— Анна Степановна, — Николай вежливо кивнул старушке, стоило той войти в комнату.

— Николай, — от меня не укрылись ни металлические нотки в её голосе, ни колючий взгляд. Боже мой, а я-то искренне считала, что моя бабушка добрейшей души человек! Ни разу я не видела, чтобы она к кому-то относилась столь враждебно, причём даже не пытаясь скрыть своих чувств. Однако, несмотря на очевидную неприязнь, она нашла в себе силы вежливо поинтересоваться у мужчины: — Чаю будешь?

— Да, было бы здорово, — охотно согласился тот, и добавил, добродушно улыбнувшись: — Спасибо.

Демонстративно громко гремя посудой, бабуля принялась заваривать “чай”: я обратила внимание, что вместо того, чтобы взять листья из холщовых мешочков, висевших на гвоздиках за печкой, она достала с верхней полки навесного шкафчика какую-то непонятную жестяную банку, но не стала сразу же добавлять её содержимое в заварочный чайник, а просто поставила рядом с собой на тумбочку.

— Пару дней я бы порекомендовал тебе сохранять постельный режим, — заметил Николай, не обративший внимания на странное поведение старушки. Всё внимание мужчины было полностью сосредоточено на мне, что в любое другое время мне бы несказанно польстило, но сейчас вызвало лишь чувство беспокойства.

— Вообще нечего ей попусту шляться по деревне, — неожиданно поддержала его бабушка. — Особенно по ночам. Места у нас, конечно, тихие, да лихие люди и в нашем болоте найтись могут.

— Я достаточно большая девочка и вполне могу позаботиться о себе сама, — упрямо возразила я, скрестив руки на груди.

— Вот такие большие девочки и находят неприятности себе на задницу, — веско проговорила старушка, наполняя кипятком заварочный чайник. Похоже, я успела пропустить момент, когда она положила в него то, что служит местным эквивалентом заварки. Или не пропустила? — Николай, тебе чай с сахаром или без?

— С сахаром, Анна Степановна, — отозвался тот. — Две ложки, если несложно.

— Чего ж тут сложного? Чай не нищие, и сахар, и соль в достатке имеются.

Я продолжила напряжённо наблюдать за её действиями. Николай, словно почувствовав моё настроение, обернулся и тоже посмотрел на старушку. Та тем временем уверенно разливала чай по трём чашкам: двум белым с ромашками и одной зелёной с фиалками. В зелёную чашку бабушка сперва положила две ложки сахара из сахарницы, а затем добавила что-то из заранее приготовленной жестяной банки. Старательно перемешав получившуюся субстанцию, старушка как ни в чём не бывало подошла к нам с Николаем и поставила пластмассовый поднос с чашками на стол.

— Вот, это тебе, — бабушка пододвинула к фельдшеру зелёную чашку. — А это тебе, — мне досталась одна из белых. Вторую белую чашку бабушка забрала себе, усевшись на стул на противоположном конце стола. — Как ты себя сейчас чувствуешь, Женечка?

— Нормально, — через силу выдавила я из себя, буравя взглядом чашку Николая. — Бабуля, что ты положила в эту чашку?

— Ничего, — не моргнув и глазом, заявила та. — Только чай и сахар, как Николай и просил.

— В самом деле? — я испытующе посмотрела в её лицо. — То есть я могу спокойно забрать его чашку и выпить сама?

— Конечно, можешь, — заверила меня бабушка. — Только ты ведь не любишь такой сладкий.

— Я сделаю исключение, — елейно проговорила я. Подавшись вперёд, я забрала себе зелёную чашку, а к Николаю пододвинула свою, белую. — Учитывая, что я совсем недавно грохнулась в обморок, лишняя порция глюкозы мне не повредит.

Продолжая буравить бабушку внимательным взглядом, я осторожно подула на жидкость в своей чашке и сделала крохотный глоток. Вкус у “чая” был странный, как, впрочем, и всегда, учитывая, что вместо чайного листа заваривалась какая-то трава. Правда на этот раз я не могла сказать точно, что именно бабушка добавила в заварник, но вкус был необычный: с одной стороны, сладкий, — очевидно, из-за сахара, — но с другой стороны я чётко ощущала привкус горечи на своём языке.

— Ну, что, убедилась, что я не пытаюсь отравить твоего благоверного? — в голосе бабушки отчётливо звучал яд.

— Что у тебя в той банке? — прямо спросила я, кивком указав на жестяную банку на тумбочке.

— Зверобой, — последовал недовольный ответ, вызвавший презрительное фырканье со стороны фельдшера.

— Что? — я вопросительно посмотрела на Николая.

— Зверобой используют для изгнания демонов, — объяснил он. — Мне одна пациентка из соседней деревни рассказывала. Ей всё мерещилось, что вокруг её дома рогатый чёрт ходит.

— И что, правда, ходил? — положа руку на сердце, после событий последних дней я бы ничуть не удивилась.

— Нет, конечно, — коротко рассмеялся мужчина. — Она просто до этого в ночь на Ивана Купала полынь жгла, чтобы нечистую силу отогнать. А при большой концентрации дыма от полыни у людей бывают галлюцинации, вот и привиделось ей.

— Вы напрасно смеётесь над стариками, — мрачно заметила бабушка. — Наши предки издревле все эти средства применяли против всякого рода нечисти. И сейчас их методы помогают.

— Ты поэтому дверной косяк ладаном мажешь? — я посчитала это лучшим моментом, чтобы прояснить всё раз и навсегда. — Нечисть отпугиваешь?

— Злые силы, — чопорно поправила меня она. — У меня и соль везде лежит: и под порогом, и на подоконнике.

— И полынь висит, — кивнул Николай. — У меня достаточно острое обоняние, и я чувствую её запах.

— Вот видишь, Николай чувствует её запах, и никуда не сбегает, значит, никакой он не демон, — я решила немного подыграть старушке и воздействовать на неё в рамках её же логики.

— На очень старых, сильных демонов полынь не действует, — возразила она. — Только зверобой, да и то ежели выпьет.

— Анна Степановна, если я выпью этот ваш волшебный чай, вы перестанете считать меня демоном? — спросил Николай и, дождавшись короткого кивка, решительно забрал у меня чашку. — Что ж, пожалуйста, смотрите.

И принялся медленно, глоток за глотком пить обжигающе-горячую жидкость, а я ощутила внезапный прилив восхищения. Всё-таки Николай просто офигенный! Согласился пить эту горькую гадость только ради того, чтобы произвести впечатление на мою бабушку. Пресловутые бабочки в моём животе оживились, заставив меня чувствовать себя школьницей, впервые влюбившейся в самого крутого парня в классе.

Выпив всё до последней капли, Николай с глухим стуком поставил пустую чашку на стол и победно посмотрел на старушку, которая теперь сидела и с растерянным видом смотрела на него.

— Как же так? — каким-то хрупким, жалобным голосом спросила она, судорожно сжимая узловатые пальцы. — Я ведь была уверена, что это ты!

— Бабуль, ну, ты чего? — меня не на шутку испугало её странное поведение, и я, невзирая на собственную слабость, тут же подорвалась с кровати и подошла к бабушке, бережно обнимая её за плечи. — Ну, ошиблась и ошиблась. С кем не бывает!

— Ты не понимаешь! — горько воскликнула она, и я ощутила дрожь, прокатившуюся по её телу. — Если Николай не демон, то тогда всё напрасно!

— Что напрасно? — я совершенно не понимала, о чём она говорит.

— Всё зря, всё зря, — словно не слыша моих слов, продолжила бормотать старушка. А затем, внезапно отстранившись от меня, она подалась вперёд и вцепилась обеими руками в ладонь Николая. — Забери её отсюда! Христом Богом заклинаю, забери!

— Анна Степановна, успокойтесь, — мягко попросил её фельдшер, накрывая судорожно сведённые пальцы своей рукой. — Разумеется, если вы хотите, я заберу Женю к себе. Но зачем? Она вам разве мешает?

— Да-да, мешает, — поспешно закивала бабушка головой точно игрушка на торпеде автомобиля. — Она девчонка шустрая, днями и ночами незнамо где пропадает, а я ходи, беспокойся. Пусть лучше она у тебя поживёт, ты парень серьёзный, присмотришь за ней, позаботишься.

— Обязательно присмотрю, — твёрдо заявил Николай, послав мне предостерегающий взгляд, видимо, испугавшись, что я начну спорить. В любой другой ситуации я, определённо, именно так и сделала, ведь где это видано, чтобы за меня решали, где мне жить. Но видя состояние, в котором сейчас находится бабушка, я просто не посмела ей возразить. Ну, хочет она, чтобы я убралась из её дома — хорошо, не вопрос. Я уже поняла, что здесь творится какая-то хрень и бабушка, очевидно, в курсе, что к чему, и поэтому отчаянно пытается меня от чего-то защитить. Осталось только выяснить, от чего именно.