Довольные угощениями и обещанной барином премией, мужики, громкими возгласами выражали свои восхищения и благодарность в адрес доброго и справедливого хозяина, который поистине заботился о своих работниках, чем вдохновлял и воодушевлял их на хорошую совместную работу. Позже Крутояров оставил их и направился к накрытому в доме столу, где особо чествовал своего давнего друга; Ивана Даниловича, который, как он чувствовал по его веселому настроению, прибыл к нему не с пустыми руками.
Анна суетилась и в доме, и в трактире; и там, и там было шумно. Благо помогала Дарья, дочка хозяина; на удивление, она не гнушалась никакой работы и будучи ровесницей и подружкой Анны, от души старалась ей помочь. На кухне повара и служивые, которых в трактир сам Крутояров определил; трудно молодой девушке в одиночку такое прибыльное заведение тянуть.
За соблюдением правил этикета и ведения застольных разговоров, Гордею все же не терпелось уединиться с Иваном и наконец-то основательно поговорить. Встречались они редко, большей частью общаясь по переписке, а вот сейчас им обоим предстояло начать совместную работу по организации интересной и многое сулившей экспедиции. Уже через пару месяцев, как только подсушит майским теплом тропы, после весенней распутицы, все необходимое к выходу обоза должно быть готово. И они оба уйдут в тайгу на долгое лето, а возможно и осень. Что особо радовало Гордея – так это то, что работая в должности профессора у себя на кафедре в Екатеринбурге, Иван умудрился побывать за зиму в Москве и заручиться должной, и нужной поддержкой, и одобрением со стороны Российского Географического общества, его ведущих специалистов по геологии минералов, крайне заинтересованных в результатах поисков, обследования, изучения, и организации первичных, начальных разработок полезных ископаемых Северного Урала.
Все детали маршрута экспедиции и предполагаемых районов поиска минералов, сопутствующих более тщательному изучению возможных мест залегания желтого металла, предстояло обсудить в ближайшие дни. Материальное обеспечение предстоящих исследований Крутояров брал на себя, полностью опираясь на исследовательский интерес и научные данные какими располагал его друг. О цели и задачах экспедиции знали только двое. Хотя Гордей и доверял своим людям, но лишние разговоры о планах, и формировании обоза желательно было хранить в тайне. Цель его должна будет выглядеть обычно; доставка оборудования и продовольствия старателям – одиночкам. Спирт для Копачей в тайге – дороже золота. Намечалось, от части, за спиртоносов сойти; там этот товар и в обмен на пушнину пойдет, и рыбные запасы к зиме поправит. Хоть всюду и стояли обустроенные, промысловые избы, но на этот раз планировалось идти дальше, на Север; где не хожены тропы и нет своих проводников. Эти сложные вопросы необходимо будет решать по ходу следования.
Ближе к полуночи, когда мягкотелые завсегдатаи и гости уютного заведения начинали понемногу расходиться и однообразные, назойливые просьбы донимали управительницу трактира не столь сильно, Анна с неким ощущением любопытства и тревоги, задумалась над вчерашней, странной встречей трех друзей в ее доме. Один из них был совершенно не знаком и, тем самым вызывал у нее опасения; уж больно шершавым казался он на первый взгляд. Само собой напрашивался вопрос; зачем он сюда явился и в чем его интерес к Сидору? Какова, в их дружеских, давних отношениях, роль Василия, чужого им человека?
И вот сегодня этот тип был здесь, в заведении, среди таежников Крутоярова, что он здесь ищет? Внешне совсем не походило на то, что он был хоть с кем-то более или менее знаком. И лишь один из обозников, как ей показалось, признал в нем своего дружка; уж больно долго длилось их общение. Все-то он шнырял от стола к стойке, ввязывался неожиданно в разговоры и щедро пытался угодить. Изрядно подпившие, разгулявшиеся на радостях возвращения, мужики то и дело смеялись над шутками и уместным остроумием новичка, ни чуть не сомневаясь в его искренности и простоте, откровенно принимая за своего. «Знакомства заводит, – подумала Анна, – ведь они его знать не знают; выходит не завсегдатай он здесь. Зачем ему это?»
Среди вчерашних друзей дяди Сидора был и Василий Рагозин. Но это было утром, размышляла Анна, а около полудня она ушла в трактир; Крутояров особо попросил ее накрыть вечерний стол в честь встречи друга. Ведь если прибудет обоз, то и трактир до утра вряд ли закроется. Необходимо было подготовиться к приему гостей.
Неужели все трое как-то причастны к сегодняшнему происшествию, ведь она слышала, хоть и случайно, как новоявленный гость подбивал Сидора на какое-то тайное, как ей показалось, дело. С чем это было связано, Анна не знала, а потом случился пожар о котором в заведении так много говорили: «Случайность или умышленный поджог? – задавала она себе вопрос. – Хотя это совсем не факт, за руку злоумышленника никто не ловил. Ведь если предположить, что Павла не было дома; он кажется где-то учится, то-ли в гимназии, то-ли в ремесленном, то в доме оставалась лишь больная женщина. Что же могло произойти? А если предположить поджог, то кому нужна была ее смерть и почему с ней обошлись так жестоко? Где же был ее сын?» – Анне от чего-то, вдруг, хотелось думать об этом, наверняка чувствующем себя одиноко, парне.
Появившаяся неотложная работа прервала ее размышления. Последние ночные гости, большей частью обозники, уставшие с дороги и уже совершенно не способные держаться на ногах, начинали расходиться, а кого-то просто необходимо было устроить на ночлег, благо место в усадьбе имелось, и управляющий, не возражал.
Высветила кумачем багряная зорька, день сулил быть теплым и ясным; шла весна…
Управившись с тяжелой работой, после бурной и суетной ночи, Анна спешила домой, быстро шагая мимо спящих угрюмых изб, по узким и безлюдным проулкам, стремясь поскорее добраться до постели и предаться долгому сну, сулящему благостное успокоение. Однако назойливые думы все возвращали ее к вчерашнему, нашумевшему случаю. Ей, как никогда, хотелось знать правду и, от чего-то, никак не шел из головы тот незнакомый ей юноша, которого судьба так безжалостно обделила, лишив материнского участия и любви. Такой отец, каким она знала Василия, никак не способен будет удержать семью от распада, хотя может быть она и не права. Совсем не нравилось, что в ее доме странным образом появился чужой человек, что случился весь этот странный и подозрительный пожар, что дядя Сидор, до этого живший себе спокойно под ее строгим приглядом, вдруг попросил уйти, чтобы не слушать или не слышать их тайные и пьяные разговоры. Для чего явился этот странный гость вечером в трактир? Что-то несомненно объединяло эту троицу. Многого Анна пока не знала, однако тревожное чувство стойко завладело ею. И потом, что было известно о дяде, размышляла она, ускоряя шаги; да почти ничего. Она знала лишь то, что он неожиданно явился от куда-то из Самары. Отец при жизни мало рассказывал о своем брате, а мать, знавшая многое из его прошлого, так и не нашла времени перемолвиться с дочерью о родственнике, а сама Анна, в то время, совсем не питала к этому интерес. А вот теперь решила присмотреться и к Сидору, и к гостям ее дома.
Трезвел обеспокоенный Василий быстро; так же как и в лесу темнело. Окутала незадачливого беглеца прохлада в перемежку со стойким ознобом похмелья. Лихорадило и трясло при любом неверном движении. Не нравилась ему ночь; тьма кромешная, ни зги не видно; ни спичек тебе, ни факела. Не готов он был к такому обороту, да и отвык уж по лесам бродить, как в молодые годы. Не самое лучшее время, в бега пускаться, не его потреба, это испуг загнал. Сейчас торопливые ноги несли его к людям; туда где тепло, уют и свет: «Только вот куда идти? – задавался он вопросом. – Оставалось одно; к Сидору, больше некуда. Голова шумела и было, от чего. Шершень конечно спросит за такой фортель; ведь он по тихому велел, как никак общее дело наметили. А тут этот пожар, будь он не ладен. Выходит теперь на него все повесят; и пожар и Варьку упертую, а это много… Нет уж! – соображал устало Василий. – Я вам так вот, запросто, в руки не дамся. Уходить надо на Погорелый хутор, туда не сунутся».
