Стали меняться берега. То тут, то там попадались клочки земли с зелёным травяным покрытием. В одном таком месте Синака велел сделать привал. Челны пристали к берегу.

Пока взрослые суетились у костра, Таука, как всегда, решил пополнить запас плоской гальки. Он позвал с собой Юкку, и они медленно пошли вдоль берега, высматривая походящие камешки.

Взгляд его уткнулся в корягу, которая находилась в воде совсем недалеко от кромки прибоя. Она стояла так, словно была вкопана, и едва-едва покачивалась на спокойной волне.

Подойдя поближе, он увидел в коряге углубление, такое же, как делают дети на берегу Бурного потока, чтобы кидать туда мелкую рыбёшку, пойманную старшими. Когда мальчик приподнял корягу, вода в ней осталась на том же уровне, что и раньше.

Еще не понимая зачем, Таука потащил корягу к костру – Юкка помогала ему – коряга, пропитанная водой, была тяжёлой. Женщины пытались жарить мясо, бросая его куски на угли. Оно быстро подгорало, и стойкий запах горелого витал в воздухе.

Дети подтащили корягу ближе к костру. Юкка не знала, что задумал Таука, но следовала его приказам.

– Брось гальку в огонь, – велел мальчик.

Девочка послушно исполнила его просьбу.

– Ещё!

Это вызвало неодобрительные возгласы женщин – зачем костру галька, а уж мокрая коряга и подавно. Кроме едкого дыма от неё не будет никакой пользы.

Несколько раз Таука и Юкка ходили к Потоку, и в ладонях приносили воду, чтобы наполнить углубление в коряге. А когда камни раскалились, Таука подцепил их с помощью двух небольших рогатинок и опустил в углубление в коряге. Камни зашипели, пошёл пар. Таука вытащил камни и снова положил на жаркие угли костра. А затем опустил их в корягу с водой. Он попытался вытащить камни из углубления рукой, но вскрикнул от боли – вода стала очень горячей. Тогда Таука ловко вытащил камни с помощью ножа и рогатины, и снова бросил гальку в огонь.

У отца он выпросил кусок мяса. Порезал его на небольшие ломти и бросил в горячую воду. И снова камни опустились в воду, затем легли на угли костра. В какой-то момент вода в коряге стала пузыриться.

Женщины с удивлением наблюдали за действиями мальчика. Они обступили его, недоумённо пожимали плечами, что-то громко восклицали и размахивали руками. Услышав шум, подошли Синака и Велес, подтянулись мужчины. Все, в том числе и Юкка, кто с любопытством, кто с нескрываемым недовольством глядели, что делает Таука. А он, не обращая внимания на галдёж, осторожно достал мясо из коряги. Попробовал на вкус. Кивнул отцу. Тот осторожно взял кусочек, попробовал и, причмокивая, потянулся за новой порцией. Отведал и вождь Синака. Он заулыбался и потрепал мальчика по голове.

Видя такую реакцию вождя, теперь уже все потянулись за мясом. Послышались одобрительные возгласы – мясо было нежным. Синака, в последнее время всё больше суровый и неулыбчивый, по-детски радовался новой еде – такого вкусного мяса он не пробовал.

– Вкусно, Таука. Это очень хорошо. Значит, в этой коряге можно готовить рыбу и коренья?

– Можно, вождь Синака, вода в коряге от раскалённых на костре галек очень горячая, и она сделает съедобной рыбу…

Таука произнёс последнее слово, и было видно по лицу, что он сам чему-то удивился. У костра мальчик увидел полоску бересты. Взял и свернул так, что стало возможным зачерпнуть воду, в которой готовилось мясо, и при этом не обжечься. Попробовав её, Таука не удержался и стал черпать и пить жидкость.

– Вождь, попробуй эту воду, она такая вкусная!

Синака попробовал и снова улыбнулся, а потом и вовсе рассмеялся. Давно вождь не был в таком хорошем настроении.

И все стали пробовать воду, где только что лежали раскаленные камни, и удивляться, что обычная вода стала жирной, с привкусом мяса.

– Таука, одна беда, таскать за собой корягу неудобно, пожалуй, нужно что-то придумать вместо неё.

Таука сегодня был явно в ударе.

На глазах у племени он стал подбирать прутики, траву, сплетая её в косички. В ход пошла береста. Всё вместе соединилось во что-то, напоминающее корзинку. У откоса берега Таука срыл слой почвы. Земля там оказалась глинистая – то, что и искал мальчик. Он обмазал свою плетёнку толстым слоем глины, а затем положил её в огонь. Когда прутья и трава прогорели, все увидели нечто – глиняную корзинку. После костра глина затвердела, а когда туда налили воду, оказалось, что вода не вытекает.

Сообразив, сколько удобств принесет эта штуковина собирателям кореньев и ягод, все ахнули. Теперь коряга не понадобится!

– Ну что, Велес, – Синака от радости обнял камнедела. – Посмотри, какое чудо придумал твой сын.

Велес действительно был счастлив. Сын изобрёл очень полезную вещь, которую теперь может сделать каждый.

– Соединить воду и камень! Как же он догадался соединить воду и гальку?

– Так же, как становятся вождями, – серьезно ответил Синака, который подумал, что восходы и закаты во время их пути приносят удачу, и это доброе предзнаменование. У людей племени крепла надежда, что они отыщут свою Ангариду, доберутся до тёплой земли, найдут удобное жилище на новых берегах Бурного потока и заживут не хуже, чем прежде.

А ещё Синака подумал: каждый восход и закат их пути открывает что-то важное, чего раньше не было, это важное очень быстро входит в жизнь племени, и вскоре уже никто и не вспомнит и не удивится тому, что придумал мальчик Таука, что нарисует на скалах камнедел Велес…

Женщины племени попросили вождя разрешить сшить из шкуры огромного лося меховую одежду для Тауки. Вождь, конечно же, дал своё согласие…

Ещё три восхода и заката прошло с того памятного дня, когда Таука придумал, как сделать горшок, в котором можно готовить мясо и коренья, держать воду и съедобные плоды. Все это время люди племени проводили на воде в челнах, которые нёс вперед Бурный поток. К берегу приставали только для охоты и ночлега.

И если для детей это путешествие было прогулкой или даже приключением, взрослые находились в постоянно тревоге: никто не знал, где и когда вождь скажет «Конец пути!» и прикажет «сушить» челны на берегу. Уже прошло много восходов и закатов, а конца путешествию не было видно. Время от времени Синака доставал свой камень, рассматривал рисунок, а потом всматривался в поток и его берега, мимо которых скользили челны, пытаясь представить, что ждёт племя впереди. А вдруг пещерные рисунки – просто выдумка неизвестного камнедела?

На стоянках Синака часто уединялся с Велесом, чтобы обсудить изображение на камне.

Вот и сейчас, яростно сжимая гальку с рисунком и потрясая ей, Синака в который раз засомневался:

– Велес, а вдруг всё это выдумки камнедела?

Велес пожал плечами.

– Можем остановиться в любой момент. Но мы не встретили подходящей пещеры для зимовки, не нашли хорошего леса для охоты. Голые места не для оленей и лосей. Это не наши новые берега – придётся продолжать путь.

Синака кивнул.

– Ты прав, Велес, но я вижу, что женщины и дети порядком устали, а мужчины быстро становятся раздражительными. Длинная дорога…

…Ещё через два восхода и заката течение потока стало заметно сильнее. Теперь передовщикам приходилось быть очень внимательными. Вода несла челны, то и дело пытаясь развернуть, раскрутить их. Люди были в напряжении, и даже дети притихли, почувствовав, что взрослые очень встревожены.

Синака сам правил челном, как башлык. Твёрдой рукой он сжимал шест и с его помощью старался держать челнок прямо, не давая ему рыскать ни влево, ни вправо. Вождь внимательно наблюдал за течением и был готов в любую минуту в случае опасности кинуть судёнышко в чистую воду.

Где-то впереди послышался шум. Он был непохожим на тот, к которому привыкли люди. Вода словно бы глухо зашуршала, тихо, потом с нарастающей силой загудела. Поток неожиданно и стремительно сделал петлю влево. Потом вправо. Между петлями вода бурлила и норовила утащить всё, что можно, на дно, и, словно пресытившись, вырывалась наружу брызгами и пеной, волной вздымалась в этих петлях.