Идя по мощенной светло-серыми камнями дорожке, молодые мужчины неспешно переговаривались, обсуждая неожиданно возникшую эмоциональную чувствительность Вэй Ина.

– Вэй Ин, насколько сильно ты сегодня ощущаешь чужие эмоции? – слегка обеспокоенно спросил Ванцзи.

– Лань Чжань, ты каждый день спрашиваешь меня об этом, – улыбаясь, ответил Вэй Ин. – Сегодня, так же, как и вчера – ощущаю лишь отголоски чужих чувств. Всё приходит в норму.

– Это радует. Потому что в подобной сверхчувствительности нет ничего хорошего.

– Согласен. Но мне любопытно, что же вызвало такую реакцию в моем теле и сознании. Если… Если только, возможно, на меня так повлияла та новая песня Покоя, которой ты меня обучил! Лань Чжань, такое возможно?! – с восторгом в голосе, воскликнул Усянь.

– Не лишено смысла, но нужно проверить. Песнь Покоя так называется именно потому, что она усмиряет, а не пробуждает, – задумчиво произнес Ванцзи.

– Но ведь вы ее почти не применяете и значит вряд ли исследовали ее воздействие на других людей. Тем более, во время игры я использовал темную ци. Не думаю, что кто-либо из местных мог предположить, что кто-то посмеет играть подобную песню с применением темной силы, – с усмешкой завершил Вэй Ин.

– Мгм.

– Лань Чжань, а давай, как переговорим с Сичэнем – попробуем еще раз ее сыграть?! – воодушевленно предложил Усянь.

– Можно, только сделаем это в более подходящем месте. Не в цзинши, – ответил Ванцзи.

– Отлично! Лань Чжань, это так интересно! О, если бы ты знал, как мне не терпится покопаться в Вашей библиотеке, в хранилищах… Эээ, можно? – вдруг осекся Вэй Ин.

– Мой ответ тот же – я покажу тебе всё, о чем знаю сам, дам почитать все книги, которые доступны мне. Только будь осторожен в своих экспериментах, – спокойно произнес Ванцзи.

– Лань Чжань… я сейчас прослезюсь… – начал Вэй Ин, растроганный таким доверием своего любимого, но в этот момент они подошли к рабочему кабинету Лань Сичэня. – О, мы уже пришли!

Кабинет главы Гусу Лань отличался изысканной, но не броской обстановкой в светлый тонах: отделка голубого и белого цвета в декоре стен, выбеленная циновка на полу, мебель с ажурной резьбой из светлых пород дерева, не вычурная, но невероятно эстетично выглядящая. Всё в Облачных Глубинах пропитано утонченной красотой, переплетенной с самой сутью окружающей природы, словно являясь ее продолжением. Вэй Ин отметил это еще во время обучения здесь, но каждый раз, переступая границы клана, вновь и вновь восхищается этими пейзажами, этой архитектурой и гармонией, пронизывающей каждую деталь.

Цзэу-цзюнь встретил их теплой улыбкой и затаенной печалью в глазах. Сичэнь уже знал, чьи части тела увидит в мешочках цянкунь, что принесли с собой Ванцзи и Вэй Ин, но он обязан на них взглянуть. Посмотреть еще раз, чтобы удостовериться, что они не ошиблись, что это действительно тело его названного брата – Чифэн-цзуня.

Сразу из кабинета они пошли в минши. Это была вынужденная мера предосторожности: мертвец обладает очень яростной и мощной темной энергией, и неизвестно, как в этот раз он отреагирует на объединение частей его тела, поэтому было принято решение провести эту процедуру в месте, предназначенном для подобного и имеющем сильнейшую защиту от атак таких созданий.

Вэй Ин разложил по центру магического поля части тела и Ванцзи активировал защитный барьер, взметнувшийся голубой полупрозрачной стеной, отгораживая заклинателей от начавшегося сразу соединяться воедино трупа. Пара минут и конечности подползли к мелко вибрирующему торсу, приросли к нему, словно и не были только что отдельно. Заструилась темная ци, направляясь к барьеру. Словно прощупывая его заскользили похожие на черный дым щупальца. Человеку, непривычному к подобному, стало бы жутко и страшно от такой картины, но трое мужчин, внимательно наблюдающие сейчас за действиями мертвеца, видели и не такую жуть в своей жизни.

Темная ци раздраженно затрепетала, завибрировали потоки энергии, а мертвец агрессивно сжал кулаки и попытался прорваться сквозь барьер силой – несколько раз с разбегу ударился об него телом. В одну из попыток пробиться, он отскочил к части энергетического щита, возле которой стоял Сичэнь, с горечью в глазах смотрящий на тело своего названного брата, с которым некто обошелся столь ужасно, что у него сейчас не было слов, чтобы выразить свою злость и боль.

Мертвец замер и медленно повернулся передом к Цзэу-цзюню. Темная ци, что струилась из его тела затрепетала, но теперь от нее не веяло злостью. Она будто радовалась… надеялась… Безголовое тело подошло к барьеру и протянуло руку в сторону Сичэня, едва не касаясь защитного поля. Чифэн-цзюнь сжал ладонь в кулак, словно с разочарованием, и разжал вновь. В этих кусках тела были части, разделенной вместе с ним, души и эта неполная душа узнала своего брата. Вся троица почувствовала это.

Сичэнь, словно под гипнозом, поднял правую руку и проник ей сквозь барьер, протягивая в сторону мертвеца. Темная ци тут же встрепенулась и ринулась к ладони живого человека. Вэй Ин и Ванцзи напряглись и хотели оттащить главу от барьера, но тот жестом левой руки остановил их. Мужчины встали по обе стороны от него и принялись внимательно наблюдать, чтобы, в случае опасности, тут же предпринять необходимые меры.

Это было излишне.

Темная ци Не Минцзюэ притронулась к руке Сичэня едва касаясь ее, словно ласкаясь, обвила запястье тонкими струйками, проскользнула между пальцами. Вэй Ин вдруг ярко почувствовал любовь, исходящую от этой энергии. Суровый Чифэн-цзюнь искренне любил и уважал своего названного брата, и даже после такой ужасной смерти эти чувства всё еще сияли в его искалеченной душе. Истинно, любовь не знает границ. Братская ли, или такая, как у них с Ванцзи – ее сила – безграничная и всепобеждающая, ее чистота – вдохновляющая и возвышающая. Любовь способна как спасти из пучины ада, так и низвергнуть в него. Но сейчас они лицезрели проявление любви нежной, преданной, пропитанной глубокими братскими чувствами и всепоглощающим почтением, сохранившимся и после смерти в душе умершего. Суровый Не Минцюэ восхищался добротой Сичэня, его острым умом и сдержанным нравом, искренностью и умением доверять людям. Наравне с этим глава клана Не уважал Цзэу-цзюня как умелого и решительного главу клана Гусу Лань, как искусного воина, мастерство которого признано во всех орденах. Обладая жестким, даже в некотором роде, жестоким характером, будучи непримиримым с любым проявлением неподчинения, Чифэн-цзюнь рядом с Сичэнем терял весь свой пыл и мгновенно успокаивался. И сейчас, тьма, исходящая из его мертвого тела, не атаковала Цзэу-цзюня, а словно пыталась поговорить с ним, рассказать, что душа помнит о нем, любит его и готова подчиниться ему. Стоило Вэй Ину подумать о подчинении, как темная ци втянулась в мертвое тело, и оно упало перед барьером без движений, более не разваливаясь на куски, но и не пытаясь вести себя агрессивно.

Сичэнь плакал. Впервые за долгое время он позволил себе пролить слёзы. По принявшему такую ужасную смерть брату, по тому, что не был рядом в последние минуты его жизни, что мало сделал, чтобы предотвратить искажение его ци, по тому, что не проконтролировал охрану тела и его похитили, и теперь приходится собирать по кускам… У него было много причин для этих слёз. Ванцзи и Вэй Ин, едва увидев состояние Сичэня, молча вышли из минши, оставив его выплакивать свою боль.

Только отойдя на приличное расстояние от башни, Вэй Усянь позволил себе заговорить.

– Лань Чжань, что будем делать дальше? – спросил Усянь, отложив разговоры о Не Минцзюэ на потом.

– В долгосрочной перспективе или сейчас?

– Сейчас.

– Для начала нужно поесть, но, возможно, твоих любимых блюд на кухне не найдется и придется либо спуститься с гор за покупками, либо довольствоваться местной кухней, – произнес Ванцзи.

– Нуу… Думаю, денек я перебьюсь и на местной еде. Выжил же я на этой пище, когда учился здесь. Не без труда, но выжил… – с улыбкой ответил Вэй Ин.