Регулус бросал короткие взгляды на отца, неторопливо пережёвывающего мясо перепёлки под ежевичным джемом. Мистер Блэк был болен. Его кожа приобрела странный серый оттенок, под глазами залегли глубокие тени. Регулус смотрел на него и начинал понимать, что над их головами витает сладкий запах смерти. Она пришла за Орионом Блэком, но пока не решалась войти в дом, только стучалась в окна.

«Я этого не допущу!» — пообещал Регулус, а вслух деловито произнёс, нарушая царившее безмолвие:

— Нет ли новостей от тёти?

— Есть, конечно, — с достоинством ответила Вальбурга. — Она прислала сову пару дней назад. Вернее, трёх сов, одной ей показалось мало. Приглашение на помолвку твоей легкомысленной младшей кузины.

Регулус изо всех сил постарался сделать удивлённое лицо.

— Там и на твоё имя, — сказал Орион, откладывая столовые приборы. — Акцио, приглашение!

Из коридора выпорхнул вычурный конверт.

— Конечно же, Друэлла не могла прислать ничего попроще, французское безвкусие, — проворчал отец. — Особенно теперь, когда Нарцисса вот-вот будет помолвлена с кошельком денег.

— Орион! — сердитым шепотом проговорила Вальбурга и недовольно поморщилась. — Малфои — чистокровная влиятельная семья! Очень достойная и… очень богатая.

— Кошелёк денег и есть, — прервал её муж и подмигнул сыну.

Регулус не сдержал улыбки, но под возмущённым взглядом матери мгновенно нацепил маску меланхоличной серьёзности.

— Несомненно, это приятное дополнение ко всему прочему, — сварливо сказала леди Блэк, надкусывая сочный персик.

— Как скажешь, дорогая, — Орион наклонился и поцеловал супругу в макушку. — Я немного отдохну. После обеда на меня всегда нападает сон, а потом, я надеюсь, ты расскажешь мне что-нибудь интересное о школе, Регулус.

— Конечно!

Мистер Блэк вышел из столовой, опираясь на каждом шагу на трость, и скрылся в коридоре, соединяющем столовую с холлом.

— Он снова пошёл в библиотеку, — проговорила Вальбурга. — В последние дни он всё время сидит там. Не понимаю, что он делает! Сколько можно корпеть над книгами? А что до помолвки Нарциссы… Девочку это страшно взволновало, хотя совершенно непонятно — почему, — мать откинулась на спинку стула. — Всем давным-давно было известно, что Люциус женится на ней.

Регулус кивнул, почти не слушая восхваления матери во славу величественной семьи Малфой.

Он разделял любовь отца к книгам, любил запах книжных страниц, чернил и пергамента. Он привёз для него томик, купленный в магазинчике Хогсмида. «Что хотят сказать нам руны?» Очередной набор головоломок и ребусов, отец обожал их разгадывать. Любовь к этому Регулус тоже перенял у него.

Когда тарелки опустели, и Кикимер начал убирать со стола, Регулус оставил мать отдавать указания домовику.

Он заглянул в щёлку приоткрытой двери в библиотеку и увидел повёрнутое к окну кресло, занятое отцом. Регулус осторожно приблизился и опустился на колени рядом со спящим. Дыхание Ориона было спокойным и размеренным. Заходящее солнце гладило его морщинистое лицо тёплыми лучами, и отец больше не казался больным. Регулус положил ладони на подлокотник кресла и опустил на них подбородок. Он смотрел, как кружится среди золотистых косых лучей пыль, и вспоминал своё детство: далёкие зимы, танцующие в декабрьском воздухе хлопья снега, смех брата и двоюродных сестёр, вкус имбирной коврижки. Он видел мать, такой, какой она была раньше. Её образ стирался со временем, но Регулус всеми силами возрождал его в памяти: её тёплое платье с высоким воротником, манто из соболя и, главное, искреннюю улыбку.

Регулус потёр слезящиеся глаза.

«Это от пыли, — сказал он себе, ощущая навалившуюся на плечи усталость. — Это всё проклятая книжная пыль».

Тени сделались длинными, а солнце стало красным. В библиотеке потемнело, и Регулус вздрогнул, когда отец неожиданно погладил его по волосам.

— О чём задумался?

— Ни о чём. Всего лишь одна загадка, которую я пытаюсь вспомнить. Ерунда, Маркус загадал.

— Загадка, говоришь, — Орион потрепал сына по щеке бледными пальцами. — Когда вспомнишь, обязательно поделись со мной. А теперь помоги-ка мне встать.

Регулус торопливо поднялся и едва не вскрикнул, ноги от долгого пребывания в одной да ещё неудобной позе затекли и сразу же подогнулись.

— Да ты, я смотрю, от меня не далеко ушёл, друг, — хрипло рассмеялся отец. — Давай, — он потянул сына за локоть, — как-нибудь доковыляем до гостиной.

«Это всё пройдёт. Отец поправится. Мы Блэки, и так просто не сдаёмся!»

Настольная лампа горела, и маленькая быстрая мошка влетела под её купол. Регулус видел, как она бьётся о внутренние стенки, видел её дёргающуюся тень.

— Ну расскажи мне о Хогвартсе. Каков он сейчас? Мы давно не шептались о твоих друзьях. Я не о Маркусе, а о школьных.

— Друзья, — Регулус закатил глаза, — я никогда не пылал желанием их заводить. Пожалуй, ближе всего к слову «друг» подходит Северус Снейп.

— Снейп? Не слышал эту фамилию раньше.

— Он полукровка, — сознался Регулус, затравленно посмотрев на отца.

— Ну и что же?

«И правда?»

— Хочешь загадку? — неожиданно спросил Орион.

Регулус, заинтригованный отцом, присел рядом с ним. Он вновь на короткий миг почувствовал себя маленьким мальчиком, проводящим вечера у камина.

Тогда Орион Блэк прочищал горло и начинал загадывать загадки, сначала совсем простые, потом посложнее. Сириус язык за зубами удержать не мог, выкрикивал ответ ещё до окончания загадки. Зато, когда попадалась такая, что нужно поломать голову, замолкал и нетерпеливо болтал ногами, ожидая, когда её раскусит Регулус. Даже дослушать длинное условие Сириус был не способен.

— Конечно же, да, — усмехнулся отец. — Сколько я помню, тебя всегда они волновали. Ну… слушай. Три волшебника собрались у реки, через неё не перекинут мост, но им нужно было попасть на другой берег. Один волшебник — чистокровный, все его предки были чисты кровью. Второй волшебник — полукровка. Его мать была маглой и жила на другом берегу. Третий волшебник, ты, наверное, уже догадался, — Орион улыбнулся, — был рождён маглами.

— Грязнокровка.

— Грязнокровка. Каждый из них наколдовал через реку мост. Вот тебе вопрос: чей мост был прочнее?

— Вопрос с подвохом? — Регулус нахмурился.

— Не знаю, — Орион пожал плечами.

*

В доме было темно, газовые лампы горели так слабо, что Регулусу казалось, будто он слепнет. Он едва видел собственные ноги, перешагивающие через ступени. Ему слышался чей-то шёпот, такой тихий, что невозможно разобрать слова. Внизу с первого этажа доносились звуки.

Бегущая вода. Всего лишь Кикимер, хозяйничающий на кухне. Слышно было, как он кряхтит и хрипло напевает «Котёл полный горячей и сильной любви».

Регулус увидел тянущуюся по полу полоску света, она пролегала от приоткрытой двери на втором этаже. Он побрёл на свет и толкнул дверь зелёной гостиной. Всю стену здесь занимало большое изумрудного цвета полотно с изображением семейного древа. Огромный герб и белые ветви, на которых вместо цветов и листьев с годами распускались лица Блэков.

На буфете стояла свеча, огонёк плясал на чёрном тонком фитиле, и в комнате странно пахло. Вальбурга сидела на полу. Свеча осветила её лицо, и оно напугало Регулуса больше, чем бледная кожа отца. Глаза матери отражали красный огонь, но при этом казались пустыми. В руке она сжимала волшебную палочку.

Регулус проследил за отсутствующим взглядом матери, и тут его сердце пропустило удар.

На месте, где должно было быть красивое улыбчивое лицо Сириуса, образовалось пепелище. Страшная чёрная дыра. Она ещё дымилась, и именно из-за неё в комнате было так гадко.

— Что ты наделала?!

— Мерзкий паршивый мальчишка! Ведь я желала для него лучшего! Он недостоин носить фамилию, — чётко сказала Вальбурга. — Если кто-нибудь из Блэков недостоин, его не должно быть здесь! Так заведено!

«Да она помешалась!»

Вальбурга поднялась, шурша юбками.