Врач начал подозревать, что Ксения все же от него что-то скрывает. Кого-то. Теперь подвох он видел везде, в каждом её действии. Несколько раз девушка прекращала телефонный разговор, стоило ему появиться в поле её зрения, один раз он слышал ее восклицание в телефонную трубку: «Леша!», один раз она снова смылась куда-то незаметно в разгар рабочего дня, причем, надолго, и он бы не узнал, если бы Санек вечером того дня не решил поделиться с другом последними новостями:

— Тут такой скандалище разразился у меня. Жаль, конечно, что Ксении Борисовны не было, удалось бы быстрее разрулить.

— Что случилось? — Юре было не очень интересно, но разговор поддержать нужно.

— Да по классике всё: двое бухариков мамзель не поделили. Смешно, что мамзель, походу, сама не могла определиться, у кого кошелек толще и, следовательно, кто ей больше нравится.

— А Ксения почему не вмешалась?

— В смысле? Так уехала же.

Юра медленно поднял глаза от своей чашки:

— Давай с этого момента поподробнее, Сань.

— Эээээээм… Я сейчас удивлен, Юрец, — протянул Сашка, уставившись на врача.

— А уж я-то как удивлен. Не представляешь, — Юра отвел глаза, дабы друг в них что-нибудь лишнее не прочитал, окинул взглядом лобби. — И долго её не было?

— В районе трех часов. После обеда. — Саша с сомнением посмотрел на друга. — Ну подумаешь, наверняка просто срочно пришлось по делам умотать. Вернулась, кстати, довольно расстроенная. Извини, я почему-то был уверен, что ты в курсе…

— Давно вернулась?

— Ну часа два назад, где-то так.

«И опять не сказала мне ровным счетом ничего…»

Юра погрузился в свои нерадостные мысли. Может быть, все же пойти к ней и попросить объяснений? Припереть к стенке и потребовать рассказать, куда она мотается, кто такой «этот», что она от него скрывает, и что вообще, мать его, происходит? С чего она взяла, что его ожиданий не оправдает? Какие грабли? Куда делось доверие? Что он не так сказал, что не так сделал?

««Влюбляюсь…»»

Нет. Он к ней не пойдет, хотя очень хочется, до скрежета зубов хочется сию секунду сорваться со стула и вломиться к ней в кабинет, начать задавать свои вопросы прямо с порога. Этими действиями он лишь пошатнет собственное шаткое положение. Но нутро разрывало от копящейся обиды.

20:50 От кого: Ксения: Юр, а ты где?

«Здрасьте! Смотрите-ка, кто объявился!»

Врач сразу прочитал сообщение, но что ответить, думал долго. Хотелось нагрубить в ответ, хотелось ответить вопросом на вопрос, что-нибудь из разряда: «А есть разница?». Написать нечто вроде: «Уехал. Извини, забыл сообщить». Хотелось бить.

20:57 Кому: Ксения: Я у Сани

20:58 От кого: Ксения: А я на лавочке нашей сижу. Придешь?

«Нет»

— Сань, а сделай 2 чая с собой, как обычно, — честно говоря, идти не хотелось, хотя несколько минут назад врачу казалось, что он должен Ксению вот прямо сейчас из-под земли достать. Головой Юра понимал, что находится в таком состоянии, что нормального разговора у них не выйдет. Не получится держать себя в руках, контролировать голос, сохранять спокойное выражение лица, притворяться, что он ничего не знает, ничего не слышал. Он прекрасно знает, что не справится со своими эмоциями. Показав ей гнев, ярость, боль, он её оттолкнет, она лишь убедится в правильности своего «не смогу оправдать его ожидания». Но эта новость о том, что Ксения снова куда-то ездила и снова ничего не сказала, чем-то расстроена, но за два часа, прошедшие с возвращения, не пришла с этим к нему, даже не написала… Эта новость была очередным камнем на шее у человека, барахтающегося, чувствующего, что идет ко дну, но изо всех сил пытающегося держаться на плаву, старающегося преодолеть этот шторм и выплыть. В его понимании, не должно подобного происходить в паре. Близкому хочется рассказать, поддержки ищешь у близкого. Значит, она его таковым не считает. Идти не хотелось, но сердце требовало идти.

— Чай твой, — буркнул Санёк, ставя перед ним два стакана с напитком. — Я уверен, ничего криминального не происходит. Успокойся.

— Спасибо, Сань. Бывай. Видимо, до завтра.., — хмурясь, он слез со своего стула, забрал стаканы и направился на выход.

«Ты пожалеешь…»

Ксения сидела на их лавочке, оставив ему левую сторону. Августовские вечера довольно прохладные, она обхватила себя руками, сжалась в комочек. Пиджак, видимо, не сильно спасал. Увидела чай в его руках и на лице явственно считалась радость.

— Ксения, ты простудишься, — хмуро сказал врач, протягивая ей её стаканчик и садясь с другого края.

— Спасибо! Очень кстати! Я об этом прямо мечтала…, — «И не сказала», — Ну, если я простужусь, придется тебе меня лечить, — хмыкнула она. — Почему-то мне кажется, что в этом случае болеть будет даже приятно…

— То есть, меня ты лечить тогда отказалась, а сама! Может, я тоже рассчитывал на то, что это будет приятный опыт... А ты меня так жестко опрокинула, — Юра ухмыльнулся, но получилось как-то с горечью, хотя он пытался изобразить веселье. Да уж… Истинные эмоции проступают. Может, и черт с ними? Хороший получился у них тогда выезд. Сейчас кажется, что все это было давно и неправда.

Ксения искоса взглянула на врача, развернулась на лавке и, облокотившись на спинку, подперев свободной рукой голову, наконец, улыбнулась, хитро прищурилась, но привычных огней в её глазах не было.

— Лучше не болей, потому что я ж со своей заботой еще заставлю тебя пожалеть о своих желаниях. А вообще… Я просто хотела посмотреть на тебя без футболки, — от её улыбки на душе немного потеплело.

— Да я уж понял. Причем, сразу. Все Ваши хитрости, Ксения Борисовна..., — Юра растерянно замолчал, осознавая двусмысленность фразы. Отпустить мысли не получается, они его гнетут. Неужели Ксения думает, что настолько хорошо притворяется, что ей удается обвести его вокруг пальца? Актриса из неё хорошая, но не настолько, чтобы обмануть сердце, которое остро чувствует малейшую разницу между «было» и «стало».

— То есть, выходит, это ты меня развел, а не я тебя? — девушка с сомнением взглянула на врача.

— Мы оба старались, — усмехнулся Юра. Нет, как не пытается, он не может сейчас вести эти непринужденные, веселые разговоры, не может сидеть и делать вид, что все у них как ни в чем не бывало, — Как твой день прошел? У меня такое чувство, что ты чем-то расстроена...

Она помолчала немного.

— Да как… Как всегда. Лев отправил в город, бумаги какие-то человеку надо было передать. Пока ездила, тут в отеле ЧП на ЧП, так что да, есть такое… Расстроена.

И вот она говорит, но он – уже – этим словам не верит. Очень хочет, но червяк сомнения точит, грызет, так старательно, что уже прогрыз внутри пару внушительных дыр. Ни о каких ЧП врач не слышал, если не считать той мелочи, о которой рассказал Санёк. Да и Ксения не из тех, кого парочка проблем может вывести из себя. Она кремень, непробиваемая. Подобные эмоции на людях – это не про неё. А тут Саня с расстояния 10 метров заметил. Если он сейчас начнет развивать эту тему, его понесет в неведомые дали… Кончится всё плохо.

Юра кивает, делая вид, что поверил. Откидывает голову назад и смотрит в ночное небо. Там, над головой, целая звездная россыпь. В августе звезд так много, небосвод ими буквально усыпан, они словно становятся ближе, нависают над тобой. В августе очень хорошо виден млечный путь, а метеоры сыплются один за другим. Бесконечная вселенная над их головами, нет ей ни конца ни края. Над их головами – пустота и холод. Вечность.

«Бился неровно пульс, мысли казались голыми.

Из пистолета грусть целилась прямо в голову»

— Слушай, Юр… Я хотела сказать, что.., — её тон изменился, в нем появились напряжение и робость.

«Нет! Не сейчас…»

— Сейчас всё словно бы не так, как раньше, да? Я знаю, что ты замечаешь… У меня просто непростой период… Дай мне немного времени.., — Ксения делает эти паузы через каждое предложение, такое чувство, словно сама себя пересиливает.