- Я тоже это любила, Пенька. Мой отец поймал меня и я…полюбила боль и его власть надо мной. Это так приятно, когда тебя кто - то ловит, правда? Не надо самой решать. Не надо сопротивляться. Он делал всё, что обещал, он показал мне другие миры…он любил меня. И он убивал меня, пока я не поняла, что мой отец хуже любого монстра. Ты показал мне демона во мне, и я убила его. Так убей своего, Пеннивайз, пока он не убил тебя.
- Я с ним играю. - юное Оно нахмурилось. - Это моя игра.
Беверли даже глаза прикрыла от нахлынувшего на неё ужаса.
- Нет, это он тобой играет. И это самая чудовищная и жестокая вещь на свете - такая вот игра взрослого с детёнышем.
Девочка выбросила окурок, неожиданно приподнялась на цыпочки и поцеловала Оно в щёку.
- Спасибо за колу. И за всё.
Пеннивайз сердито посмотрел Беверли вслед, потирая щёку, но за ней не пошёл. Человеческая самка сказала то, что хотела сказать, и хотела, чтобы он остался и думал над её словами.
Он действительно остался, даже встал на то же место, где девочка стояла.
Признавать её правду было болезненно, тем более, что Оно само знало, что самка права. Зазеркальный томминокер, Тварь, его игра, его самый сильный и насыщенный морок был сильнее и хитрее детёныша Оно. Пеннивайз прекрасно понимал, что они балансируют на тонкой грани между кажущимся равновесием сил и что Тварь покажет свою истинную суть, когда ей надоест её же игра.
К тому же, каким бы привлекательным не казался ему улучшенный томминокер, Пеннивайз знал, что выберет он всё равно Билла и Джорджи. Настоящий томминокер не был таким…другим, не поймал его, он действовал грубо и примитивно. Был ли этот морок тем, что Оно само себе возжелало? Идеальный противник, идеальный хищник. Сильный, безжалостный и опасный во всех смыслах.
Майк тоже был опасен, но Пеннивайз с удивлением признался сам себе, что не чует в Майке врага. Хэнлон был часть Оно, часть самого Пеннивайза, и это исключало в нём суть смертельного хищника, суть настоящего врага.
“Новый” Смит был бы идеален…существуй он не только в Мёртвых Огнях Оно.
Возможно, самка права, и он непозволительно надолго заигрался.
Вырвать из себя эту болезненную привязанность и уничтожить Тварь?
Пеннивайз не знал, как это сделать с существом, которое он сделал сильнее своим же страхом, но, конечно, даже не задумался о том, что это может быть невозможно.
Для Оно нет ничего невозможного.
***
Самка едва успела остановить Старшего.
Не силой. Никаких сил Её не хватило бы на то, чтобы хоть на миг удержать обезумевшее от ярости Оно. Она остановила Его нежностью и Зовом - умоляя всего об одном мгновении промедления, прежде чем древнее Оно начнёт терзать Тварь из зазеркалья, Неудачников, и своего запутавшегося в собственных желаниях Младшего.
Старший уступил Самке только потому, что решил понять Её Зов, понять Её мысли и то, на что Она хотела указать Ему.
Одра едва успела сформировать несколько вариантов возможного “будущего”, возможного развития событий. Самка спешила, и эта поспешность тоже немного успокоила Древнее Оно - раз Мать не спешит убивать и поглощать, возможно, и Ему следует повременить с уничтожением всего, что взрослеющий (но всё равно ужасно бестолковый) детёныш сам себе насоздавал?
Он посмотрел то, что показала Ему Самка и усмирил свой гнев.
Ни в одном временном потоке не было смерти Пеннивайза. А вот если Он вмешается сейчас, юное Оно рано или поздно всё повторит - и в этом, повторном будущем, смерть была уже не только во всех потоках, но и являлась концом существования Его Младшего.
Самка - Мать едва не плакала от отчаяния и невозможности помочь, но Младший сам должен был сделать выбор.
Древнее Оно свернулось в клубок, тихо рыча от ярости. Самка была права, и Старший принял это - детёныша нельзя вечно вытаскивать из всех бед, нельзя постоянно решать за него.
Это Путь не Охотника, а…человека. Контролируемой Еды.
Древнее Оно горько пожалело о том, что когда - то вообще Спело Себе дефектного детёныша, и приготовилось ждать то, что должно было случиться.
***
Томминокера напрягало отсутствие Старшего. Тварь чуяла древнее Оно, но не могла понять, почему древнее Божество не нападает на него, Странника, своего ненавистного врага.
Юное Оно было сильным, но Смит не боялся Создателя своего детёныша: Создатель, сам того не зная, сделал своего врага практически неуязвимым за зеркальной гранью, куда мёртвая Тварь смогла выбраться.
Джон Смит продолжал существовать, нагло улыбался ребятам, ощущая их бессилие и своё превосходство, и вроде бы даже умилялся тому, что интерес его Божества к своему сильнейшему мороку ослабел.
Какой Странник не любит брать силой то, что ему нравится?
То, что юное Оно придётся приручать к себе заново, Смита только порадовало.
Тварь, в которую превращался Майк Хэнлон, была опаснее юного Оно. Томминокер понимал, что не будь он зазеркальным, этот мальчишка легко победил бы его в первой же битве, но пока Майк только лишал томминокера “подзарядки” от его “божественной батарейки”.
Настоящей битвы было не избежать. Смит знал это, но не переживал за исход. Вне зеркала, в мире по ту сторону, зазеркальные Твари, мороки Оно, были практически неуязвимы и бессмертны.
Всё было лучше, чем это ужасное заточение в нигде, в Мёртвых Огоньках. Чуять своё Божество, чуять детёныша, последнего во всех Вселенных детёныша с кровью томминокера, истинного Странника, и не мочь ничего сделать?
Лучше смерть - настоящая, истинная, дарующая покой, а не вечную пытку.
***
Деннис Залевски был в восторге от своих новых способностей.
Пойти якобы в магазин, а на самом деле завернуть в бар и посидеть там с друзьями за кружкой пива, сотворив для жены все нужные продукты и вещи по списку; не проводить ревизию на работе, а сотворить уже готовый результат; не тратить больше деньги на пиво; успокоить плачущего ребёнка, развеселить его щелчком пальцев и вызвать восторг жены своим “умением обращаться с сыном”? Да запросто.
Но ко второму своему “сыну”, Малышу, Деннис свои “магические” способности не применял. Да и в своей “посмертной” жизни он не сыпал чудесами направо и налево, понимая, что всё это только подчёркивает нереальность его существования. Поиграв некоторое время в Супермена и затосковав, Деннис оставил только умение творить пиво - всё остальное он мудро решил не заменять чудесами, чтобы не отвыкать от нормальной жизни.
Малыш молча одобрил его решение - даже стал чаще улыбаться, когда понял, что его человек решил остаться просто человеком.
Кокон Самки - Матери над Дерри Залевски видел, и понимал, что на самом деле и он, и Малыш лежат сейчас в Логове Оно, свернувшись в клубок, но не сходил от этого знания с ума. Разум человека, знающего о своей смерти, живущего по милости детёныша Оно, выдержит и не такое.
Единственное, что его мучило - это постоянная настороженность Малыша, мысленно следящего за своими Создателями и переживающего за них.
Залевски это раздражало.
Малыша он жалел и не понимал, почему тот никак не может смириться с фактами. Его создатели жили своей жизнью, особо не вспоминая о детёныше, творили всякую ересь, не думая, что вредят не только себе, но и Грею. Так зачем нужно было изводить себя?
Деннис считал, что пара жизненных уроков никак не повредит ни обоим братьям Денбро, ни малолетнему Оно, которое лезло куда надо и не надо, ни этому загадочному “третьему”, который, собственно, и был инициатором появления Малыша на свет.
Вот только Малыш так не считал. Он, конечно, молчал и ни на что не намекал, но Деннис и так видел, что его найдёныш рвётся к Неудачникам - туда, где были его…родители, если называть вещи земными именами. Залевски понимал, что он для Малыша много значит, но против своей природы какое живое существо пойдёт? Его полубога тянуло к своим создателям со страшной силой, и с этим нужно было считаться.
Помучившись так некоторое время, Деннис взял на работе отпуск и категорическим тоном велел Малышу собираться в дорогу. Когда ещё выпадет шанс посмотреть, как снимаются в кино люди и Оно? Небольшая увеселительная прогулка, вот и всё. На пару дней.
