– За тобой наблюдают, – произнес Ванцзи, едва Вэй Ин к нему подошел.

– Я знаю. Ты его увидел?

– Нет, почувствовал направленное на тебя внимание. Разобраться?

– Не нужно. Не думаю, что наблюдатель представляет нам опасность. Он пошел за мной от лавки, где я делал покупки. Кошелек я отдам тебе чуть позже, – произнес Вэй Ин, предполагая, что именно покупка дорогой одежды привлекла внимание этого человека и, решив словить потенциального воришку на живца, то есть на самого себя.

– Можешь оставить его себе, – ответил Ванцзи.

– Спасибо, конечно, но, думаю, я его с большой вероятностью где-нибудь потеряю. Нет, пусть денежки будут при тебе. Орден Гусу Лань безусловно богат, но не хотелось бы бездумно разбрасываться деньгами. Просто отдам чуть позже, – ответил Вэй Ин, оценив щедрый жест Ванцзи и доверие, оказанное этим.

– Хорошо. Я снял нам комнату и заказал ужин, – произнес Ванцзи.

– Замечательно, – с улыбкой ответил Вэй Ин. – Дети уже внутри?

– Да, тоже заказали еду.

– А они сдружились между собой. Это хорошо. Многие из них станут главами своих кланов и подобные дружеские отношения закладывают хорошую основу в будущие взаимоотношения, – ответил Вэй Ин.

– Согласен, – с легким кивком ответил Ванцзи.

– Лань Чжань, вот честно, в окружении молодежи я чувствую себя какой-то мамочкой. Постоянно что-то объясняю, защищаю, забочусь о них. И что интереснее всего – мне это нравится. Нравится их внимание и то, с каким интересом они меня слушают, ловя каждое слово. Правда, Цзинь Лина и Цзинъи порой хочется поставить на горох за их излишне острые языки, – улыбаясь произнес Вэй Ин.

– Теперь ты понимаешь дядю? – вдруг спросил Лань Чжань.

– Что?! – удивленно воскликнул Усянь. – Ааа… Ты это про меня… Нуу… Я не твой дядя, а они не мои ученики, но да, в некотором роде я ему сочувствую – всё же и А-Лину, и Цзинъи до меня далеко, – смеясь, завершил Вэй Ин.

– Мгм…

– Но… Лань Чжань, признайся, ведь именно это тебе во мне и понравилось. Будь я, как все остальные, посмотрел бы ты в мою сторону? – спросил Усянь.

– Я с самого начала смотрел только на тебя, – ответил Ванцзи.

– Я тоже с первой встречи смотрел только на тебя, – с сияющей улыбкой произнес Вэй Ин, давно уже признавшись самому себе в этом. Он испытывал разные чувства к Ванцзи, но, однозначно, с самой первой их встречи его взор был направлен только на этого холодного с виду ланьца. Захотелось тут же обнять своего любимого, но на пороге постоялого двора всё же не стоит этого делать.

В этот момент внутри что-то разбилось и громкий голос, перекрикивая легкий гул голосов внутри помещения, крикнул:

– Ты еще скажи, что Вэй Усянь вообще ни в чем не виноват! – прокричал Цзинь Лин.

Ванцзи и Вэй Ин поспешили войти внутрь заведения.

Посреди обеденного зала столпились их подопечные, а Цзинь Лин и Сычжуй, стоящие в центре, зло смотрели друг на друга. А-Лин был разозлен настолько, что готов кинуться в драку и только привычное спокойствие Сычжуя останавливало его. Вэй Усянь и Ванцзи замерли на входе.

– Молодой господин Цзинь, Сычжуй произнес подобное не подумав, что эти слова оскорбят или разозлят Вас, – на удивление вежливо произнес Цзинъи, чем удивил Вэй Ина.

«Может же паршивец быть вежливым», – подумал Усянь, вспоминая, что по отношению к нему юноша еще ни разу подобной учтивости не проявлял.

– Его слова прозвучали буквально! Что я должен был подумать?! – воскликнул Цзинь Лин.

– Господин Цзинь, Сычжуй лишь имел в виду, что нельзя опираться лишь на рассказы других людей о деяниях Старейшины Илин и что, возможно, не все их слова правда. И прежде, чем осудить кого-то стоит спросить мнения других людей, близко с ним знакомых, раз сами мы его не застали, – встал на защиту Сычжуя Оуян.

– Именно! – воскликнул Цзинъи. – Рассказы скольких людей ты слышал, чтобы сделать такие выводы?

– Многих! – ответил зло Цзинь Лин. – Мой старший дядя постоянно рассказывает разные ужасы об этом Вэй Усяне! И я ему верю, ведь он не может обманывать!

– Цзинь Лин, а что говорит твой младший дядя, который был ему словно брат, или твоя мама, что была ему за старшую сестру? Или твой отец, с которым учился Старейшина Илин? По-моему, они все гораздо ближе к нему, чем твой старший дядя и соответственно лучше его знают, и понимают, – неожиданно произнес Оуян, а А-Лин стушевался от этих вопросов.

«А ведь действительно, – подумал Цзинь Лин, – он внимательно слушал только Цзинь Гуанъяо, своего старшего дядю, а рассказы мамы пропускал мимо ушей. Отец и второй дядя старались не упоминать о Вэй Усяне. Он знал только, что Цзян Чэн его за многое ненавидит. Хотя жена младшего дяди порой вспоминает о Старейшине Илин добрым словом».

– Это не имеет значения! Почему… Почему вы все встали на его защиту?! – всё же А-Лин отказался признавать, что ошибается. – Из-за него сожгли Пристань Лотоса и убили дедушку и бабушку! Из-за него чуть не погибли мои родители! Он виноват во всём!

– Господин Цзинь, я ни коим образом не уменьшаю вину Старейшины Илин. С перечисленными Вами фактами никто не будет спорить, но всё же не стоит судить о человеке по одному этому. Все совершают ошибки. Приношу извинения за свои слова. Я не желал Вас оскорбить или обидеть, – вежливо произнес Сычжуй и поклонился Цзинь Лину, надеясь что этот бессмысленный спор наконец-то прекратится.

– Сычжуй, Цзинъи, вы так активно его защищаете. Даже удивительно – ведь вы же из клана Гусу Лань, что стоит на страже света и уничтожает любое проявление тьмы. С чего такое рвение? Ааа… я понял, это потому, что ваш несравненный Ханьгуан-цзюнь спутался с темным. А вы, оказывается, орден не благочестивых и порядочных заклинателей, на которых ровняется весь мир, а сборище безнравственных и аморальных людей, что готовы покровительствовать порочному темному заклинателю, презревшему дорогу света! –разъяренно прокричал А-Лин.

– Цзинь Лин… – начал было Сычжуй.

– Что Цзинь Лин?! Хочешь что-то сказать в своё оправдание? Или снова заступиться за этого мерзкого темного?! – закричал юноша в ответ.

– Цзинь Лин! – рявкнул Цзинъи и кивнул головой в сторону подошедших Ванцзи и Вэй Усяня, которые присутствовали при всём споре между юношами.

Жулань медленно повернул голову и округлил глаза, внезапно понимая, что все его гневные речи скорее всего были услышаны не только Мо Сюаньюем, но и господином Лань Ванцзи. Одно дело говорить подобное своим ровесникам, даже если его за это побьют. А вот высказывать подобное, практически в лицо, второму по значимости человеку ордена Гусу Лань и первому по силе среди всех заклинателей – теперь неизвестно, что его ожидает за подобное оскорбление. Цзинь Лин действительно испугался. Вновь присущие ему несдержанность и излишняя эмоциональность подвели его.

– Цзинь Лин, а ты смел, раз позволяешь себе говорить подобное о Ханьгуан-цзюне за его спиной и в присутствии его учеников, но хватит ли твоей смелости сказать это же самое ему лично? – строго произнес Мо Сюаньюй, гневно смотря на А-Лина.

Цзинь Лин обмер, даже побледнел, что не укрылось от присутствующих. Ему конец, если он повторит это в лицо Ханьгуан-цзюню. Не спасут его ни старший дядя, ни младший.

– Что же ты молчишь? Буквально минуту назад тебя было не остановить? – продолжал Сюаньюй.

– Достаточно, – холодно произнес Ванцзи, останавливая Вэй Ина. – Я уже всё слышал, в повторении нет нужды.

А Цзинь Лин пошатнулся и вновь подумал, что ему действительно конец.

– Отец, – вдруг подал голос Сычжуй, – прости, пожалуйста, Цзинь Лина, он ещё юн и неопытен, а в обоих его кланах нет правил, сдерживающих пылкий нрав и острый язык. Потому-то у него и нрав, как у молодой госпожи.

На последнем предложении А-Юаня Цзинь Лин внезапно покраснел и хотел было возразить, но, упершись в холодный взгляд Ханьгуан-цзюня, резко передумал.

«Лучше промолчать от греха подальше, и так уже наговорил на кучу наказаний в лучшем случае», – пронеслось в его голове.