— Только посмотрите на это. Легендарная Елена Морелли.

— Держись от меня подальше. — она чувствовала себя усталой, как будто ее держали в плену целую вечность.

Из-за недостатка солнечного света она потеряла чувство времени.

— Поднимайся.

Когда она не двинулась с места, он указал на парня, стоящего рядом с ним.

— Возьми ее, Арт.

Арт прищурился, глядя на нее.

— Она голая.

— Я вижу.

Ее кулаки сжались, и Елена поклялась, что выцарапает ему глаза, если он хотя бы прикоснется к ней.

— Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к его женщине?

Ей потребовалась секунда, чтобы понять, что он имел в виду. Затем ей потребовалось еще одна, чтобы понять, что они не смотрели на нее как на кусок мяса, в отличие от мужчин прошлой ночью. С другой стороны, Педро дал ей двадцать четыре часа. Видимо, у нее еще оставалось время.

— Она не его женщина.

Чертовски верно.

— Я для Педро никто. За исключением статуса его невестки. И это продлится недолго. — она изменит свое имя при первой же возможности.

Арт снял пиджак и накинул на нее. Она с благодарностью приняла его и завернулась в него настолько плотно, насколько могла.

Другой парень, с глазами, которые, казалось, ничего не упускали, ухмыльнулся.

— Только пока не благодари его.

Прежде чем она успела спросить, что он имел в виду, Арт вытащил шприц и воткнул иглу ей в бедро. Все стало размытым, и она завалилась на бок.

***

В следующий раз она проснулась, лежа на матрасе. С потолка свешивалась единственная люминесцентная лампочка, освещающая пространство мягким желтым светом. Незнакомая комната, в которую ее засунули, была побольше, но все равно это была клетка. Судя по потолку и крошечному окошку, она подозревала, что ее поместили в другой подвал. Елена не знала, зачем Педро перевел ее, но, увидев матрас, у нее появилась неплохая идея.

Больной еб*рь.

Почувствовав дурноту, она вскочила, заворачиваясь в пиджак, который все еще был на ней. Прошло несколько часов, прежде чем дверь открылась, что было и благословением, и ужасом одновременно.

Вошел язвительный парень с подносом с едой и практически сунул его ей в руки.

Она выглядела ошеломленной при виде тоста и стакана воды.

— Вода и хлеб? В самом деле?

Она не знала, почему была удивлена, но что-то в этой ситуации казалось ей неправильным.

Парень приподнял бровь.

— Что? Думаешь, ты заслуживаешь лучшего?

Она не поняла намек на обвинение в его голосе, и ей было все равно. У нее было достаточно проблем, чтобы задумываться о его враждебности к ней.

— Я думаю, что заслуживаю быть свободной.

Она поставила поднос на пол и обернулась к нему, готовая умолять его или предложить взятку.

Он толкнул ее, и она, споткнувшись, упала на матрас. Посмотрев вверх, она увидела пару сердитых глаз.

— Свободной? Ты думаешь, что заслуживаешь свободы после того, что сделала с ним? Он должен пустить тебе пулю в голову и покончить с этим.

С этими зловещими словами и взглядом, полным отвращения, он ушел.

Холод охватил сердце Елены и ее конечности оцепенели. Они чувствовали, что она предала Семью. Она знала, что это значило. Она никогда не покинет это место. Несмотря ни на что, Педро заставит ее истекать кровью, лишь бы доказать, что достоин короны Морелли. Таков их мир, мир, в котором она жила столько лет и не могла уйти.

Следующий визит к ней не будет связан с хлебом и водой, чтобы показать, что она пленница и находится в его власти. В следующий раз он закончит работу, которую начал в ее спальне. Что ж, она не сдастся без боя. Педро, казалось, забыл о первом правиле выживания: загнанной в угол кошке нечего терять.

Елена разбила стакан об стену, и осколки рассыпались по полу. Взяв самый большой, она превратила его в оружие.

Пусть приходит.

Шли часы, но никто не приходил. Свет в окнах дважды показывал смену дня и ночи, но никого не было. Тем временем холод проникал в ее кости, покрывая кожу слоем льда. Она начала ходить, чтобы согреться, то и дело подпрыгивая. Со своим импровизированным оружием Елена бдительно ждала, когда кто-нибудь нападет на нее.

К концу третьей ночи ее глаза закрывались от усталости. Пальцы, держащие осколок, онемели, голодное тело устало от ходьбы. В конце концов, она просто упала на матрас, измученная, уже не в состоянии стоять на ногах.

Потом это произошло. Как раз, когда глаза закрылись, щелкнул замок и дверь открылась.

Перед глазами возникла пара армейских ботинок. Прежде чем она смогла сделать ход, жалкое оружие было вырвано из ее руки и отброшено в сторону.

Чья-то рука потянула ее за волосы, заставив голову подняться. Готовая плюнуть Педро в лицо, она собралась с силами.

Из тени появился Викинг. Светлые волосы были такими бледными, что казались почти белыми. Его лицо было ледяной маской. Слова замерли на ее губах, когда она увидела стену мышц перед собой. Шок и чувство глубокого предательства ударили в живот, когда она посмотрела в бледно-голубые глаза.

— Викинг? — выдохнула она.

Его глаза источали яд. Волны жара и гнева хлынули от большого тела и окружили ее, словно пытаясь задушить, как корсеты, к которым она привыкла.

Его рука поднялась к горлу и охватила, как будто он хотел задушить ее. Темная, извращенная часть Елены хотела, чтобы он этого сделал. Покончил с ней. Покончил с ними. Может быть, тогда она, наконец, сможет обрести покой и положить конец ноющей боли в своей душе. Другая ее часть возмутилась при мысли о том, чтобы сдаться. Та безумная часть, которая никогда не сдастся без боя, та часть, что была львом, рычала.

В ту секунду, когда он отпустил ее, Елена поднялась на ноги и повернулась к нему. Он был намного больше и сильнее ее. Он также был тем человеком, который оставил ее на несколько дней в ледяной склепе только с куском хлеба и стаканом воды. Дней, когда он заставил ее поверить в то, что в любую секунду ее могут изнасиловать. Часы агонии, страха, все столкнулось вместе.

Она ударила его по лицу так сильно, что его голова откинулась назад от удара. Звук в тихой комнате был похож на выстрел.

— Разве ты не знаешь, что я ненавижу холод? — выплюнула она.

Кто-то выругался, и только тогда Елена заметила парня в кожаной куртке, стоящего позади Викинга.

— Подумай, прежде чем что-либо делать, — предупредил он.

— Вон, — прорычал Викинг. — Сейчас же, Боран.

Елена сглотнула, затем стала искать способы убежать. Их не было. Она была в ловушке, и ее вот-вот собирался уничтожить зверь-убийца.

Викинг, слизнул каплю крови, выступившую на губе, ухмыльнулся.

— Ты пролила первую кровь. Я пролью последнюю.

Он схватил ее пиджак и разорвал его надвое. Она вскрикнула, когда он повернул ее и прижал лицом к стене.

Его дыхание было горячим на ее ухе, когда он прижался к ней.

— Ты пожалеешь об этом. — прошептал он.

Глядя в его глаза, полные ненависти, она поняла, что от человека, который когда-то сжег бы для нее весь мир, ничего не осталось. Он снова вскрыл раны в тех местах, которые, как она думала, уже покрылись шрамами.

— Я уже это сделала, — призналась она.

Он прижался к ней, и она почувствовала его твердость на своей заднице. Она не знала, кого из них это удивило больше. Судя по его проклятию, наверное, его.

Ее сердце колотилось в горле. Она чувствовала себя промерзшей до костей, и ее сердце болело. Это был не тот мужчина, которого она знала. Иногда они оба могли быть горячими. У Викинга были проблемы с гневом, а она, ну, она была импульсивной и делала то, о чем позже сожалела. По крайней мере, до того, как вышла замуж за Лоренцо, который, используя дочь против нее, подрезал ей крылья.

Каким бы болезненным и извращенным это ни было, столкновение с Викингом снова заставило ее почувствовать себя полностью живой впервые за долгое время. Он может думать, что держал ее в плену, но для Елены была большая разница, что в плену ее держал он, а не Педро. Если и было одно, на что Викинг был не способен, так это причинять ей боль.