В дверь постучали.

– Кто там?

Ответа не последовало.

– Войдите.

В мою комнату ввалилась целая делегация. Мужчина и незнакомые женщины. Группа придворных, надо полагать.

С подобострастной улыбкой мужчина, что стоял впереди, начал усиленно кланяться:

– Госпожа моя, простите за раннее вторжение. Но король повелел срочно передать эти великолепные ткани специально для вас. Скажите только, какие вам нравятся и портные немедленно начнут работу.

Я ни черта не понимала в парче, атласе и шелках. Мне бы кеды да джинсы. Ну, не принцесса я, не принцесса. Хотя…

– Мне всё равно. Пусть портные сами решат, что будет лучше, – холодно отрезала я.

Всем понятно, что энтузиазма предстоящее свадебное заклание у меня не вызывает и это естественно.

– Госпожа, но это ведь не дело? Портные не осмелятся. Вы бы посмотрели сначала? Такая красота!

– Ты что? Не понял? – в притворном гневе я даже ногой притопнула. – Мне эти тряпки не нужны. Они меня не интересуют. Убирайтесь! Вон из моей комнаты.

Видимо, я взяла слишком круто. На лицах слуг был написан откровенный шок.

– Можете идти, – уже гораздо мягче и вежливее сказала я. – Оставьте меня.

– Как прикажите, госпожа! – поклонился мужчина и вся свита под тюками материй, топтавшаяся за ним, пятясь и кланяясь, удалилась.

Но моё нежелание наряжать на свадьбу мало кого остановило. Уже к полудню фрейлины принесли мне яркое синее платье, расшитое сияющим жемчугом.

Они приготовили мне ванну. Потом долго расчёсывали волосы щётками из конского волоса, пока те не засверкали, словно полированные. А потом, слой за слоем, закутали моё новое тело в шелка, такого тонкого и нежного, что я чувствовала себя в нём Венерой, окружённой волнами. Голову мою увенчали тиарой из тонкого золота, с которого поверх волос до самой земли спадала тончайшая вуаль-фата.

Итак, я – Анжелика Ванхелия, дочь Зигмунда III, короля Оруэла. Если верить придворным льстецам, унаследовавшая силу характер своего отца и деда и страстность и ум моей матери, происходящей от древней оруэльской крови.

Приходя в мир дочери королей приносят с собой печаль, потому что они – не мужчины, не сыновья, не принцы. Закон средневековья суров к женщинам, особенно к женщинам королевских кровей – если у тебя нет сына, то не будет и власти. Никто не считается с королевой, у которой нет сыновей.

Мать Анжелики была сослана в дальний дворец её отцом, тот самый, с которого началось моё знакомство с этим миром. Там, во Дворце Печали, она жила тихо, как мышь, никто с ней не считался. Она зачахла и покинула этот мир, возможно, кто-то ускорил её кончину ядом. А отец продолжал жениться в надежде, что одна из жён подарит ему принца, наследника, сына.

Сына он так и не получил. А я, старшая дочь, Анжелика Ванхелия, принцесса и наследница, чьи приказы исполняются незамедлительно, стала самой влиятельной принцессой за всю недолгую историю Оруэла.

Роскошная свадьба станет церемонией моих похорон. Мне придётся на это пойти ради спасения множества людей. Какая ирония! Все эта знать печалилась, что я в своё время не родилась принцем, а теперь я нужна им, чтобы продать меня в обмен на свои жалкие жизни и крохи власти, что, возможно, будущий властитель решит им оставить.

Все собрались на главной площади столицы в ожидании прибытия моего проклятого жениха.

Несмотря на то, что сердце моё замирало, всё же я сгорала от любопытства. Были интересно взглянуть на Проклятого принца, но ещё больше – на живого дракона. И понять, насколько чудовище из моего сна похоже на реальность.

К месту встречи с женихом меня доставили в паланкине, что несли восемь рыцарей в белых плащах, расшитых золотом. Занавеси в паланкине тоже были золотые. Если уж быть совсем точной – жёлтыми и из такого тонкого шёлка, что, если смотреть на мир изнутри, мир казался золотым.

Площадь для встречи царственных особ была выстроена из павильонов специально для встречи наших монарших особ. Простой люд стёкся со всех сторон тысячами, чтобы посмотреть на это знаменательное событие. Это, понятное дело, требовало особого внимания со стороны стражей порядка и обеспечивающей нашу безопасность охраны. Со всех сторон теснились рыцари, сверкали доспехи, били копытами кони, трепетали знамёна. И надо всем этим, как гул над ульем, звенели невнятные выкрики толпы, пока веселые, но несущие в себе нечто грозное.

Я не знаю, не могу сказать, что поменялось, но всё разом стихло, будто в воздухе разлилось нечто, невидимой чертой отделяющей обычную спокойную человеческую жизнь от присутствия в ней Иного. Именно так, с большой буквы, но это нельзя передать, это нужно ощутить.

Так стихаем мир перед грозой, когда вот-вот рванёт.

Я трижды постучала в перегородку, подавая знак носильщиком, чтобы они остановились. И когда ступила на твердую землю увидела, что все люди на площади, от последнего нищего до знатнейшего дворянина, задрав головы, смотря в синее небо где ничего не было, даже белых облаков. Лишь ярко светило солнца.

В этот момент мне показалось, что солнце сделалось нестерпимо ярким и обжигает лицо. Потом ударил резкий порыв ветра и от пронзительного резкого звука из ушей едва ли не кровь хлынула.

Протяжный и угрожающий, он звучал как соединённый орлиный клёкот с львиным рычанием. Звук был до такой степени инородным и жутким, что всех на площади в первый миг парализовало ужасом. Все замерли, не издавая ни звука, не сводя глаз с небес.

Он камнем падал вниз – весь словно состоящий из резких росчерков, острый, как стрелы – узкая морда, длинное тело, ноги и хвост, сливающийся в одну чёрную линию и два широко раскинутых крыла. Поначалу издалека, пока был в вышине, он казался просто птицей. Только приближался на скорости, птицам не доступной.

Снова раздался этот выжигающий страхом внутренности звук.

Я машинально отметила про себя, что драконье крыло состоит из трёх частей-сегментов, каждое полукружие которого заканчивает острой треугольной вершиной. Он бил ими по воздуху с силой, словно отталкиваясь от него, а потом какое-то время плавно парил.

Когда зверь приблизился, стали заметны мощные и сильные задний конечности-лапы, как у тираннозавра, а за ногами по воздуху струился длинный шипастый хвост.

Тень росла, приближалась и казалось вокруг от ужаса мелко тряслись даже камни, воздух, вода и стены, не говоря уже о людях. Такое же впечатление, должно быть, производят несущиеся по полю бою танки – смертельная мощная угроза, но тут танк шёл по облакам и спасения практически не было. Ни для кого.

Дракон ловко и маневренно наклонился, проносясь между двумя башнями над охранной стеной. Он черканул когтями на лапах по черепичной крыше и те каменными искрами просыпались вниз, сорванные легко, будто клочок бумаги.

Народ начал орать. Накатила паника.

– Госпожа! Немедленно садитесь в паланкин. Здесь становится опасно! – испуганно завертелся Баристан.

– Не сяду я в паланкин. Стоит запутаться в этих чёртовых тряпках, и меня даже чудо не спасёт.

– Что же делать?

– Мне нужна лошадь. И охрана.

– Вы не можете ехать верхом! Вы же невеста!

– Будет лучше, если моему жениху меня подадут бесчувственным трупом?

Видимо, сочтя мои аргументы весомыми, капитан моей личной охраны разжился лошадью. Уж не знаю, у кого он её позаимствовал, а сами рыцари старались держать строй вокруг меня, чтобы обезумевшая от страха, мечущаяся толпа не навредила их принцессе.

Ударив лошадь пятками, я послала её в галоп, рассчитывая, что люди успеют уйти с моего пути и сама ужасаясь своему поведению. Если бы я была там, среди толпы, я бы себя боялась и осуждала. Но мне не терпелось оказаться на месте. Нельзя было допустить, чтобы жених явился раньше. Вдруг он счёл бы это оскорблением и основанием для того, чтобы начать поливать город огнём.

Пока я неслась по улицам города, в голове неслись обрывки мыслей. Дракон – это и есть мой жених? Или управляет зверем – драконий всадник?