— Ты добился чего? — переспрашивает телефонная трубка голосом Ноа, а Стайлз только нервно усмехается и тушит сигарету в пепельнице. Он буквально сидит на чемоданах в абсолютно опустошённой квартире. В коридоре негромко переговариваются сотрудники транспортной компании, вот уже три часа перетаскивающие его вещи. Конечно, молодой мужчина мог бы и раньше обрадовать отца новостью о переезде, но слишком закружился в сборах, документах и прочих отнимающих огромное количество времени вещах. Один из носильщиков что-то роняет: Стилински младший слышит металлическое бряканье и негромкое ругательство. Значит, сумка с алюминиевой битой.
— Перевода, — повторяет, наконец, Стайлз, прижимает сотовый плечом к уху и, вытряхнув содержимое пепельницы в урну, цепляет на плечо рюкзак. Лучше ехать налегке. — Уже получил официальный ответ, и меня ждут на новом месте работы приблизительно через пять дней. Не могу дождаться, поэтому выезжаю прямо сейчас. Мой будущий начальник просто душка, — пальцы цепляют стакан с кофе, а вторая рука поднимает со столешницы самую уродливую в мире игрушку. Одноухий волк, кажется, вполне готов к путешествию.
Стилински-старший выдерживает небольшую, но крайне красноречивую паузу, прежде чем ответить:
— Я придушу Пэрриша собственными руками…
Стайлз устало сбрасывает с плеч форменную куртку и с огромнейшим наслаждением вытягивает ноги под стол, намертво заваленный бумагами. В целом, ночные смены ему нравятся, потому что днём Дерек в сны не суется — и остаётся верным себе вот уже два с лишним года. Правда, оборотню в его подсознании по-прежнему шестнадцать, но это совершенно неважно. Важно другое — Джордан (да, да, прости, шериф Пэрриш) совершенно не против отдавать помощнику Стилински дела с явными признаками необъяснимого дерьма. Сложно сказать, когда в голове Мечислава вообще родилась эта затея. Но теперь он наконец на своём месте. Да, бывают недели, когда в Бикон Хиллз не происходит ничего. В такие дни основной работой становятся штрафы за неправильную парковку, и это терпимо.
Иногда приходится отрываться от штрафов в пользу усмирения шумных соседей — и это тоже совершенно не вызывает в Стилински скуки или желания побыстрее сбежать на другой край страны. Но, бывает, сверхъестественная братия города решает выдать вечеринку невиданных масштабов. Стайлз цепляет со стола чашку и вливает в себя порядком остывший кофе.
Примерно также он сидел около двух месяцев назад (получается, в середине марта) и лениво ковырялся в бесконечных многоэтажных башнях из бумаг. Ожила рация. Автомобильная авария, несчастный случай. Ничего сверхъестественного на первый взгляд. Да и на второй, если честно, тоже. Женщина и ребёнок. И два детских кресла… Помощник шерифа примерно два часа ползает в неверном свете фонарика в поисках третьего тела, но не находит ничего, кроме отпечатка лапы, очень хорошо различимого на мокрой после дождя земле. «Пойдём уже отсюда, — зовёт кто-то из полицейских, кажется, Донн. — Что ты там найдёшь?» Помощник нехотя отвечает, что ничего.
На следующее утро именно Стайлзу выпадает короткая спичка. В комнате для допросов его встречает бледный мужчина средних лет, выглядящий безумно потерянным и даже больным. Стилински опускается на стул напротив и решает не подбирать слова слишком долго. Примите наши искренние соболезнования, мистер Тейт. Но он, кажется, вообще ничего не слышит. Догадка оказывается верной — в машине всё-таки было трое, вот только помощнику шерифа от этого легче не становится, впрочем, как и раздавленному горем Тейту.
Стилински забирает дело. Шериф только устало отмахивается от него: «Делай что хочешь, Стайлз.» Перед своим уходом Ноа немного просветил Джордана по поводу оборотней, а у Мечислава хорошо получается распутывать всю эту сверхъестественную муть. Нравится ему, так пусть ковыряется сколько угодно. Криминалисты только руками развели. Раны от клыков и когтей. Может, они везли с собой домашнего питомца, который болел бешенством? «Ну да, — думается Стилински, пока он подготавливает отчёт и читает откровенный бред от патологоанатома, — В Бикон, блядь, Хиллз и без оборотней, конечно».
Но сейчас он не хочет снова погружаться в это дело. Пэрриш, хотя и закрывает глаза на многое, заставил забыть о второй дочери Тейта. Насколько известно помощнику шерифа, хоронили пустой гроб. Маленький такой, детский гробик. Алан тоже особой ясности в расследование не внёс. Может, койот, может, маленький волк… Не стоило надеяться, что друид с одного взгляда выдаст ему предположительно оборотня, виновного в случившемся.
Стайлз докуривает и, перехватив поудобнее пакет с покупками, принимается рыться в карманах. У него слишком много ключей — от собственной квартиры, от офиса, от джипа… Но наконец он находит нужный. Даже удаётся разыграть отца, задремавшего под какую-то нудную хрень по ящику. Декабрь. Всё почти также, как и три года назад, когда агент встретился с Дереком. Сейчас в заповеднике дома уже не найти. Питер, прежде чем уехать, всё ровнял с землёй. Жаль, что Стилински слишком поздно узнал об этом: у него остались вопросы.
— Я думал, мы договаривались, что ты приедешь на репетицию хора, — отец говорит это уже с кухни. Шуршит пакет. Стайлз молча возводит глаза к потолку и расстегивает форменную рубашку прямо в коридоре. Хор, волонтёрские организации по помощи брошенным животным и скауты. Когда Ноа уволился, обнаружилось, что у него чрезвычайное количество времени. — Мы делаем большие успехи… Это что?
— Вегетарианский ужин, — полицейский взлетает по лестнице, успешно избежав очередной серии нескончаемого сериала «мой холестерин в порядке, вы все нагло врёте» от отца. Он зашвыривает рубашку в сторону собственной спальни, а сам скрывается за дверью душа.
Это вполне нормальное рождество. Разве что отец в очередной раз высказывается по поводу татуировок, а Стайлз уже привычно объясняет, что лучше уж жить с кельтским древом жизни, чем со шрамами. Рисунок располагается, в основном, на лопатке, а ветви уползают на плечо. Девушка, которая занималась этой татуировкой, привнесла и кое-что от себя. Жаль, Стилински не догадался уточнить у неё, что она там задумала и сказал что-то вроде: «Холст в твоём распоряжении». Когда всё было закончено, мастер выудила откуда-то зеркало, и полицейский едва не провалился сквозь кресло и ещё один этаж студии. «Это три…» — начала объяснять девушка ту часть рисунка, которой буквально заклеймила его. Стайлз перебил: трискелион. Он в курсе. Можно не объяснять.
— Ты слишком много смен берёшь, — хмурится отец за завтраком, пока Стайлз мечется по кухне в тщетных попытках сообразить себе хоть сколько-нибудь сносный сэндвич с хлебом, салатом, салатом и салатом. — Рождество же…
— Если ты забыл, я мечу в заместители своего босса, — полицейский наконец усаживается за стол. — И у меня много дел сегодня. Мелисса тоже работает, завезу ей обед… Это я к тому, — он, кажется, вообще не жует свой супер-полезный сэндвич, глотает просто так. — Что скорее всего не успею завезти тебя на занятия.
— Я как-нибудь сумею добраться до своих скаутов. И передай Мелиссе большой привет. Ты, кстати, опаздываешь, — уже куда более весёлым тоном добавляет Стилински. Стайлз что-то шипит, едва не выливает кофе на брюки и, оставив завтрак на столе, машет уже от входа.
Хейг не нравится Стайлзу по многим причинам. Во-первых, Стилински практически уверен, что этот придурок с большим натягом сдал тест на айкью. Во-вторых, он паркуется как кусок мудака, и из-за этого страдает весь участок. В-третьих, именно Хейг подходит к его столу с самым прискорбным выражением лица, чтобы сообщить:
— Сегодня твоя очередь мыть кофеварку, Мичи.
Мичи, сука. Стайлз улыбается, так широко, как только может. Хейг каждый раз, стоит попросить звать себя Стайлз, делает испуганный вид и обещает больше никогда не использовать это своё треклятое Мичи, но надолго его не хватает. В телефонной книжке Стилински он носит кодовое имя Имбецил. Вполне ему подходит.
От такой себе участи помощника спасает телефонный звонок. В одном давно заброшенном здании на пересечении… бдительная миссис… он не запоминает, какая именно миссис, да это и неважно.
