– Я НЕ ПОНИМАЮ, Я ЗДЕСЬ НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮ…

Это были немногие услышанные от него человеческие слова.

Кодекс делил всех на хищников и жертв и объяснял, почему хищник прав. Следуя этой логике, он был далеко не последним хищником, а я изначально был жертвой. Но чтобы пустить в ход свою правую, ему не хватило чуть-чуть уверенности. Жертва вела себя не совсем понятно, и не хватало одного шага, чтобы всё встало на свои места. С другой стороны, я понимал еще меньше, но точно знал одно: один неверный шаг в сторону предлагаемой «альтернативы» или «сотрудничества» – и завтрашний день будет страшнее, чем то, что происходит здесь и сейчас. Это очень помогало устоять на подгибающихся ногах.

Через двадцать с лишним лет мне будут пенять на слишком педантичное отношение к словам и букве договора, скажут, что я веду себя «как нерусский», – наверное, потому что слишком долго работал с немецкой компанией. Да нет, дорогие мои, свой самый наглядный урок о том, сколько может весить слово, я получил совсем не в Европе.

Да, я вообще-то о словах. Таких знакомых, что мы почти не задумываемся о том, как их понимает собеседник, полагая, что и так всё ясно. Когда приходится уточнить их смысл, эти слова вдруг могут стать страшно тяжелыми, скользкими, угловатыми, неподходящими. Незаметно, по частям и отдельным деталям, другой человек, следуя собственному пониманию правил, может сложить из этих слов твой кошмар.

Поэтому лучше начать наш разговор о Системе с чего-нибудь простого и понятного…

Начнем с правил, работающих в области рационального и объяснимого, – с тех, что при желании можно подкрепить исчерпывающими доказательствами. Речь пойдет о вещах очевидных и скучных, но у них есть преимущество – здесь можно найти нашу точку отсчета.

Вопрос о честности, точнее, о безопасности любой экономической операции, в которой участвуют хотя бы два человека, стоит начинать с понятного и ясного определения, что будет для обеих сторон считаться истиной или положительным результатом. И наоборот, надо определить минимальные требования, нарушение которых все однозначно расценят как твердое «нет».

Не претендуя на хронологическое изложение, на известных примерах набросаем общую схему: как находились инструменты для решения этой задачи и как они послужили основой для создания универсальных правил, действующих в условиях глобализации?

Пока люди договаривались о простом и понятном, в написании общих правил не было особой необходимости. Надо было сделать так, чтобы и покупатель и продавец одинаково увидели предмет сделки хотя бы в основных чертах. В качестве самого доступного орудия арбитража использовался эталонный образец. К примеру, на сезонной ярмарке, посвященной продаже шерсти, выбирался один тюк с «правильным» объемом и качеством. Торговалось всё, что было не хуже и не меньше образца, и оставалось только определиться с ценой. Если при этом кто-то пытался подсунуть товар хуже эталона, то с продавцом поступали со всей непосредственностью, свойственной Средневековью.

Когда речь заходила о сложных предметах, то их разбирали индивидуально, полагаясь на опыт, репутацию и тщательно оберегаемые профессиональные секреты, которые по факту могли оказаться фальшивкой. Математические инструменты для измерения и описания предмета сделки были еще не созданы, а какие-то из них остались под обломками эллинистической культуры, разрушенной слишком рьяными христианами. Еще не применялись метрические системы и почти не было расчетов, способных описать и повторить удачное решение. Перенести его с объекта на объект мог только его автор, да и то не всегда. Так, при строительстве первых готических храмов основой всего была палка определенной длины в руках архитектора, с помощью которой он отмерял «магические» пропорции, наработанные практикой. Пропала палка – считай, что пропал целый собор.

В XVI веке наступила эпоха географических открытий. Основным полем для технического соперничества стало море, а решающим аргументом – массовое строительство вооруженных парусников, которые помогали эти открытия использовать.

Никто не мог уверенно рассчитать водоизмещение будущего корабля. На берегу строился пустой корпус, и оставалось выяснить, на какой высоте в нем можно прорезать пушечные порты и настелить палубы. Скорлупа с распорками спускалась на воду, нагружалась, и потом, уже на воде, достраивался почти весь корабль. Залогом успеха была вера в наработанные на практике канонические пропорции и тайные знания, передаваемые от мастера к мастеру. Если кораблестроителю не хватало авторитета и самоуверенности, чтобы померяться ими с важным заказчиком, то ценой уступчивости были сотни человеческих жизней и потеря внушительных инвестиций. Так случилось с кораблем «Ваза», в постройку которого слишком активно вмешивался «Лев Севера» – Густав II Адольф. Король-полководец хотел много пушек, и он их получил – корабль отправился в первое плавание, дал из этих пушек салют, потерял устойчивость и пошел ко дну на глазах у публики. Зато у нас есть возможность увидеть в Стокгольме это чудо из 10 000 дубовых стволов, поднятое на поверхность четыре века спустя.

Прорыв произошел не так давно – только в XVII веке. Очень кстати вспомнили про Архимеда, Кеплер заинтересовался объемом винной бочки и нашел в ней интегралы, а Стевин нарисовал равнодействующие и ввел десятичные дроби… Догмы понемногу размывались, появлялись инструменты, которые собрал вместе для решения одной практической задачи англичанин Энтони Дин. Наглецу еще не было тридцати, когда он по чертежам рассчитал водоизмещение, определил положение палуб и прорезал борта у своего первого линейного корабля еще на стапеле.

Он рискнул и выиграл. При спуске корпуса на воду Дин в компании с Архимедом, Галилеем и Кеплером оказался прав. Сначала водоизмещение, а потом и другие самые важные характеристики корабля уже не надо было угадывать – появилась возможность их задать и рассчитать.

В Англии опыт сэра Энтони позволил спускать на воду почти готовые корабли, и в течение нескольких десятилетий этому примеру последовала вся Европа. Возможно, стало меньше шедевров и выдающихся образцов, но наконец-то желаемого стали добиваться более простым и логичным способом, который можно тиражировать. Один специалист мог повторить успех другого без слепого подражания, используя разработанную коллегой математическую модель. Расчеты стали рабочим инструментом, вытеснившим «магические» пропорции вместе с методом проб и ошибок.

Прошло два столетия, прежде чем человечество сделало следующий шаг и плоды прогресса стали доступными для широкого круга неспециалистов. В XIX веке распространение паровых машин сдерживало одно неприятное обстоятельство: ошибка, допущенная при изготовлении или в ходе эксплуатации, превращала агрегат в бомбу приличной разрушающей силы. У многих, кому нужна была энергия пара, не хватало ни времени, ни желания разбираться в тонкостях, а рисковать жизнью никто не хотел. Понадобился специально обученный человек, способный решить эту проблему.

Пионерами опять оказались англичане, а немцы быстро переняли опыт. Во второй половине XIX века только на территории будущей Германии за десять лет были созданы 43 независимые организации по инспектированию паровых котлов (DUV – Dampfkessel Uberwachungsvereine). Специалисты разработали наборы правил, или стандарты: как изготовить паровой двигатель и как убедиться в том, что именно так он и сделан. Объективное знание, доступное профессионалам, дополнили понятным набором условностей и контрольных процедур, которые надо выполнить полностью, чтобы получить подтверждение: ваше устройство – не бомба.

В этом случае производитель понимает, где он может попытаться сэкономить, но при этом знает нижний предел, установленный как для него, так и для конкурентов. И также знает, что его ждет, если он нарушит эту границу. Получив от эксперта подтверждение, что все сделано как надо, продавец может идти к покупателю. Выбор для покупателя тоже понятен: не хочешь рисковать – спроси независимого специалиста и заплати за собственную безопасность. Не хочешь платить – экспериментируй, но только сам, не подвергая риску других. А страховые компании сделают такой опыт очень-очень дорогим. Повторюсь, ничего лишнего, только минимальные, но обязательные требования, выполнение которых позволяет считать продукт годным и безопасным.