В голове эхом звучит:
«Не знаю, Юль. Я боюсь. Грабли. Ожидания. Так устала от этого всего»
Вот он – этот ее долгожданный шаг навстречу. А завтра что? Опять сделает два назад?
— Расскажешь? — внутри все замирает, он, кажется, даже дышать перестает: возможно, не всё потеряно… Может быть, она все-таки приоткроется немного? — Что у тебя случилось?
Девушка качает головой:
— Не сейчас, может позже. Я просто хотела, чтобы ты знал, что… Мне совсем не все равно.
«А звучит это так, словно совсем все равно. Спасибо за доверие!»
Чего она просит? Времени? Хорошо. Сколько? Терпения? Допустим. Насколько бесконечного? Доверия? А сама?
— Ясно, Ксения. Я всё понял, — «Ни черта не понял!» — Наверное, требовать от тебя конкретики я не в праве, — «Кто я такой!?», — врач поднялся со скамейки, показывая ей тем самым, что посиделки их на сегодня закончены и пора идти в тепло. Он не хотел продолжать этот разговор, чувствуя, как внутри снова все закипает. Там, внутри, котлован с адским бурлящим зельем, а он стоит над ним и помешивает его палкой, доводя до готовности. Сейчас лучшим вариантом будет разойтись по своим комнатам. Но обида говорила в нем, душа болела.
««Не все равно». То, что мы с тобой заслужили за все эти месяцы. «Не все равно»»
Он слишком много от нее хочет. Неоправданно много. Мысленно Юра умолял себя молчать.
— Возможно, со временем ты действительно найдешь ответ на вопрос, зачем это всё сейчас. Как найдешь, дай, пожалуйста, знать. Я подожду – мне тоже не все равно. С граблями будь аккуратнее, ладно?
«Молодец. Браво!»
Ксения уставилась на него расширившимися от ужаса глазами. Осознание постепенно настигало ее.
— Ты что, всё слышал? — невозможно тяжелый взгляд. Он такого и не видел-то у неё никогда. Поздно откатывать назад.
«Хотя бы лицо попробуй держать…»
— Думаю, далеко не всё, — ответил врач, не отводя глаз, пусть и хотелось очень, — Но мне хватило. Извини, уж так получилось. Я бы хотел не слышать.
— И ты вот так хладнокровно сейчас об этом говоришь? Все эти дни – как ни в чем не бывало ходил? — девушка смотрит с недоумением и даже вроде как с обидой.
«Да ты представляешь, чего мне это стоит!?»
Юра глубоко вдохнул, заклиная себя заткнуться. Это выше его сил... Надо было оставаться с Саньком!
— Ксения, если тебе нужна пауза – так и скажи. Если ты мучаешься и хочешь всё прекратить, так и скажи. Я тебе уже говорил: я не понимаю намеков и полунамеков. Забыла? Я не понимаю, что значат твои шарады. Объяснять ты не хочешь.
— Мне не нужна пауза. Я хочу быть с тобой. Всё, что мне нужно – немного времени. Немного. Всё станет как прежде.
А в глазах ее читалось: «Не станет». Сама себя пытается обмануть?
— Пошли отсюда. А то и правда заболеешь.
Не сговариваясь, они молча разошлись по своим комнатам. Иначе в этой ситуации быть и не могло. Врач чувствовал себя так, словно кто-то запустил в нутро когтистую лапу и вырвал оттуда кусок души. Там, где он в последние месяцы привык ощущать жизнь, снова было пусто.
— Юрий Сергеевич, можно? — миловидная блондинка – гостья отеля, несколько дней назад побывавшая у него на приеме, предварительно постучавшись, просунула голову в дверной проем.
— Здравствуйте, Оксана. Да, конечно, проходите. У Вас остались какие-то вопросы? Или что-то снова беспокоит?
Девушка, смущенно улыбаясь, зашла внутрь и прикрыла за собой дверь.
— Нет, Юрий Сергеевич, все в порядке. Я поблагодарить зашла, Вы мне очень помогли.
— Помогать людям – это моя работа, Оксана. Я рад, что у Вас все в порядке.
— Нет, правда. Я уже с этой проблемой так намучалась, никто ничего толкового мне посоветовать не смог. И только Ваш совет оказался действенным. Стало легче.
«Странно. Как бороться с мигренью, каждый терапевт знает… С трудом верится»
— Всегда пожалуйста. Обращайтесь, — Юра уже устал вежливо улыбаться. На душе кошки скребли, от фальшивой улыбки на лице тошнило.
— Вот, — Оксана поставила на стол квадратную коробочку и отошла на шаг назад, — Это Вам.
«Черт!»
Он любил поговаривать, что любой труд должен быть оплачен, а если уж дают – бери, но такие подарки от пациентов за пятиминутную консультацию, в ходе которой даже мозг не пришлось напрягать, – это уж слишком. Это неудобно. Юру смущали подобные ситуации. Выкрутиться из них бывало непросто: нужно и отказаться как-то, и человека при этом постараться не обидеть. Судя по этой глубокого темно-синего цвета коробочке с тиснением, внутри – совсем не конфеты, которые он всегда отдавал Стелле к чаю.
— Оксана, спасибо, но эта консультация столько не стоит.
— Мои спокойные ночи стоят гораздо дороже, Юрий Сергеевич, они – бесценны. Возьмите, пожалуйста, не обижайте меня. Это от души.
Юра снова с сомнением взглянул на коробку. С вероятностью в 90% внутри – часы или запонки. Причем, если он хоть сколько-нибудь разбирается в брендах, узнает логотипы – довольно дорогие. Нет, он не может принять. Возможно, для нее – это не траты, но нет, не может. Внутри все протестовало.
— Оксана.., — начал врач вкрадчиво, — Мне и правда очень приятно, спасибо Вам. Но я чувствую себя неловко. Схему, которую я Вам за 2 минуты набросал, знает каждый терапевт, любой студент-первокурсник. Мне жаль, Вы, видимо, попадали к неквалифицированным специалистам, — «Или чего-то не договариваете», — Но это несоизмеримые вложения. Если бы я Вас 3 дня назад со смертного одра поднял – это одно. Пятиминутная консультация – совсем другое. Мы сейчас ставим друг друга в неловкое положение, я приношу Вам за это свои извинения, но принять и правда не могу.
Оксана покраснела, но протянула руку и забрала коробочку.
— Извините, Юрий Сергеевич. В неловкое положение я Вас ставить не хотела… Может быть… Вы заняты вечером? Мы оба могли бы сгладить эту неловкость за ужином, например.
«Ну приехали… Вот оно в чём дело…»
Юра вздохнул. Что у него там на такие случаи обычно припасено? Жена и четверо детей? Раньше он отбривал легко и непринужденно, даже получая от этого какое-то удовольствие. Видимо, потому, что особо не задумывался, а что может почувствовать в этот момент человек, подзабыл, что такое – «чувствовать». Он видел её к себе расположение, юлить не хотелось.
— Мммм, простите, Оксана, но вечер, увы, занят. И сердце – тоже.
«Боги, какие сопли вслух. Что с тобой сделали в этом отеле?
Зато врать не пришлось. Разве что вечер, кажется, все же свободен»
— Я Вас поняла, Юрий Сергеевич.., — она потупилась. — Что ж, не буду больше отнимать у Вас время.
— Еще раз извините, мне неудобно, что пришлось Вас расстроить.
— Да. Спасибо за прямоту. Всего доброго.., — она кивнула, развернулась и вышла в дверь.
Как же он ненавидит подобные ситуации. Хуже нет ничего. Вот вроде – со всей душой к тебе человек, а ты… Иногда принципиальный такой, что тошнит от себя самого. А вот принял бы – отказывать во встрече потом было бы неудобнее в тысячу раз. Ситуация оказалась бы патовой. Иногда интуиция всё же его не подводит.
А вечер и правда не занят. Сегодня они с Ксенией друг друга избегают весь день. Утром на совещании, убедившись, что управляющая пытается смотреть на кого угодно, но только не на него, Юра занялся изучением стены напротив, точнее, просидел всю планерку, уставившись в одну точку. Он чувствовал себя опустошенным, злился. Если ей нужно время на то, чтобы разобраться с собой – пожалуйста. Он ей всё сказал – как разберется, пусть даст знать. Она молчала. Больно.
Размышления прервал явившийся на процедуры Федотов.
— Слышь, Юрец, а чой-та женщины от тебя расстроенные выходят?
— Лев Глебович, Вы что, всё это время под дверью стояли? — нахмурился врач. Прошло три минуты, как девушка ушла.
— Да нет. Встретил по дороге дорогую нашу постоялицу почти в слезах. Ну не мог я мимо пройти, поинтересовался. А она в ответ знаешь, что? «У врача Вашего спросите». Ну? Что, диагноз неутешительный поставил?
