За ширмой стоит подготовленная большая ванна-бочка с парящей горячей водой, а на кровати уже разложены черные одеяния. Красивые и из дорогой ткани. Хуайсан постарался. Он единственный, после Ванцзи и Цзян Чэна, кто был искренне рад видеть его живым и не проявил и толики страха перед его темным искусством.

Бросив на стол отданный Цзян Чэном меч, Вэй Ин подошел к бочке и около нее снял с себя запыленные черные одеяния, поверх положив Чэньцин, свою флейту.

Теплая вода, ароматное мыло и отдых на мягкой кровати. Это то немногое, что он может сейчас дать своему измученному телу.

Всё сложнее и сложнее удерживать тьму, что словно дым сочится из его тела. Удержать, не дать к ней прикоснуться другим, ведь это навредит им. Не дать, даже просто увидеть это жуткое зрелище. Достаточно того, что там, в объятом пожарами форте, он явил себя во всей ужасающей красе, нисколько не удерживая тьму. Да, когда он ее выпускает, повелевая мертвецами, телу становится легче, но это не решение проблемы.

С тихим всплеском он опустился в горячую воду и выдохнул. Как порой может быть недосягаема простая ванна с теплой чистой водой. Его помывки в холодных ручьях, без мыла и полотенца, без возможности обсохнуть, не дрожа от холода, никогда не сравнятся с этой теплой ласкающей водой.

Промыть длинные волосы, аккуратно отереть мягкой мочалкой тело, которое он старается не рассматривать лишний раз, чтобы не видеть все эти повреждения, и остаться полежать в согревающем тепле воды. Немного. Совсем чуть-чуть. И незаметно уснуть, отпустив наконец-то, хоть ненадолго, все тревоги.

– Вэй Ин… – слышится сквозь сон.

Знакомый голос. Тихие шаги, приближающиеся к нему.

Распахнув глаза, Вэй Ин резко вскакивает, расплескав на темный деревянный пол воду, и хватает Чэньцин, выставив ее сразу же перед собой.

Взгляд его неясен, а сознание еще не вырвалось из оков сна. Но тьма уже струится из флейты. Один мысленный приказ и она атакует подошедшего.

– Вэй Ин, это я, – спокойно произносит Ванцзи, стоя за ширмой, – я могу подойти?

– Да, – еле слышно выдохнув, отвечает Усянь.

Стоило Ванцзи увидеть обнаженное тело Вэй Ина, как он застыл, пораженный этой жуткой картиной.

Всё тело Вэй Усяня покрывают кровоподтеки, еле зажившие следы от плеток, что остались еще со времени, когда его избили приспешники Вэнь Чжао. Он должен был умереть, даже если бы его и не сбросили с горы. Этих побоев было предостаточно для летального исхода. Тьма, что поселилась в нем, не смогла излечить их, лишь запечатала неизменными. И боль, эта боль от множества ранений, тоже оставалась неизменной на протяжении всех этих дней.

Полнящийся ненавистью взгляд Ванцзи блуждал по телу Вэй Ина, то и дело возвращаясь к ране от меча возле сердца.

– Не смотри на меня, – произнес Вэй Ин и собрался выбраться из ванны, чтобы пойти одеться. Не стоит пугать Лань Чжаня своим ужасно выглядящим сейчас телом.

– Стой! Не двигайся! – воскликнул Ванцзи и, быстро подойдя к ванне, легко поднял Вэй Ина на руки и понес к кровати.

– Лань Чжань. Не нужно. Я… я намочу тебя… я мокрый… я могу и сам идти, – ошарашенно произнес Вэй Усянь.

– Нет нужды. Я видел, как, и благодаря чему ты передвигаешься, – мрачно ответил тот, – ты ни разу не наступил на землю, под твоими ступнями всегда слой тьмы. И даже с ней твои шаги не уверены, словно ты боишься оступиться и упасть. Что с твоими ногами?

– Они… – начал Вэй Ин. Хотел соврать, но ведь лгать Ванцзи бесполезно, – они сломаны.

Ванцзи замер. Его лицо еще больше заледенело, а глаза полыхнули нескрываемым гневом. Но сейчас не время для злости, есть дела поважнее.

Подойдя к кровати, он усадил на нее вначале Вэй Ина, а затем переложил лежащую на ней одежду на рабочий стол. После принес полотенца и аккуратно обтер еще влажное тело Усяня. Просушил волосы, расчесал их. Проделал всё это молча. Вэй Ин тоже молчал, не в силах сказать что-либо против. Для него удивительно принимать такую непривычную заботу, странно ощущать все эти прикосновения, что столь нежны, словно Ванцзи боится его сломать. Хотелось пошутить о том, что не нужно быть таким нежным, ведь на нем и так уже живого места нет, но вовремя опомнился и понял, что это будет неуместно.

– Можно я что-нибудь надену на себя? – спросил Вэй Ин, опомнившись и вспомнив, что он сейчас полностью голый.

– Только нижние штаны. Мне нужно тебя осмотреть, – ответил Лань Чжань.

– Хорошо.

Не позволив ему подняться, Ванцзи подошел к стопке одежды, сейчас лежащей на столе, и взял из нее белые нижние штаны. Вернувшись, помог Вэй Ину их надеть, не позволяя ему ступить на пол, и тем самым опереться на ноги.

– Лань Чжань, я столько дней сам всё делал. И теперь я тоже не умру от пары шагов или движений, – с укором произнес Усянь.

– Ложись.

– Как? – уточнил он у Ванцзи.

– На спину.

– Хорошо. Что-то еще? – задал вопрос Вэй Ин, ложась на кровати на спину.

Ванцзи присел рядом на край кровати и молча взял его руку, прикоснувшись пальцами другой ладони к его пульсу на запястье.

– Нет. Теперь молчи, – строго проговорил Лань Чжань.

Вэй Ин ничего не ответил, лишь закрыл глаза, ожидая завершении диагностики его организма, что будет сейчас проводить Ванцзи.

Лань Чжань сосредоточился на пульсе Вэй Усяня и погрузился в полумедитативное состояние. Мир сузился до прерывистого дыхания лежащего на кровати человека, до его сбивчиво бьющейся жилки на таком тонком запястье.

Минута… Еще минута, нет ничего более в мире, кроме одного человека. Человека, которого он так боится вновь потерять. Ради которого сделает что угодно. И как же больно видеть его в таком состоянии, словно это его, Ванцзи, тело истерзано и изломано.

Сконцентрировав свое сознание, отбросив все переживания и мысли, Ванцзи направил тонкую струйку своей духовной энергии через точку, где он касался пульса Вэй Ина. В его вену. Он не может воспользоваться духовными каналами, так как их заняла тьма, но кровь тоже циркулирует по всему телу, в каждой его клеточке, и через нее его духовная сила, в которую он включил часть своего сознания, разнесется по всему организму, чтобы проверить, просмотреть внутренним взором, в каком фактически состоянии находится тело Вэй Ина и что можно сделать.

Множественные переломы, ушибы и рассеченные плетьми мышцы, колотая сквозная рана от меча у сердца, и всё это занято темной ци, запечатывающей все травмы в неизменном состоянии, не сумев исцелить тело, но не позволяя ему разрушиться дальше. И наполняющая всё тело боль от каждой раны. Тьма не может унять боль, она смогла лишь остановить время для нее. И тело страдает каждое мгновение так, словно его только что изувечили, а не несколько месяцев назад.

«Как же ты это всё выносишь? Как же ты можешь продолжать смотреть на этот мир сквозь эту боль? Или твоя душевная боль столь сильна, что телесная – ничто по сравнению с ней?» – ужасаясь увиденному, думал Ванцзи.

Долгое время он рассматривал ядро темной ци, что была в месте, где должно быть золотое ядро, сосредоточие светлой энергии, ее двигатель.

В ядре Вэй Ина не было и следа светлой ци. Лишь столь насыщенная энергия зла и ненависти, что, не видя поведения Усяня собственными глазами, не слышав то, что он произносит, можно было бы подумать, что перед ним тварь, монстр, ужасней и страшней которого не видывали и древние заклинатели. Лань Чжань почувствовал, каких неимоверных усилий стоит Вэй Ину удерживать темную ци в своем теле, чтобы она не струилась за ним подобно шлейфу, чтобы не касалась других людей. Что же стало с его золотым ядром? Как оно могло так измениться? Что ж, ответ он этот узнает, если только сам Усянь пожелает рассказать. А сейчас важнее всего излечить его тело. Только один способ известен Лань Чжаню, который позволит это сделать без ущерба для текущего состояния Вэй Ина. Но позволит ли тьма, что плотно поселилась в его теле, осуществить это? Вернув свое сознание и духовную энергию обратно в свое тело, Ванцзи открыл глаза и обратился к Вэй Ину: