— Потому что мы не в гости, Трисс! — взрыкнул, перебив, Лютик и без приглашения прошагал до одного из кресел, в которое и рухнул. Хивай снова развёл руками, встретившись взглядом с обыкновенно весёлой Меригольд, которой сейчас, очевидно, радоваться было особо нечему. — Нам нужно найти Геральта, потому он, видишь ли, тупой как тот сапог, и не понимает, что я не его родственная душа! И он обиделся! — виконт взвился с кресла и начал совершенно ничем не обоснованное движение по комнате, провожаемый удивлённым взглядом чародейки, — А я вообще не верю в эти души, курва их мать, через себя да об пень!
Наконец выговорившийся де Леттенхоф упал обратно в кресло, едва его не перевернув. Молчание повисло всего лишь на минуту, а барду показалось, что на пару вечностей. И когда праведный, с его точки зрения, в нём иссяк, он посмотрел в глаза женщины и добавил, правда, уже куда тише:
— Я хочу его найти, — но надолго его спокойствия не хватило, и он снова почти закричал, как будто самому себе пытался доказать, что всё-таки прав. — Найти и в глаза его блядские посмотреть! И пусть скажет мне что-то про своё сраное предназначение, когда я ему лютню начну о голову крошить!
Юлиан закинул ногу на ногу и поджал губы. Пока они с Золтаном шли, его знаменитая шапочка сползла, и сейчас он сорвал её с головы, смял в кулаке, откинул прочь и, склонившись, запустил руки в волосы. Чародейка хотела было подойти, но краснолюд остановил её, перехватив за длинный рукав закрытого платья из дорогой ткани и только покачал головой.
Лютик не сразу осознал, что товарищи покинули его, поднявшись наверх. Он так и остался сидеть в кресле, раздираемый родившимся внутри противоречием.
На потерявшее всякую привлекательность перо цапли падали хорошо видимые на солнце пылинки.
Комментарий к Часть 3
1. Gwynbleidd - Белый Волк
2. Cáerme - Рок, судьба, предназначение
3. Va’esse deireadh aep eigean, va’esse eigh faidh’ar - что-то кончается, что-то начинается
4. Va faill, Vatt’ghern - Прощай, Ведьмак
========== Часть 4 ==========
Давно уже ведьмаку не удавалось выкрасть себе ночь без снов. Костер прогорел, где-то совсем далеко о чём-то переругивались сверчки, и в чаще ночного леса ухал филин. А потом всё затихло, как будто бы лес замер, напрягся и готовился прыгнуть. Заржала Плотва, и Геральт открыл глаза, но не двинулся. Даже не посмотрел на неё. Кошачьи глаза превратились в щелочки, в ту же секунду мир приобрёл чёткость, исчезли коварные тени, и ветви деревьев перестали тянуть хищные пальцы в сторону всё ещё лежащего ведьмака.
Надо было бы подняться и успокоить кобылу, но отчего-то совсем не хотелось вставать с мягкого и чуть влажного от росы травяного ковра. Лениво размышляя о том, как любое существо с рождения и до кончины борется за жизнь, ведьмак слушал, как бесится Плотва, привязанная к дереву. Её ржание раздражало, а ему не хотелось даже вытянуть руку и сложить пальцы в Аксий. Отрешённость разлилась по всему телу. Смирившийся, он всё-таки сел, когда уловил движение впереди, где на дорожке лунного света виднелось что-то действительно огромное. Что-то, по-настоящему пугающее лошадь. Что-то, от чего медальон под рубашкой трепыхался как пойманная рыбёшка.
Приближалось существо медленно. Когда чудовище может позволить себе не торопиться, от него бессмысленно бежать. Геральт разглядел широкоплечего всадника, и подумал бы даже, что Существо отдает дань моде Нильфгаарда, но не приметил имперского солнца, да и шлема с крыльями хищной птицы не было. Потому что и самой головы не наблюдалось.
Ведьмак нехотя встал, выдернул меч из ножен и перерубил верёвку, удерживавшую кобылу. Плотва ломанулась сквозь чащу, но мужчина даже не проводил её взглядом, понадеявшись, что она достанется кому-нибудь из белок. Жаль только, что седло и поклажа остались с ним. Он и так бы не стал жевать фураж, а теперь, видимо, и не придётся. Всадник приблизился, но даже при решительной и молниеносно быстрой атаке Геральт не достал бы его мечом. Без удивления или страха ведьмак отметил - существо действительно обезглавлено. И ещё — немного сентиментально, раз носит свой же обезображенный череп со светящимися глазницами и отсутствующей нижней челюстью в правой руке. «Леворукий, наверное». — Как-то вяло шевельнулась мысль, когда ведьмак обратил внимание на меч, направленный в его сторону справа.
Чувство, когда в твою голову проникают, сравнить особо не с чем. Геральт поморщился, но больше от того, как забился на груди медальон. Захотелось сорвать его с шеи, отбросить подальше, но он не сделал этого, а после вздрогнул, когда в его черепной коробке обрушилась скала и совершенно нечеловеческий голос грянул:
«Ты зря встретился с Дуллаханом, смертный!»
«Так, значит, Дуллахан», — вторая мысль оказалась не шустрее предшествующей. В масштабе ситуации —знание мало что меняло. Ведьмак не видел никакого смысла в сражении, опустил меч и воззрился прямо в горящие огоньки черепа. Конец всем душевным страданиям был таким желанным, что он едва сдержался, сохраняя последние крупицы гордости, чтобы не пойти навстречу чёрному всаднику и не встретить холодную сталь грудью.
Но Дуллахан, видимо, уловил его настроение, и голову на этот раз заполнило нечто, напоминающее раскалённое масло: «Не от моего меча», — обронило загадочное существо, подняло коня на дыбы, позволив тому лягнуть пару раз воздух, и умчалось по дороге из лунного света.
Геральт с некоторой долей удивления проводил его взглядом. Рефлексы сработали быстрее разума, заставили рвануться вперед, кувыркнувшись через голову и резко развернуться. Он отбросил ножны, перехватил меч поудобнее. Пока чёрный рыцарь говорил, за его спиной объявился истинный хранитель этой рощи. Несомненно, только Леший мог обидеться из-за костра и убитой дичи. Ведьмак знал, что они чрезвычайно редки, вот только везёт ему, как утопленнику. Мало того, что голова, увенчанная оленьим черепом, терялась где-то в кронах деревьев, так вдобавок, в отличии от своих собратьев, этот оказался донельзя крупным. Будь он поменьше, и Геральта пришиб бы с двух ударов огромной лапищей. Но он огромный. А потому удар будет только один.
Геральт отошёл ещё, не отрывая взгляда от чудовища. Оно, как и Черный Рыцарь Дуллахан, явно никуда не торопилось. И вдруг почувствовал, что совершенно не хочет умирать. Хочет вернуться к Лютику, послушать его песни, глупые шутки и заглянуть в дурные синие глаза.
— Cáerme, — выдохнул он, втянул носом воздух и бросился навстречу судьбе.
***
— Я не верю, что ты не можешь его найти, Трисс, — тихо проговорил весь какой-то серый виконт, навещающий чародейку вот уже десятый день подряд. Уже на пятый он перестал орать и метаться по её квартире. Зато начал молчаливой тенью преследовать её всюду. Из напряжения, которое около барда распространялось, можно было бы вить лучшие канаты.
Золтан не выдержал на второй день, и всё это время Юлиан приходил к ней с видом человека, который очень серьезно болен. Если бы Меригольд не знала, что перед ней тот самый бард, любимец женщин и верный спутник Белого волка, то вряд ли бы догадалась. Бледная тень трубадура выглядела устрашающе.
— Я не могу, Лютик. Я перепробовала всё, — Трисс опустилась на подлокотник кресла, в котором тот сидел весь какой-то потерянный. Или, скорее потерявший. Чародейка медлила, но потом решила, что лучше выпить чашу горькой правды до дна. Уже потом она спросит себя — а кто дал тебе право решать, Трисс?.. И никогда не сможет ответить на этот простой вопрос. — Послушай, — она мягко коснулась подбородка гостя и заставила его посмотреть на себя, — Девять дней я знала, что ещё могу его обнаружить. Но сегодня…
