За этими мыслями Сычжуй дошел до портального зала и успел заметить, как в арку вошел Вэй Усянь и покинул свою обитель, уступая ее на эту ночь в пользование своим любимым младшим.
– А-Юань! – сбоку раздался радостный возглас, и Цзинь Лин резко сжал Сычжуя в объятиях. – Я соскучился!
– Вы только вчера вечером виделись, – пробурчал с той же стороны Цзинъи.
– И что? Почти сутки прошли, – с вызовом ответил А-Лин.
– Иди сюда, – произнес Сычжуй и протянул одну руку в сторону Цзинъи. Тот улыбнулся и с радостью обнялся со своими любимыми, – я тоже по вам соскучился, – с глубокой нежностью в голосе добавил А-Юань.
– Мы принесли ужин и «Улыбку Императора», – проговорил Цзинь Лин.
– Два кувшина, – с гордостью добавил Цзинъи.
– В Цайи были? – спросил Сычжуй.
– Ага, Лань Сичэнь отправил Цзинъи в лавку травника за заказом его супруги – для нее какие-то редкие травы привезли, а я увязался следом, ну мы в итоге прикупили кое-чего для себя попутно, – пояснил Цзинь Лин.
– Раз такое дело, тогда не будем здесь стоять, а займемся делом, – с улыбкой произнес Сычжуй, – я как раз проголодался.
***
Они привыкли заниматься сексом при ярком освещении. Это позволяло видеть друг друга, ласкать взглядами каждую черточку желанных тел, замечать все эмоции, все чувства. Это стало привычным и неотъемлемым, словно иначе быть и не должно. Ушли стыд и смущение, канули в прошлое те моменты, когда раздвинуть ноги перед своим любимым при ярком освещении казалось чем-то до жути постыдным. Они изучили каждый уголок любимых тел, исследовали каждый сантиметр кожи и абсолютно точно знали все самые чувствительные места. Их занятия любовью превратились в наполненные страстью и взаимным доверием ночи, вечера… часы… Почти всегда втроем, и лишь иногда по двое, если Цзинъи или Сычжуй отсутствовали, занятые делами клана. Вскоре Цзинь Лину придется покинуть Облачные Глубины, но неожиданно появившаяся возможность посещать своих любимых в любой момент полностью убрала из их душ даже намеки на грусть или печаль. И каждая очередная близость не наполнялась эмоциями о скором расставании, а полнилась яркими красками страсти, жарким пламенем горящей в юных сердцах.
Цзинъи растворялся в своих ощущениях. Тело изнывало от желания, а губы горели огнем от недавних поцелуев. Стоя на коленях между бедрами лежащего на спине Сычжуя он увлеченно ласкал губами его член, а его самого в это время сжимал за талию Цзинь Лин, ритмичными толчками проникая в него. Эта близость с привкусом откровенного бесстыдства туманила сознание, а тело требовало большего. Едва Сычжуй содрогнулся под его ласками, испытывая наивысшее удовольствие, а Цзинь Лин, ускорившись, излился в него, Цзинъи подтянул поближе к себе размякшего А-Юаня и, обмакнув пальцы в масло, торопливо подготовил тело своего любимого для себя. Сычжуй следил за ним затуманенными страстью глазами, прикусывая губы от новых волн желания, что проходили по телу под умелыми действиями Цзинъи. Всего несколько месяцев опыта и все их движения наполнились уверенностью, ласки стали чувственней, занятия любовью дольше, жарче, удовольствие ярче, а любовь крепче. Словно день ото дня они становились ближе друг другу, хотя, порой казалось, что куда уж ближе, ведь они знают друг о друге абсолютно всё, но каждый новый день приоткрывал новые стороны их любви. И сейчас, раз за разом входя в тело Сычжуя, Цзинъи увидел еще одну завораживающую деталь – откидывая голову назад и прогибаясь в талии, А-Юань будто становился еще сексуальнее, эти движения пробуждали в и без того горящей плоти еще большее возбуждение. Чувствовал это и Цзинь Лин – подобравшись к Сычжую, он приник в жадных поцелуях к его бледной коже шеи. Излившись совсем недавно, А-Лин уже вновь был готов продолжать – его возбужденная плоть, всё еще покрытая остатками масла после недавней близости, истекала смазкой и юноша, целуя своего любимого, принялся поглаживать себя. Видя это всё… ощущая податливое тело своей плотью, Цзинъи в несколько толчков довел себя до кульминации и, откатившись в сторону, уступил место Цзинь Лину, а сам принялся целоваться с А-Юанем, чей взор из-под полуприкрытых век обжигал не хуже пламени.
Скрестив ноги за А-Лином, А-Юань словно привязывал его к себе, заставляя двигаться резче, проникать глубже. Поддерживая любимого под ягодицы, Цзинь Лин входил в него почти грубо, заставляя выдыхать стоны в губы Цзинъи, что ловил их своими поцелуями. Едва А-Лин завершил, как Сычжуй, оторвавшись от Цзинъи, сел на кровати, а Цзинь Лина затянул к себе на колени. Зная любовь А-Юаня к этой позе, Цзинъи немного отодвинулся в сторону и протянул ему масло. Обмакнув в него пальцы, Сычжуй в несколько движений подготовил Цзинь Лина, который сегодня еще никого не принимал, но желал этого не меньше, чем его возлюбленные. Мягко проникая в него, мелкими толчками погружаясь в горячее тело, Сычжуй крепко-крепко прижимал к себе А-Лина, увлекая его в глубокий поцелуй, срывая стоны с опухших губ. Цзинъи с жадностью следил за ними двумя, лаская себя ладонью. Эта поза… одна для двоих, но смотреть… смотреть всегда так пленительно. Ласкать взглядом сжимающих друг друга в объятиях любимых, смотреть как плоть Сычжуя проникает в тело Цзинь Лина, как тот дрожит в крепких руках А-Юаня, изнывая от удовольствия – один только вид всего этого всегда пробуждает в Цзинъи просто дикое желание, почти болезненное возбуждение, требующее слиться с такими желанными телами, вновь испытать наслаждение. Стоило А-Юаню излиться, как Цзинъи сразу же забрал у него А-Лина, чтобы в той же самой позе довести и себя, и Цзинь Лина до наивысшей точки блаженства.
Наскоро искупавшись, утомленные, опустошенные до дрожи в теле, они после всего долго просто так валялись на постели, касаясь друг друга в невинных ласках. Иногда срывали легкие поцелуи и сжимали своих любимых в мягких объятиях. Это единение, понимание желаний каждого из их троицы опьяняло не хуже вина. Каждый из них уже не представлял себе свою жизнь по-иному, только втроем, вместе и навсегда. Их любовь неделима, чувства нерушимы, а доверие абсолютно. И великое счастье, что у каждого из них чувства взаимны и нет недопонимания, которое может возникнуть порой по абсолютно незначительной причине.
– Сычжуй, Цзинъи, вы же будете приезжать ко мне? – через время спросил Цзинь Лин.
– А ты сомневаешься в этом, что ли? – с усмешкой произнес Цзинъи.
– Я сомневаюсь?! Из нас всех только ты можешь в чем-то сомневаться! – с вызовом ответил А-Лин.
– Конечно будем, – проговорил Сычжуй, притягивая Жуланя к себе и обвивая его руками и ногами, словно пряча за своим телом.
– Ага, но прежде, чем мы сможем пользоваться браслетами, чтобы перемещаться с помощью портала, надо будет прилететь своим ходом и сделать привязку к месту, – произнес Цзинъи, разваливаясь в свободной позе на спине и заложив руки под голову. Цзинь Лин выбрался из объятий Сычжуя и, развернувшись к Цзинъи, улегся ему под бок, положив голову на грудь, тот в ответ сразу же приобнял его, а Сычжуй, недолго думая, перебрался на другую сторону, прилег и приник к Цзинъи с другого бока, устроившись на его плече.
– Всё-таки эти штуки попались нам вовремя, и очень хорошо, что Вэй Усянь понял, для чего они и как ими пользоваться, – тихо произнес Цзинь Лин.
– Согласен, – ответил Сычжуй. – Мы бы и так виделись настолько часто, насколько бы позволяли обстоятельства, но теперь можно хоть каждую ночь проводить вместе.
– Я очень вас люблю, – вдруг произнес Цзинъи с дрожью в голосе.
– Ты чего? – встрепенулся Цзинь Лин.
– Ничего, – пробурчал Цзинъи в ответ.
– Цзинъи, и мы оба очень-очень сильно тебя любим, – прижимаясь к нему, произнес Сычжуй.
– Ты же помнишь, что наша любовь едина? Она неделима, – проговорил А-Лин.
– Конечно, помню. Любовь… ее нельзя разделить… Она – то единственное в этой реальности, что не делится на части… Она разная, но всеобъемлющая, существующая одновременно в целом и частном… одна и та же, пусть и в разном качестве. Любовь – это то самое неделимое, что составляет основу нашего мира. И наша любовь… она такая же самая, неделимая, – произнес Цзинъи.
