя убирать территорию, вымывать полы или подкрашивать стены. Дима старался не отставать от Моргана и Дика, напряженно ловя каждое их слово, но они разговаривали лишь вечером, в камере, когда перед отбоем выдавалось пара свободных часов. Да и то, мало, Морган больше читал книги, а Дик молотил грушу. Время от времени Моргану приносили стопку писем, и тогда он одевал очки, садился за стол, внимательно читал и отвечал на каждое, но при этом Дима ни разу не видел, чтобы он спросил у них мнения, или поделился чем-нибудь забавным. Все попытки заговорить с ними заканчивались провалом, оба сокамерника с интересом слушали слегка перекрученные истории о разгульной общажной жизни, но никогда не рассказывали о себе.

Три дня о плане побега не было ни слова, и второкурсник уже решил, что Морган передумал, но все выяснилось очень скоро. На четвертый, проснувшись по сигналу, Дима обнаружил, что Морган уже сидит за столом, и что-то усердно пишет, а потом прячет листок бумаги в стоку писем. Догадка подтвердилась уже за завтраком.

— Эй, Дик, — дождавшись, пока столовую наполнит стук вилок об тарелки и оживленные голоса, Морган отодвинул свой поднос, и положил на стол этот самый листок. — Я очень много думал, изучал нашу тюрьму, и, наконец, набросал самый лучший вариант для побега. Смотри, здесь мы идем. Здесь мы бежим. А здесь мы уже на воле.

Темнокожий сдвинул брови, изучая план.

— Не понял, а почему мы козлы?

— Я больше ничего рисовать не умею, — вздохнул Морган. — За стенами тюрьмы нас будет ждать мой сообщник. Вернемся в Хорм, и заляжем на дно, а потом, как шум утихнет, ты поможешь мне наладить кое-какие дела, а я взамен организую тебе билет домой. Если, конечно, не захочешь остаться.

"Реально крутой план" — подумал Дима, пытаясь разжевать уже резиновое вареное яйцо. "Мне аж самому захотелось поучаствовать"

— Только мы вдвоем? — уточнил Дик, проводя пальцем по схеме.

— Брать с собой больше человек опасно. Да и рискованно. Мало ли, кто может нас сдать ради того, чтобы ему скостили срок. Я хочу выйти, а не сидеть здесь лишние три года.

— Тогда я с тобой. А вот это вот, что за черточки?

В этот момент сидящий рядом Гвеллин насторожился, и двинул Диму ногой под столом. Второкурсник скосил глаза, и увидел, как к ним приближается один из надзирателей, вечно недовольный всем мужик по фамилии Перкинс, срывающийся на заключенных по пустякам, и отчаянно мечтающий поймать кого-нибудь за серьезным преступлением, чтобы его повысили по службе. Увлеченный объяснением Морган и внимательно вникающий Дик не заметили его, что стало для обоих большой бедой.

— Эй, смотрите, у нас тут заговорщики! — от громкого голоса заключенные подпрыгнули, а Перкинс ловко схватил со стола лист бумаги. — Ага, я так и думал, план побега. Что же ты, Морган, тебе ведь всего семь лет осталось, чуть-чуть считай, а теперь, похоже, придется увеличить их до двенадцати.

— Отдай! — Дик потянулся за чертежами, но его рука повисла в воздухе, когда он увидел, как к ним приближаются трое тюремщиков с явным намерением скрутить заговорщиков.

— Этого в карцер, — Перкинс кивнул на Моргана, что сидел с бледным лицом. — А дружка его отправьте на кухню пол языком вылизывать. Чтобы неповадно было.

У них был всего один шанс, и его никак нельзя было упустить. Дима мигнул гному, а когда Гвеллин сжал кулак, поднялся с места.

— Эй, раз уж вы здесь, то я бы тоже хотел сказать вам пару ласковых слов! — возмущенно заорал он. — Какими помоями вы нас кормите?

Перкинс удивленно повернулся.

— А ты чего разбушевался?

— Чего я? Да разве это кофе? Это больше похоже на тосол, или тормозуху, как по вкусу, так и по запаху. А это разве суп? Да моя бабушка такой отравой свиней кормила, и то переживала, чтобы они не сдохли! Вы за кого нас держите, чтобы пичкать нас несъедобной гадостью?

— Возмутительно! — бухнул Гвеллин, воздевая руки, и заставляя остальных тоже прислушаться к разговору. — Никакого уважения! Вертухаев на перо!

— Заткнись! — заорал Перкинс, брызжа слюной. — Этих двоих тоже в карцер! А вы чего смотрите? Уткнулись в свои тарелки, и…

Остаток фразы так и не прозвучал, потому что Дима сделал движение рукой, и весь едва теплый кофе выплеснулся прямо в лицо надзирателю. Пока тот яростно вопил, выплевывая напиток, студент переплел пальцы, невидимый кулак треснул тюремщика по затылку, и Перкинс упал грудью на стол, прямо лицо в тарелку Моргана. Листок с планом побега выскользнул из ослабевших пальцев, и залетел под скамью.