Девушка вздохнула и отхлебнула чай. Мда уж… Сэттар Дэннис и изящные выражения далеки друг от друга, как небо и земля… Хотя чего ему с ней стесняться? Для этого и брал. Не в жены же, не в невесты, а просто как чехол на член.

И нечего, нечего обижаться! Сэттар к ней хорошо относится, от тюрьмы спас, кормит и шмотки купил. С подругами дает видеться. И не бьет. Тину вон бьет любовник. Шоту Шан муж тоже бьет и весь заработок отнимает… А Лайсе повезло! Так что нечего, нечего! Только почему горько — то так…

— Выйду ненадолго, кое — что забыл купить. — вдруг сказал Тирон — Тебе взять чего — нибудь, Лайса?

Девушка пожала плечами:

— Вафель, если можно…

Бросив записную книжку на стол, он встал и вышел.

"Обиделся?" — подумала Лайса — "Нет, вряд ли. На ранимого он не сильно похож. Что тогда? Больше не буду ему хамить… Не надо. Обиделся, не обиделся, а хамить не стоит. Сэттар такого отношения не заслужил…"

Торговая точка находилась в нескольких шагах от многоэтажки, серой и невзрачной. И сама точка была такой же — серой и невзрачной. Войдя в маленький зальчик, Дэннис огляделся. Продавец, полный парень с серьгой в ухе, опасливо покосился на позднего покупателя, почувствовав в пришедшем если не опасность, то и не радушность, улыбнулся подобострастно. Тирон прогулялся по залу, тот был мал, так что гулять долго не пришлось. Через несколько минут рука сжимала пачку мягких сливочных вафель, шоколад и дешевые сигареты.

— Одиннадцать талей, — равнодушно сказал продавец, укладывая покупки в бумажный желтый пакет — Приходите еще, сэттар.

И тут Дэннис повел себя, как дебил. Оперевшись на деревянную стойку, засранную чем — то липким, кивнул продавцу.

— Да, сэттар!

Тирон помолчал.

— Тебе сколько лет, парень?

— Двадцать четыре, — ответил тот, не понимая, к чему клонит странный мужик.

— Понятно. Подскажи мне, что… Ну вот девчонке подарить, чтоб… расположить, что — ли?

Пацан ухмыльнулся.

— В смысле, чтоб… дала?

В ответ — отрицательный жест, блеск черных глаз:

— Дать она итак даст, никуда не денется. А вот…

Продавец кивнул понимающе. ЧЕРЕСЧУР понимающе. Потом, повернувшись, достал с полки блестящую металлическую золотистую коробку.

Водрузив ее на стойку, спросил:

— Сколько девушке лет?

— Восемнадцать.

— Самое то. Телочки этот бред на ура расхватывают. Берите, сэттар. Не ошибетесь! Девки любят всякое барахло…

Когда Тирон возвращался домой, вдруг остановился. Уперев руки в колени, начал задавленно, грубо хохотать. Вот ведь идиот… Идиот.

Простояв довольно долго на улице, пялился на свои окна. Отслеживая в светлых проемах нежные движения штор, глотая вонючий дым паршивых сигарет, горечь и ледяной ветер, костерил себя и Лайсу последними словами.

Только бы не увязнуть в ней… Липкая, сладкая тварь! Такая же примитивная, как и все они. Такая же блестящая и лживая, как ее брючки из серебристой ткани и как то, что он купил для ее радости. Как и все содержимое дешевой черной сумки, которую пришлось перетрясти на несколько раз, прежде чем вернуть владелице. Вранье и ложь.

Немного успокоившись, поднял голову на зажегшийся в спальне свет. Шторка немного колыхнулась, подчиняясь тонкой, почти детской руке. Пластик дрогнул, мутно и смутно обрисовав силуэт.

И, обозлившись на непонятно что, через время, сэттар уже давил тяжелыми шагами обшелупленные ступени лестницы.

Прячься, Лайса. Зверь вышел на охоту и ищет, кого бы поглотить…

Он вытащил ее из ванной — хихикающую, пахнущую мылом, восхитительно мокрую, с замотанным полотенцем головой.

— Пустите, — тонкие руки уперлись в велюровую ткань водолазки растянувшуюся на груди — Сама приду. Честно.

Еще бы не честно! Куда бежать отсюда, только если просочиться в сливное отверстие душа?

И верно, сама пришла. Войдя в зал, кивнула в сторону дивана:

— Мне сюда? Это здесь будет?

В комнате было полутемно, верхний свет погашен, только настольный светильник включен. Тирон посмотрел на Лайсу и присел на диван, смяв покрывало.

— Иди ко мне, — сказал он — И не бойся. Сейчас уже больно не должно быть. Вроде…

Девушка осторожно подошла, не зная, что нужно делать и боясь… Явно боясь, он чувствовал дрожь ее тела, хотя девчонка, хорохорясь, старалась не показывать этого. Тирон притянул ее к себе на колени и погасил лампу.

— Лучше без света. Да, Лайса?

— Как хотите, сэттар.

Уложа в постель, начал раздевать, стараясь делать это осторожно, хотя его тело требовало обратного. Благо, из одежды на ней был только теплый банный халатик и все, и под толстой тканью — худенькое нежное тельце, которое хотелось… разорвать в клочья. Или же источить поцелуями так, чтоб сама просила пощады или добавки. Халат полетел прочь, а Тирон резким движением развел в стороны ноги жертвы. У него перехватило дыхание от зрелища, которое предстало взгляду. В этот момент пожалел, что видит в темноте, даже полной — отлично. Невероятно горячо было смотреть, как раскрывается речной ракушкой средоточие ее наслаждения, покрытое сверкающими невысохшими бисеринками воды.

— Тугая, — простонал он, наваливаясь сверху и проталкивая пальцы внутрь ее тела — Тугая девочка, подожди, сейчас. Так хорошо, нет? Не нравится?

Лайса в ответ то ли всхлипнула, то ли вздрогнула, инстинктивно пытаясь свести бедра и освободиться от помехи.

— Не сжимайся, — велел он, двигая пальцами взад и вперед, задевая неотзывчивый клитор — Сейчас, подожди. Тебе целовали там хоть раз? Не баловались в интернате?

И опять грубость! Это не понравилось ни ей, ни ему самому. Да только вот Лайса ничего другого не требовала, а Тирон ничего другого не умел.

— Пару раз было, — начала она прерывающимся шепотом, отведя глаза и подчиняясь ласкающим пальцам — Но не особо… ой! Ааах!

Когда его раскаленный рот коснулся нежных, мягких губок, сошли с ума оба. От неизвестных ощущений, от пряной дикости происходящего. Захватив губами клитор, Дэннис жестко потер его языком. Комочек плоти немедленно отозвался дрожью, пальцы оросились робкой, скупой влагой. Девушка застонала и вцепилась руками в покрывало, сминая его.

— ААААХ!!! — крикнула она в потолок, выгибаясь навстречу.

Собрав волю в кулак, Тирон оторвался от нее. Но лишь затем, чтоб, дернув завязь брюк, выпустить наружу ноющий болью член.

— Не могу больше, — захрипел сэттар, продолжая ласкать нежные складки ее сути — Не могу… Сладкая девочка, давай, прими меня.