Бледное тело в так и не снятом до конца черном шелковом халате, покрытое россыпью слегка красных отметин от поцелуев и легких прикусываний, подернутые поволокой удовольствия серые глаза, черные волосы, приведенные в беспорядок – всё это до такой степени возбуждающе, что вызывает столь необузданное желание и хочется двигаться жестко, проникая в это мягкое тело столь глубоко, чтобы мужчина под ним стонал и трепетал от такого же сильного желания и удовольствия, как и сам Ванцзи. Сжимать эти бедра, эту тонкую талию, что так прогибается в пояснице, забыться в этих ощущениях, отдавшись страсти и единому движению. Увидеть, как вновь возбудится его возлюбленный, прикоснуться к его влажному члену своей рукой, даря наслаждение и испытать верх удовольствия одновременно, тая в едином порыве, в слитных движениях, толчках и прикосновениях, что призваны дарить лишь наслаждения.

– Лань Чжань! Лань Чжань… глубже… еще немного… – вновь извивается под ним Вэй Ин, но уже с развязанными руками, обнимая за плечи, впиваясь ногтями в кожу. Так лучше, так ближе и теснее сплетаются тела. Ванцзи вновь и вновь задевает точку в теле Усяня, даря ему неземное блаженство. Так сладко быть в нем самому, так бесконечно прекрасно вызывать в нем эту реакцию, слышать эти вскрики и стоны… эти фразы, что заставляют вновь и вновь проникать в это податливое тело, что готово раз за разом принимать его, позволяя испытывать эти восхитительные ощущения.

Потерявшись в своей страсти и во времени, они пришли в себя, когда первые лучи солнца проникли сквозь распахнутые окна, сквозь легкие занавеси, окружающие кровать, что стала свидетелем их чувственной любви. Пришли в себя и оба расхохотались от понимания того, что они вновь не только не закрыли окна, но и не поставили полог тишины. Вэй Ин в первые в жизни видел и слышал, как смеется Ванцзи. Казалось бы, очередная оплошность должна была расстроить его, но нет всё это вызвало у него такую бурную и несвойственную ему реакцию, что Вэй Ин в первые секунды не мог поверить в то, что стал свидетелем подобного. Лань Чжань смеется, не смущается или злится, а именно смеется ярким звонким смехом, который вряд ли кто-либо ещё слышал.

«Я увидел ещё одну сторону тебя» – с удовольствием отметил мысленно Вэй Ин, прижимаясь к Ванцзи и удобно устраиваясь в его объятиях. Тело саднило и местами немного болело, но в целом он думал, что будет чувствовать себя хуже после такой страстной ночи любви.

– Лань Чжань, да ты монстр, четыре раза подряд. Мы столько раз за ночь еще ни разу любовью не занимались. Смогу ли я двигаться, когда проснусь? – вроде бы укоряя, но в то же время довольным голосом произнес Вэй Ин.

– Ты вовсе пять раз получил удовольствие, – ответил Ванцзи.

– Первый раз не считается, это случайно получилось, – улыбнувшись, ответил Вэй Ин.

– Случайно? Придумаешь же… Вэй Ин, как ты сейчас себя чувствуешь? – заботливо спросил Ванцзи, прижимая к себе любимого.

– Пока нормально, спать только очень хочется, – с зевком ответил Усянь.

– Да, поспать нужно. Остальное оставим на потом, – согласился с ним Ванцзи и впервые в жизни уснул на рассвете, вместо того, чтобы в это время проснуться.

====== 26. ======

26.

Город И. Лишь спустя сутки им удалось вырваться из туманного плена забытого всеми богами города. Всего сутки, а событий произошедших за это время хватит не на один месяц обсуждений. Их с Лань Чжанем путешествие приобрело иной вид передвижения, а именно теперь они перемещались не на мече, а шли пешком в сопровождении группы юных заклинателей из разных кланов, включая Цзинь Лина и Сычжуя с Цзинъи. На своих двоих передвигались все, за исключением Вэй Усяня – он ехал на своем осле Яблочке, которого ланьцы, из-за создаваемого им шума в Облачных Глубинах, должны были по указанию старших оставить в какой-нибудь деревушке, но не смогли. Они всё еще помнили слова Мо Сюаньюя о том, что этого осла ему подарил Ханьгуан-цзюнь. Одновременно и не верили, что тот мог сделать такой непрезентабельный подарок, но и в то же время они не получили опровержения этих слов, из-за чего таскали осла за собой. А сейчас были крайне рады тому, что прислушались к своей интуиции.

Идя сразу вслед за Лань Ванцзи и Мо Сюаньюем Цзинь Лин, Лань Сычжуй и Цзинъи не могли не перешептываться относительно увиденной ими в городе И и картины, предстающей сейчас перед глазами.

– Сычжуй, – начал шептать Цзинь Лин, – а твой отец точно не обрезанный рукав?

– Цзинь Лин, ты что за бред несешь?! – громким шепотом воскликнул Цзинъи, – Если бы он таким был, то у него бы не было Сычжуя. Мы же это уже обсуждали.

– Да сколько не обсуждай, но то, что я вижу своими глазами, говорит об обратном, – надулся сразу А-Лин.

– Хватит спорить об этом. Разве предпочтения моего отца как-то могут повлиять на то, кем он является? Разве с появлением Мо Сюаньюя он стал вести себя по-иному или что-то другое изменилось? – серьезно произнес Сычжуй.

– Нет, но… но… это мерзко! – вдруг выдал Цзинь Лин.

– Да ну! – воскликнул Сычжуй, – То есть, если ты вдруг влюбишься в другого юношу, то будешь считать себя мерзким?

– Я не влюблюсь в другого юношу! Такого просто быть не может! – воскликнул Цзинь Лин, а сам скосил глаза на Цзинъи и вдруг покраснел. – О чем мы вообще говорим, не хочу с вами рядом идти! – и, резко развернувшись, ушел к идущему чуть в стороне Оуяну Цзычжэню.

– Чего это он? Сам начал этот разговор и в итоге обиделся, – непонимающе произнес Цзинъи.

– Не обращай на него внимания. Ты же знаешь, что у Цзинь Лина характер, как у молодой госпожи, – успокаивающе произнес Сычжуй.

– Ой, больно надо. Сам же первый опять придет к нам. Сколько раз такое уже было, – немного обиженно произнес Цзинъи.

Вэй Ин в это время слез с осла и странно прижался к Лань Ванцзи. Вэй Усянь пытался сдержать рвущийся наружу смех. Тот громкий шепот, на котором переговаривалась молодежь, конечно же, не укрылся от его слуха, как и слуха Лань Чжаня.

– Фух, – выдохнул Вэй Ин, – они меня повеселили. Нас, оказывается, обсуждают все, кому не лень, неужели всё так очевидно?

– Это имеет значение? – вопросом на вопрос ответил Ванцзи.

– Нет, абсолютно не имеет значения. Для меня, по крайней мере. А для тебя?

– Нет.

– Вот и славно. Слушай, Лань Чжань, как ты считаешь, Сюэ Ян преднамеренно заманил нас в город И.

– Это очевидно. Ему нужны были твои навыки, – ответил Ванцзи.

– У меня нет навыков для того, что он просил меня совершить, – задумавшись, ответил Вэй Ин.

– Видимо, его уверили в обратном.

– Мне даже теперь любопытно, кто же считает меня столь всемогущественным, что смог убедить Сюэ Яна в том, что я смогу собрать воедино разбитую душу. Да даже если бы я и умел делать подобное, то именно ему никогда бы не помог. То, для чего он желал собрать душу Сяо Синчэня, ужасно, – ответил Вэй Усянь.

– Мгм, – пробормотал Ванцзи, а Вэй Ин погрузился в воспоминание о произошедшем в городе И.

На это место им указала призрачная рука и, выдвигаясь туда, они надеялись найти как минимум одну из отсутствующих у них частей тела дражайшего друга. Но в покинутом людьми городе они встретили: группу юных адептов из разных кланов; огромные толпы мертвецов, находящихся под управлением артефакта подобного Тигриной Печати Преисподней; Сюэ Яна, о котором буквально накануне узнал Вэй Ин и преображенного в лютого мертвеца легендарного Сун Ланя. Помимо этого, Усяню пришлось пройти через сопереживание убитой Сюэ Яном девы А-Цин и узнать печальную историю последних лет жизни Сяо Синчэня и причины его смерти. Подумать только – насколько же Сюэ Ян его ненавидел, что довел до самоубийства подобным жестоким образом? Но возникает другой вопрос – если бы Сяо Синчэнь на момент встречи с Сюэ Яном возле города И не потерял зрение и увидел бы, кому он помогает, то стал бы вообще помогать? Возможно, даочжан бы просто добил своего врага? Ненависть, что горела в их сердцах, была обоюдной. Сяо Синчэнь ненавидел Сюэ Яна за то, что тот убивал невинных, а тот, в свою очередь, ненавидел даочжана за его непорочность и следование высоконравственным идеалам. Всё очень запутанно. Ладно, он довел Синчэня до самоубийства, но зачем ему понадобилось поднимать его труп, да еще именно, чтобы в нем присутствовала душа умершего? Продолжать дальше издеваться, как сказал сам Сюэ Ян? Почему же Вэй Ин именно в эти его слова не поверил? Во всё остальное поверил сразу и безоговорочно, а вот в эту фразу – нет. Но оставим взаимоотношения этих двоих. Кто сказал Сюэ Яну о том, что Старейшина Илин возродился, и в каком именно теле? Чем дальше они распутывают это дело о дражайшем друге, тем больше вопросов возникает. Причем вопросов, тесно переплетенных с возвращением его, Вэй Усяня, в этот мир. Из размышлений его вдруг вырвал тихий голос Ванцзи.