Небольшая прихожая понравилась майору сразу. Слева от входной двери, если стоять к ней спиной, располагались крючки для одежды и обширная низкая стойка, заполненная ботинками и домашними мокасинами из мягчайшей кожи. Мокасины были разных размеров, и это наводило на мысль, что не таким уж затворником живет Зверюга Дитц.

Стена справа косвенно подтверждала этот вывод: её сплошным ковром покрывал самый разнообразный тренировочный инвентарь. Отдельно, на почетном месте, висели три спаты, предназначенные для спарринга: одна побольше и две поменьше. Тут же вспомнился высокий навес рядом с домом, под которым были вкопаны брусья и турник. Основательные такие, выглаженные ладонями до блеска. Подумав, что истинная цель приезда сюда представляется вполне достижимой, Рипли повеселел, переобулся, повесил куртку на свободный крюк и прошел в комнату.

И тут же был вынужден признать, что, вероятно, поторопился с заключениями. Потому что чисто прибранная помесь кухни и гостиной выглядела по-семейному обжитой. Именно по-семейному, после женитьбы майор научился чувствовать разницу. М-да, может и сорваться… но не будем спешить.

О наличии пусть небольшого, но семейства, говорило все. И кухонный уголок, за прозрачными дверцами шкафчиков которого располагалось слишком много посуды для одного человека. И необъятный диван с несколькими подушками, разложенными таким образом, чтобы двум — да, пожалуй, двум — людям было удобно. И стулья у обеденного стола: двумя явно пользовались постоянно, третьим очень часто и только четвертый стоял для комплекта.

За центральной дверью в глубине помещения, полускрытой лестницей на чердак, располагался, похоже, санитарный блок. Две боковые двери вели, должно быть, в смежные комнаты. И рядом с правой Рипли увидел предмет, наличия которого уж никак нельзя было ожидать в жилище Зверюги Дитца. А вот поди ж ты: на метровой примерно круглой колонке восседала отлитая из темного металла Баст. Макушка статуэтки недвусмысленно поблескивала: должно быть, к ней частенько прикасалась почтительная рука.

— Ты стал бастианином, сержант? — слова слетели с языка прежде, чем майор успел сообразить, что такой вопрос может показаться бестактным.

Дитц, однако, не обиделся. Проследил за взглядом гостя, усмехнулся:

— Не я. Дочка. И не стала, а всегда была. Да ты присаживайся, Джимми, не стой. Как насчет перекусить с дороги и тяпнуть по маленькой? Пока Лана в школе, можно спокойно поговорить. Не скажу, что от неё много шума, но у этого конкретного маленького кувшинчика чертовски большие ушки. А ты ведь по делу приехал. По делу, нечего улыбаться. Я все твои ужимки наперечет знаю. Забыл?

— Такое забудешь, — хмыкнул Рипли, выдвигая тот стул, которым, по его прикидкам, не пользовались никогда.

Зверюга одобрительно кивнул и принялся быстро нарезать копченое мясо. Нож, используемый им для этой благой и вполне мирной цели, майор прекрасно помнил. И глазами помнил, и кожей на кадыке (а не надо было хамить сержанту!), и прочно застрявшей в густом кустарнике и тут же освобожденной рукой. Правда, кроме проклятой лианы нож тогда и предплечье разрезал — по-другому никак не получалось. Зато вовремя выбравшийся из ловушки Ловкач Рипли остался жив, а это дорогого стоит.

Лезвие ножа порядком истончилось за те годы, что они не встречались. Для тяжелой вылазки заслуженный клинок уже, пожалуй, и не годился. Но вот "хлебушка зарезать", как говаривал Майки Рогозин, держащий сейчас кабачок аж на Руби — вполне, вполне.

— Ты всегда обладал хорошим чутьем на выпивку и закуску, — говорил Дитц, быстро заставляя стол тарелками и правильно истолковав картинно вытаращенные глаза Рипли. — Сколько тебя знаю, зависимость прямая: где вкусно, там и Ловкач! Однако, — скомканная обертка с коробки отправилась в мусорный бачок, на столешницу плюхнулись два тяжелых стакана, — для того, чтобы ты организовал вкусноту кому-то еще, должна быть серьезная причина. Особенно для ТАКОЙ вкусноты. Выкладывай.

Майор уже успел отвыкнуть от того сокрушительного впечатления, которое всегда производила на него проницательность сержанта. В сочетании с действительно хорошим знанием всех своих питомцев эффект был ещё тот. Однако молчать не имело никакого практического смысла: Зверюга, если вцепился, зубы уже не разожмёт, так и будет трепать, как терьер крысу. И выпить не даст, а это обидно: виски Рипли привез действительно неплохой.

— Я хотел тебя завербовать.

— ЧТО ты хотел со мной сделать? — горлышко бутылки испуганно дзинькнуло о край стакана.

— Завербовать. Вытащить обратно на службу. Легион ставит базу в окрестностях Лазарева. Тут кое-какие деятели взяли концессию, нас нанимают в качестве охраны. Думаю, ты понимаешь, Конрад, кого пришлют охранять карьеры. В общем, мне нужен толковый старший сержант. Я специально запрос посылал, где ты сейчас, готов был лететь к черту на рога. По связи ты бы меня сразу к черту послал, а при личной встрече… когда узнал, что сержант-инструктор Дитц на Алайе, да еще и в Округе Зель-Гар, решил — судьба.

Успевший слегка переварить новость Конрад уселся за стол, отсалютовал стаканом своему визави, отхлебнул и покачал головой:

— Не судьба, Джимми. Год назад — без проблем, а сейчас не судьба. Я человек семейный.

— Так и я тоже! — Рипли решил, что шансы всё-таки есть, главное — правильно подобрать тон разговора. — Вот, посмотри на моих девочек!

Маленький дисплей развернулся в воздухе, и с него на сержанта вызывающе уставилась девчушка лет восьми. Кожа её была тона на два, а то и три светлее, чем у Рипли. Перевязанные яркими ленточками хвостики торчали в разные стороны, нос-кнопка забавно морщился. Хитрющая улыбка и заметные чёртики в глазах явно достались ей от отца, да и в целом… про таких детей говорят: папаше можно без зеркала бриться!

— Это Эми. А вот она с матерью. Узнаёшь?

Дитц вгляделся и вдруг схватился за голову:

— Безбашня?! Ты женился на…

— Ага, — с усмешкой подтвердил Рипли, довольный произведённым эффектом. — Привет тебе передает. Со мной бы приехала, да с её пузом сейчас лучше туда-сюда не мотаться. Я её в Даркстоне оставил. Здесь-то мы пока на мешках живем. Вот отстроимся, а там и она родит… доктора говорят — парень будет.

— Да вы ж с ней всегда, как кошка с собакой, я вас растаскивать не успевал! — картинка в голове сержанта никак не желала складываться. Ловкач и Безбашня… Безбашня и Ловкач… ну и ну!

— Потому и поженились, — хитро подмигнул майор. — Я когда новое назначение получил, смотрю — какие люди! Да ещё и без охраны! А Безбашня по старой памяти тут же намылилась мне рёбра пересчитать. Хорошо хоть с глазу на глаз. Ну, скрутил я её… не сразу, правда, но скрутил. И как-то так мне вдруг понравилось её в руках держать, что мысли сразу в странном направлении свернули. Ведь не мальчик уже. Однако чую — дело пахнет кислятиной. Она ж не успокоится, а нападение на командира… В общем, втолковал я красотке, что драка с офицером дело подсудное, а с мужем — семейное, так что если она и дальше хочет периодически запихивать меня в лазарет…

Конрад, у которого уже не осталось сил сдерживаться, махнул рукой и расхохотался. Рипли охотно к нему присоединился, и некоторое время мужчины просто смеялись, глядя друг на друга и издавая невнятные восклицания.

— Короче, семья не помеха, — заключил майор, когда они немного успокоились и виски в стаканах перестал плескаться от тряски. — На базе будет совсем неплохо, дети не только у меня, есть и ещё, дневальным это только на пользу… а, Конрад?

Сержант осушил стакан, почесал в затылке, что-то прикидывая, но все-таки решительно покачал головой:

— Нет, Джимми. Соблазнительно, конечно, но нет. У Ланы только-только жизнь в колею вошла.

— Она приёмная? — негромко уточнил Рипли.

— Да. Причем… ты наливай, парень, наливай. История долгая.

— …и уже под утро я подумал: а ведь сегодня Рождество. Время чудес. Так неужели же целого старшего сержанта, пусть и отставного, не хватит, чтобы организовать рождественское чудо для одной-единственной девчонки? Плевать, что она в Христа не верит. Я верю, и этого достаточно. Скажешь, сентиментальный старикан?