Вежливости для врач постучался в дверь люкса и, не дожидаясь приглашения, вошел.
— Здравствуйте, Лев Гле… бович… Что за сговор опять? — воскликнул Юра в изумлении, оглядывая присутствующих.
— Давай-давай, мы уже заждались, все дела отельные перетерли.., — ухмыльнулся Федотов счастливо.
Он был не один: напротив него на диванчике, положив ногу на ногу, восседала Ксения, такая же светящаяся как пятак, как и сам владелец.
— А ты могла бы и предупредить, — усмехнувшись, Юра пересек комнату и наклонился к ней, легко целуя в губы.
— Ну, я подумала, пусть будет маленький сюрприз, — улыбнулась та мягко, — Вижу, удался. Садись…
Юра уселся рядом с Ксенией, по-хозяйски обнимая ее за талию одной рукой. Она положила голову ему на плечо, вложила руку в ладонь, переплетая пальцы.
— Любо-дорого взглянуть, — растянул Федотов губы в улыбке Чеширского кота. — У жены-то твоей, Юрец, котелок варит! Это я всегда знал. Не зря сомневалась в том, продавать ли ей долю в отеле своем этому старому хрыщу. Накидал я ей тут вариантов, пока тебя ждали.
Юра усмехнулся. Так вот что Ксюша тут делает! Вчера только дома обсуждали. Вроде со всех сторон сделка выглядела чистой и выгодной, но он заметил, что в глазах ее плескалось сомнение.
— Ну, рассказывайте, как жизнь семейная? Как спиногрызы? Уже мечтают от вас избавиться?
— Спиногрызы-то? — переспросил Юра озадаченно, — Нет, они пока, к счастью, не знают, что такая опция возможна. Юлька в сад ходит, Сашка – пешком под стол. Няню нашли им прекрасную. Всё хорошо, Лев Глебович, как видите… Заезжайте в гости как-нибудь, давно зовем. Познакомитесь, — хмыкнул врач. — У нас тоже воздух хороший, и на зверье в лес можно с ружьем сходить при желании, и на рыбалку к озеру.
— Да, всё никак не доеду… Надо бы… Загляну через недельку, коли не передумаете, — усмехнулся он. — Ладно, давай к делам.
— Я могу вас оставить, — встрепенулась Ксения. Клиника, необходимость новых вливаний – всё это неоднократно обсуждалось дома, вряд ли она услышит что-то новое. Если Юра чего-то ото Льва добьется, расскажет сразу. — Пойду кофе выпью пока. Подожду тебя внизу.
Мужчины кивнули: они были готовы начать разговор.
— Всего доброго, Лев Глебович. Правда, приезжайте, — Ксюша улыбнулась владельцу, еще раз подтверждая приглашение, и вышла в коридор.
Что ж, у нее есть минимум час. Копаться в памяти, анализировать ошибки и учить уроки она любит не меньше, чем муж. А родные стены уж очень к этому процессу располагают. Ксения знала, что успеет быстро пробежаться по закоулкам своей памяти, ей нравилось вспоминать их знакомство и сближение, и даже трудности, с которыми они столкнулись на начальном этапе. Отдельно надо бы заставить себя вернуться к тому страшному дню – напоминание о том, насколько всё в этой жизни зыбко, никогда не будет для неё лишним.
Здесь она его обрела и здесь же чуть не потеряла, а виной всему – ее собственная паранойя, ее страхи, её недоверие и глупое стечение обстоятельств, чужая страшная ошибка, стоившая управляющей бессонных ночей и истраченных почем зря нервных клеток.
Её муж, её крепость, поддержка и опора, её любовь, отец её детей, Юра, а в первые месяца полтора знакомства – Юрий Сергеевич, личный врач Федотова, обратил на себя внимание сразу, мгновенно, сделав это на скорости метеора на ночном небосводе… Просто подняв на неё свои небесные глаза и нахамив, заставив её опешить от подобной наглости и уж наверняка сразу себя запомнить. Это как в тех дурацких историях, которые начинаются с: «Их взгляды пересеклись, и…». Вот и с Ксюшей приключилась история не менее дурацкая. Взглянул, одной фразой окатил ледяной водицей с головы до ног, вывел из состояния равновесия, тем самым запав в душу и немедленно там обосновавшись. Абсолютно невозможный, как поначалу показалось, несносный характер, невинное выражение лица, хлесткие словечки и бесконечная ирония в глазах.
Нельзя сказать, что управляющая, обнаружив, что думает о новом сотруднике больше, чем следовало бы, обрадовалась. Никого внутри селить она не собиралась. Девушка только отошла от очередных неудавшихся отношений и пытаться начинать новые в ее планы не входило абсолютно. Она находилось в том прекрасном и нервном периоде полного сосредоточения на работе: что ни день – доказывай Федотову свою профпригодность. Да и врач не проявлял к ней какого-то особого интереса. Свои отношения они начали с военных действий, с мелкой безвредной мести друг другу, с подстав вроде провозглашения его в должность местного Айболита, с завала медкабинета ненужным оборудованием, с перепалок и подколов – как безобидных, так и не очень. Они словно соревновались – кто кого, управляющая сбилась вести счет в своей голове. Так увлеклась процессом, что даже не заметила, как Юрий Сергеевич начал занимать добрую четверть ее мыслей. Затем треть, затем – половину, затем она поняла, что из головы его уже не выгнать. Она Юле на уши села, жалуясь на несносного доктора, а та только знай свои шуточки неуместные в ответ откалывала, заливисто смеясь, глядя на недовольное, недоумевающее выражение лица подруги.
Так длилось какое-то время. Какое-то время в состоянии войны, в состоянии удивления самой себе и тщетных попыток сосредоточиться на чем-нибудь еще, кроме этих их перепалок. А потом – потом врач словно считал заинтересованность управляющей каким-то шестым чувством, хотя в качестве маскировки сомневаться лично ей не приходилось, играть равнодушие Ксюша умела как никто. И тем не менее… Совершенно внезапно для неё, без предупреждения и объявления мировой, военные действия сменились готовностью выручить, помочь то тут, то там, саркастичные интонации в его голосе стали звучать все реже, обидная насмешка во взгляде с течением времени куда-то пропала. Девушка не успела толком ничего понять… Всё завертелось со скоростью света. Поводы удивляться, озадачиваться стремительно сменяли один другой, Юрий Сергеевич в прямом смысле этого слова подсадил её на крючок своим поведением, заставляя вновь и вновь думать о мотивах своих поступков: он избавил ее от необходимости разбираться со скандалисткой Женей, он вывел из-под огня в момент, когда она стояла с испорченной шубой в охапке. Это он убирал впившийся в ступню осколок стекла, а потом прикалывался над пришедшей за подругой Юлькой, в тот момент одним взглядом приглашая управляющую вступить с ним в сговор; он предложил ей помощь с отцом, он подсунул ей через бармена довольно дорогое, между прочим, снотворное, он в буквальном смысле спас ее от пьяного клиента в баре, загородив собой… Он потом сидел на лавке в наушниках с таким отрешенным выражением лица, словно не произошло ровным счетом ничего, отказывался признавать свои заслуги наотрез. Он вообще отказывался каким-то явным, привычным любой девушке образом показывать собственный интерес: все Юрины движения навстречу совершались под прикрытием фраз про работу и премию, приправлялись соусом негодования, вызванного пренебрежением к собственному здоровью, и так далее и тому подобное; все свои шаги он совершал с таким непроницаемым выражением лица, что закрадывалось ощущение, что врачу просто скучно сидеть с утра до ночи в своем медкабинете, вот он и развлекается временами, и не нужно тут додумывать себе не пойми что, мол.
Тот первый тихий уютный вечер на лавочке, когда Юра ушел в отказ, не желая соглашаться с тем, что сделал что-то уникальное, защитив её от пьяного гостя, до сих пор в памяти. Ксения тогда испытала глубочайший шок, а потом полночи ворочалась в кровати, думая и анализируя его поведение, пытаясь понять, кто он вообще такой есть.
Вгляделась внимательнее… И ей привиделось, что тот, кого она поначалу посчитала исчадием ада, непосланным ей кем-то свыше за какие-то особые грехи, совсем другой: да, закрытый, да, выстроивший вокруг себя стену, да, повесивший на все двери замки; кто-то, чье истинное лицо было скрыто маской холодности, отстраненности и сарказма, кто-то, тщательно пытавшийся спрятать от всех собственную уязвимость, собственные слабости, настоящие эмоции. Она успела мельком разглядеть... Дальше – больше. Любопытство взяло над управляющей вверх: Ксении начало казаться, что ей удастся эту маску снять, отбросить в сторону и увидеть Юрино всамделишное «я», начало казаться, что она на правильном пути, ведь ее он к себе подпускает. Интуиция шептала ей, что кто-то свыше столкнул их лбами нарочно, но не в наказание, а в награду, приподнёс, так сказать, подарочек. О чем интуиция тогда умолчала, так это о том, что подарочек тот – с «приветом» от Вселенной лично ей: развернуть-то обертку относительно легко, но если она хочет добраться до сути, оценить предназначавшийся действительно именно ей дар по достоинству, ей придется заглянуть и в саму себя, отбросить всю шелуху, взглянуть в глаза собственным страхам и увидеть, что на самом деле важно. Только так и никак иначе.
