Вернувшись домой к Николаю, я решила немного отвлечься от тяжких дум и полностью сосредоточилась на приготовлении ужина: вымыла овощи для салата, поставила курицу мариноваться. И была совершенно не готова к тому, что во время резки моркови на мою руку, держащую нож, ляжет чужая, ледяная, синюшная ладонь. Вздрогнув, я подняла голову и встретилась взглядом с уже знакомой пожилой дамой, накануне явившейся мне во время спиритического сеанса.

— Здравствуйте, — изумлённо выдохнула я, даже не задумываясь о том, что и кому говорю. Однако призрак лишь улыбнулась кончиками губ и жестом поманила меня за собой.

Отложив нож в сторону и вытерев руки полотенцем, я, точно сомнамбула, последовала за ней. Вместе мы вышли во двор и, обойдя дом, направились к старенькому, слегка покосившемуся сараю. Однако внутрь мы заходить не стали. Вместо этого призрак завела меня за сарай и жестом указала на клочок земли возле самых корней старой яблони, чей ствол весь был изъеден короедом.

В голове у меня царила звенящая пустота. Словно подчиняясь чьей-то воле, я опустилась на колени и принялась голыми руками разрывать землю, ломая ногти о корни яблони и царапая пальцы об острые камни. В какой-то момент я нащупала что-то странное: под слоем земли лежал объёмный прямоугольный свёрток размером с тумбочку, завёрнутый в какую-то ткань. Однако стоило мне попытаться извлечь свою находку, как чья-то крепкая рука вцепилась мне в плечо и резко оттолкнула в сторону. Упав на бок, я сильно ударилась головой о металлический бак, стоявший возле сарая, и эта боль мгновенно привела меня в чувство, прогоняя морок.

— Оставь её, — хриплый голос покойного деда заставил меня вскинуться.

Приподнявшись на локте, я увидела его: бледная кожа испускала слабое зеленоватое свечение, губы искривлены в жутком подобии ухмылки, а вместо глаз зияли два чёрных провала — дедушка выглядел точь-в-точь как в мою первую ночь, проведённую в доме бабушки после возвращения в деревню. Он стоял в своём любимом тёмно-синем костюме, в котором его и похоронили, заслоняя меня от призрака ведьмы, неподвижно замершей возле яблони с абсолютно безмятежным выражением лица, словно её совершенно не волновало появление нового действующего лица.

— Оставь её, — с нажимом повторил дед. — Она тебе не принадлежит.

— Ошибаешься, — впервые после ночи на кладбище я услышала её голос: мягкий, мелодичный, он был наполнен бархатными обертонами и оказывал воистину завораживающее действие. — Она моя с первого крика и до последнего вздоха. И тебе это прекрасно известно.

Дед издал звук, напоминавший рычание разъярённого медведя, и резко бросился вперёд, вцепившись рукой в горло ведьмы, но та лишь звонко расхохоталась на это его действие.

— Ты не можешь мне ничего сделать, — заметила она, без особого труда разжимая хватку на своём горле. — Я уже мертва. Да и ты тоже. Смирись.

— Никогда!

И они оба исчезли, оставив меня в полном одиночестве сидеть на холодной земле с жуткой головной болью. Подняв руку, я ощупала пострадавшую голову и с неудовольствием обнаружила кровь на своих пальцах.

— Просто блеск, — раздражённо пробурчала я. Ухватившись рукой за бочку, я поднялась на ноги и огляделась по сторонам, подспудно ожидая ещё каких-нибудь сюрпризов на свою многострадальную голову. — Как меня уже это всё достало!

Чувствуя себя участником какого-то дрянного низкопробного ужастика, я сходила в сарай за лопатой и вернулась к небольшой ямке под яблоней. Пару минут активного физического труда, и вырытая моими руками яма разрослась настолько, чтобы я смогла извлечь из неё вместительный кожаный чемодан, завёрнутый зачем-то в старый полосатый палас.

Избавив чемодан от его упаковки, я расстегнула молнию. Внутри обнаружились сваленные как попало женские вещи: старомодные юбки, платья, блузы, и даже панталоны. Наличие последних навело меня на мысль, что гардероб принадлежал женщине, жившей как минимум полсотню лет назад. В памяти тут же всплыла разрытая могила с двумя скелетами.

— Дело ясное, что дело тёмное, — пробормотала я себе под нос. Закрыв чемодан, я оттащила его в дом, чтобы можно было осмотреть его содержимое подробнее при нормальном освещении. Ну, и позвонить Семёну не помешало бы, чтобы сообщить об этой находке. Наверняка его это, как участкового, крайне заинтересует.

Оставив перепачканный в земле чемодан стоять в сенях, чтобы не нести грязь в дом, я вошла в комнату, взяла свой сотовый со стола и набрала номер Семёна. Однако до того как тот успел ответить, передо мной буквально из пустоты появился дед: всё его лицо почему-то было перепачкано густой тёмной кровью. Но разве у призраков может быть кровь? И где он успел так пораниться? Его что, волки драли?

— Тебе здесь не место, — ледяным голосом проговорил дед, замерев в каком-то шаге от меня. — Уезжай.

Наверху на чердаке что-то с оглушительным грохотом упало, заставив меня подпрыгнуть на месте и выронить телефон. Стены наклонились под каким-то немыслимым углом, и у меня на мгновение мелькнула мысль, что я очень сильно ударилась головой при падении и это признак сотрясения мозга. А затем старомодные обои медленно, но неотвратимо стали словно растворяться в пространстве, а вместо них перед моими глазами начали появляться непонятные зелёные и коричневые пятна. Чувствуя, что ещё чуть-чуть, и я попросту сойду с ума, я резко зажмурилась, для надёжности закрыв лицо ладонями.

Несколько долгих, томительных секунд не происходило ровным счётом ничего. Моё сердце бешено колотилось в груди, а в ушах стоял гулкий звон. Когда я наконец-то осмелилась открыть глаза, то была поражена до глубины души: я стояла посреди тёмного леса, и над моей головой сходились густые хвойные кроны, полностью закрывая собой небо.

— Твою ж мать… — ошалело проговорила я, изумлённо озираясь по сторонам. Из приличных слов в голове не осталось даже предлогов. Нереальность происходящего просто зашкаливала, и мне хотелось только одного — проснуться. Потому что в нормальном мире человек не может за несколько секунд переместиться чёрт знает куда, и даже не заметить этого. В нормальном мире по кладбищу не ходят призраки и непонятное дохлое отребье. В нормальном мире в зеркалах во время гадания на суженого не отражаются демоны. Мой мир каким-то образом окончательно вышел из категории “нормально”. И что теперь с этим делать я понятия не имела.

Что делать, если тебя посреди ночи внезапно забросило в незнакомый мрачный лес? Правильно, паниковать. Потому что это именно та ситуация, в которой логика и здравый смысл машут тебе ручкой и отъезжают в тёплые края, оставляя тебя один на один с безумием.

Несколько минут я просто бесцельно бегала между деревьями, растерянно озираясь по сторонам в надежде, что это просто чересчур реальная галлюцинация. Однако, нет, споткнувшись о какой-то корень, я навзничь рухнула на землю, пребольно ударившись коленями и содрав кожу на обеих ладонях: боль, как ни странно, немного отрезвила меня, а заодно убедила в реальности происходящего.

Подниматься с земли я не торопилась: усевшись поудобней, я привалилась спиной к шершавому стволу ближайшей ёлки и сосредоточилась на дыхательной гимнастике. Вдох — выдох. Вдох — выдох. Вдох — выдох. Сердце, заполошно бьющееся где-то в районе горла, постепенно замедлило свой ритм. Я прислушалась: лес не был безмолвен. Со всех сторон доносились какие-то непонятные, пугающие звуки: шелест листвы, хруст веток, треск, напоминающий стрёкот сверчков, и жутковатое уханье совы где-то вдалеке.

“Нужно как-то отсюда выбираться, — мелькнула в голове здравая мысль. — Только вот как? Я понятия не имею, где оказалась. На лес возле деревни не похоже, тот преимущественно лиственный, а этот — хвойный”.

— В первую очередь нужно залезть на дерево и осмотреться, — пробормотала я себе под нос. — Возможно, где-то по близости есть какой-нибудь населённый пункт…

В детстве я часто лазила по деревьям. Было это, конечно, довольно давно, но я надеялась, что за эти годы не растеряла навык. Выбрав подходящее дерево, — высокую ель, нижние ветки которой располагались на доступном мне уровне, — я ухватилась руками за ближайшую ветку и начала “восхождение”. Не прошло и пары минут, как я забралась на достаточную высоту, чтобы лицезреть крайне неприятную для себя картину: лес простирался на много километров вокруг, и нигде не было видно ни намёка на город или деревню.