– Ты слышал последнюю фразу Сюэ Яна прежде, чем он умер и его тело утащил могильщик?

– Нет, я же собирал осколки души девы А-Цин. Если бы я не успел этого сделать сразу после того, как ее призрак уничтожил этот мерзавец, то она бы могла рассеяться, а мне этого не хотелось.

– Когда он упал на землю и уже не мог сражаться, то из рукава у него выпали две конфеты, которые он поднял с земли и несколько секунд смотрел на них, а после перевел взор на мешочек цянькунь с душой Сяо Синчэня, упавший рядом, и прошептал: «Я вновь хочу быть с тобой… хочу еще побыть с тобой рядом… как угодно… где угодно… кем угодно…», – произнес Ванцзи, а Вэй Ин обмер при упоминании конфет.

Когда Сяо Синчэнь, А-Цин и Сюэ Ян жили в городе И и даочжан еще не знал, кого он спас, то, узнав о любви своего подопечного к сладостям, каждый день приносил по две конфеты и ему, и деве А-Цин. Усянь увидел это, когда применил технику сопереживания, чтобы узнать о том, что ему так старательно хочет сказать призрак хрупкой немой девушки. Узнал он ещё и то, что эта девушка хоть и прикидывалась при жизни слепой, фактически же ослепла и лишилась языка за пару минут до смерти, и сделал это никто иной, как Сюэ Ян. Поистине жестокий человек. Нет. Не так. Вэй Ин вдруг взглянул на жизнь этого человека с другой стороны – Сюэ Ян просто не ведал иной жизни. Первым человеком, проявившем о нем заботу, стал Сяо Синчэнь и долгое время он ждал подвоха, ему казалось, что вот-вот и всё это прекратится – его вновь вышвырнут, как нашкодившего пса. Но время шло, а Сяо Синчэнь всё так же тепло относился к человеку, которого спас, а тот даже имени своего не назвал. Не требуя ничего взамен, он просто заботился о Сюэ Яне. И за эту теплоту и доброту, проявленную по отношению к нему, к Чэнмэю, он его тоже ненавидел, потому что познал, каково это. Познал и понял, что это прекрасно и желанно ему.

– Лань Чжань, а что, если бы Сюэ Ян попал в другие условия и вырос не на улице, скитаясь и переживая невзгоды, а например в клане, подобном Юньмэн Цзян или Гусу Лань? – вдруг спросил Вэй Ин.

– Мы бы были знакомы с еще одним талантливым заклинателем, который бы принес славу своему ордену, – задумчиво произнес Ванцзи.

– Да. Если бы я не попал в Юньмэн Цзян, то возможно бы уподобился Сюэ Яну, – проговорил Вэй Ин.

– Нет.

– Почему?

– Даже имея схожие изначальные условия, ты бы не уподобился ему, потому что у тебя иная суть, иные приоритеты. Да, попади Сюэ Ян в нормальные условия, то из него получился бы достойный представитель того клана, в котором бы он жил, но, так как в нем изначально есть жесткость, то и в таких условиях она бы никуда не делась. Она бы не была столь откровенной. Сглаженная заботой и хорошим отношением, она бы проявлялась не так явно, но в любом случае всё равно бы присутствовала. Самый простой пример – ты не стал уничтожать весь клан Вэнь, а он истребил всех родственников Чан Пина из-за того, что тот обидел его. Изначальные причины в обоих случаях – месть. Ты уничтожил сугубо тех, кто навредил твоей семье, плюс условия военного времени, которые накладывают свой отпечаток – ты был вынужден воевать и убивать, чтобы защитить своих близких и других ни в чем не повинных людей. Он убивал не только ради мести, но и ради забавы, – развернуто ответил Ванцзи.

– Доходчиво, – произнес Вэй Ин. Он действительно никогда никому не желал зла просто так и, тем более, не убивал ради забавы.

В этот момент их привлек шум, доносившийся со стороны идущих уже на приличном удалении молодых адептов. Ванцзи снял установленный им ранее полог тишины, чтобы их ненароком не услышали другие, ведь речь шла о событиях, имеющих также отношение к Старейшине Илин. О том, что Мо Сюаньюй как-то с ним связан, остальным знать пока еще не нужно. Эта информация не будет вечной тайной, но раскрывать её сейчас еще рано. Обернувшись на юношей, они увидели, что те обступили Цзинь Лина и плачущего Оуяна Цзычжэня.

– Цзинь Лин, это ты довел его до слез? – налетел на Жуланя Цзинъи.

– Почему сразу я? Он сам! – обиженно ответил А-Лин

– Как такое может быть? – продолжил возмущаться Цзинъи.

– Я… я правда сам… – сквозь слезы пролепетал Оуян.

– Почему? – спросил его Сычжуй.

– Я всю дорогу думал о деве А-Цин и ее жизни, о которой нам поведал учитель Мо после сопереживания. Мне ее так жалкооо! – взвыл юноша.

– Понятно, – произнес Вэй Ин, когда они приблизились к мальчишкам, – Лань Чжань, этот юноша очень тонкой душевной натуры, но, несмотря на это, он умеет подмечать мелочи, смел, может позаботиться о других и, считаю, из него получится замечательный заклинатель. Я рад, что у Сычжуя есть такой друг.

Ванцзи в ответ лишь кивнул и строго взглянул на собравшихся кучкой детей, на что те потупили взор и виновато опустили головы.

– Эй, вы чего? – воскликнул Вэй Ин, – Ханьгуан-цзюнь хочет сказать, что сейчас не время разводить сопли и плакать. Давайте сначала доберемся до какого-нибудь поселка или города и уже там делайте, что хотите.

– Именно так. Нам стоит до ночи добраться до ближайшего города, чтобы не ночевать под открытым небом – ответил Ванцзи.

– Поняли, – почти хором ответила молодежь.

– А вы заметили, что эта местность сейчас выглядит гораздо приятнее, чем когда мы шли сюда? – спросил Сычжуй. – Нет зловещего тумана, пропало ощущение опасности, да и просто дышится легко.

– Здесь был наведен морок, и из-за этого вас преследовали все те ощущения, а после того, как мы разобрались с Сюэ Яном, то устранили все наложенные им заклинания, – пояснил Вэй Ин.

– Учитель Мо, а ведь те два лютых мертвеца, это правда были Сун Лань и Призрачный Генерал? – вежливо спросил Сычжуй.

– Так и есть, – ответил Усянь.

– А почему вы с Ханьгуан-цзюнем их не убили? Или хотя бы не пленили? – спросил Цзинъи.

– А зачем? – вопросом на вопрос ответил Вэй Ин.

– Как это зачем? – возмутился Цзинь Лин, – Они же опасны.

– Цзинь Лин, они тебе навредили? – спросил Сычжуй.

– Нет.

– Вот видишь. Более того, Призрачный Генерал на нашей стороне и уже дважды нам помог. Или ты про гору Дафань забыл уже? – продолжил Сычжуй.

– И что с того? Они лютые мертвецы с пробудившимся сознанием и немеренной силой, способные одной рукой уничтожить всех нас… ну кроме Ханьгуан-цзюня, конечно. А этот Призрачный Генерал чуть не убил моего отца и из-за него он не может быть полноценным заклинателем! – закричал Цзинь Лин.

– Цзинь Лин, что ты такое говоришь? – воскликнул Сычжуй, – Твой отец уважаемый всеми заклинатель и наставник. Многие адепты твоего клана обязаны ему своими умениями во владении мечом и ведению боя с тварями и людьми. Его мастерство известно всем вокруг, а ты говоришь такие вещи! Кто вообще вложил в твою голову мысль, что твой отец чем-то хуже других заклинателей?

Цзинь Лин хотел было возмутиться, но вдруг замер, широко распахнув глаза.

«А ведь и правда, мой отец ничем не хуже других сильных заклинателей. Да, он не парит на мече в небесах, но остается первым среди искусных воинов. Когда же я стал думать подобное?» – и юноша погрузился в свои мысли, обдумывая и вспоминая, кто впервые сказал ему о том, что во всем виноват Призрачный Генерал со Старейшиной Илин и именно из-за них его отец теперь страдает. Но он ни разу не видел, чтобы отец печалился об этом. Он вспоминает о полетах на мече с грустью в голосе, но никак не страдает от невозможности это осуществить. И меч свой даже подарил ему на тринадцатилетние, выбрав себе оружие, требующее меньше энергии для контроля. Он задумался и упустил дальнейший разговор.

– А мне вот что интересно, – начал Цзинъи посмотрев на Вэй Усяня, – почему Призрачный Генерал подчиняется тебе, если всем известно, что раньше он слушался приказов только Старейшины Илин.

– Нуу… – протянул Вэй Ин, – наверное, потому, что я очень сильный заклинатель и вообще просто красавчик! – смеясь, завершил он.

– Пф! – фыркнул Цзинъи.

– Довольно, – остановил их Ванцзи, – вы все всё-таки собираетесь ночевать на улице?