— Не надо. Мы уже уходим, — прошептала Гермиона.

Гарри не хотел уходить, но Грейнджер непреклонно тянула его назад.

Они отошли довольно далеко, и чуть сгорбленная фигура Батильды исчезла из вида.

— Мой дедушка ещё жив, представляешь? — скорее самому себе, нежели Гермионе сообщил Гарри, шагая сам не зная куда. Ему вдруг стало одиноко и тоскливо. Он был так близко к родному дому, но не мог войти внутрь, не мог увидеть лица родных, вообще ничего не мог.

На Годрикову Впадину давно опустилась ночь. Огни в домах гасли, но на улице было светло благодаря праздничной иллюминации.

Гарри ощущал страшный голод. Он ничего не ел с самого утра, если не считать жутковатый заказ в лавочке Аберфорта. Сейчас бы пригодились даже засахаренные ананасы миссис Уизли. Как же давно это было? А было ли?

Со стороны ближайшего особнячка повеяло луковым супом. Желудок Поттера будто учуял это и решил напомнить о себе. Ох, а какой волшебный французский луковый суп умел варить Кикимер! Ничего вкуснее Гарри не ел даже на обедах в «Норе».

— Нам просто не повезло, — сказала Гермиона.

— Если бы после каждого раза, когда я это слышу, давали монету, быть мне богаче Малфоя.

— Нам… надо позаботиться о ночлеге. Я понимаю, что «Кабанья голова» далеко не самое уютное место…

— Это слабо сказано.

— …но другого плана у меня нет. Ничего на ум не приходит.

— Я бы хотел отправиться на Гриммо.

— Что? Зачем?!

— Поесть суп.

— Извини? — вздёрнула брови Гермиона. — Гарри, ещё одна шутка — и я устрою истерику прямо здесь!

— А-а, — отмахнулся Поттер. — Не обращай внимания. Глупости лезут в голову. Но на Гриммо я, правда, собираюсь наведаться. Может быть, мы сможем застать Сириуса…

— Гарри! — закипела Гермиона. — Я уже объясняла тебе, что временные петли невероятно опасны и…

— Да знаю я! Знаю! Мы об этом сотню раз говорили. Там есть одно неприметное кафе на другой стороне улицы. Мы можем просто посидеть там и понаблюдать. Никому от этого не будет плохо, ведь так?

Грейнджер недовольно вздохнула.

— Так? — напирал Гарри.

— Если оно там есть. Это кафе, — пробурчала Гермиона, и лицо её вновь потемнело. — Этот мир отличается от нашего, не забывай.

— Я помню, но спасибо, что постоянно напоминаешь…

*

Кафе оказалось вполне приличным заведением и работало круглосуточно.

Гермиона чувствовала себя ужасно неловко из-за трансфигурированных из салфеток магловских денег и ёрзала на жёстком стуле.

— Брось! Лишний фунт не нанесёт непоправимого ущерба экономике Британии, — сказал Гарри, уплетая за обе щеки принесённые официанткой блинчики. На вкус они были ничего, хотя никогда не сравнятся с тем произведением искусства, которое на зачарованной сковороде творила миссис Уизли.

Сейчас у Молли полно хлопот — маленькие дети. Да ещё, по словам Артура, она подхватила какую-то волшебную болезнь из-за магической пены. Гарри представил маленькое кислое личико Перси и…

— Джинни! — воскликнул Поттер.

Гермиона подняла на него глаза.

— Она ещё не родилась, Гарри. И Рон, он… — она умолкла на полуслове.

У Поттера резко пропал аппетит. Почему же он не подумал об этом раньше? Его разум был так поглощён возможностями, представленными ему диковинным изобретением, украденным Теодором Ноттом, что он совершенно забыл о том, ради чего стоит всё оставить так, как есть. Джинни… Гарри затопило чувство стыда. Он не вспомнил о своей девушке ни разу за весь день! Немыслимо! Неужели последние события настолько выбили его из колеи? Кажется, нет. Он знал, что способен рассуждать вполне здраво. Но Джинни в этом мире нет… Неужели ему придётся принять это, смириться с этой ситуацией? Как сжиться с тем, что она осталась в прошлом, или в будущем… Как правильно? Гарри запутался. Наверное, Гермиона размышляла о том же, потому что на её лице отпечатались тоска и безысходность.

— Ты ведь хочешь попытаться их спасти? — спросила Грейнджер, сжав салфетку пальцами. — Твоих родителей, Сириуса, Дору…

— Мы могли хотя бы попытаться. Это такой шанс…

— Не знаю, Гарри, столько всего может пойти наперекосяк. Профессор Дамблдор это бы не одобрил.

— Однажды он сказал мне… что у меня горячая голова. А ты… ты, вроде как, меня сдерживаешь.

— Вот-вот!

— А ещё, что не надо жалеть умерших, — задумчиво произнёс Гарри, вспоминая фигуру профессора в тумане вокзала. — Надо жалеть живых, делать так, чтобы стало меньше искалеченных душ, меньше разбитых семей… Я не смогу жить, зная, что мог спасти их всех, но даже не попробовал, — уже не так уверенно пробормотал Поттер. — Потом… мы здесь, и на это уже никак не повлиять.

Гермиона слишком хорошо помнила выражение лица друга, когда тот хоронил Добби, стоял на продуваемом всеми ветрами кладбище над могилой Люпина — последнего из Мародёров. Грейнджер подыскивала возражения, но за минувший день так вымоталась, что не имела сил на препирательства. Да и зачем? Гарри прекрасно понимал всё сам.

— Давай, поговорим об этом утром, — примирительно предложил Поттер. — Сейчас у меня голова вообще не варит.

Он перевёл взгляд на окно и протёр запотевшее стекло третий раз к ряду. На другой стороне улицы стоял могучий особняк Блэков с покрывшимися инеем стёклами.

На фоне дома отражалась обстановка кафе, угрюмая физиономия самого Гарри и профиль задумавшейся о чём-то Гермионы.

Глаза Гарри медленно закрывались. Фонарь возле дома под номером 11 мигал, и Поттер моргал ему в такт. Внезапно что-то пошло не так. Фонари сдвинулись с мест и поплыли навстречу друг другу, сливаясь в одно пятно. Сон Гарри как рукой сняло.

— Гермиона!

— Что такое?

— Дом! Он пропал!

Они высыпали наружу и уставились на сплошную кирпичную стену между домами 11 и 13. Особняк Блэков растворился в воздухе.

— Это невозможно, — пробормотал Гарри. — Мы же посвящены в тайну Фиделиуса!

Гермиона пыталась сообразить, что же произошло у них на глазах.

— Погоди, — с присущим ей спокойствием сказала она. — Фиделиус наложил Дамблдор, когда Сириус позволил устроить в доме Штаб Ордена Феникса.

— Ну и?

— Но до этого особняк тоже был спрятан от волшебников целых тринадцать лет. Это минимум. Наверное, что-то произошло в доме прямо сейчас. Сириус что-нибудь рассказывал тебе об этом?

«Что-то произошло, — повторил Поттер. — Ну конечно! Отец Сириуса наложил на дом целую кучу самых заковыристых заклятий». Гарри вспомнил давний разговор с крёстным напротив гобелена с фамильным древом Блэков. Этот дурацкий прожженный гобелен целыми днями торчал перед глазами. Ни с одного предмета в доме Кикимер не убирал пыль так старательно.

— Сегодня восьмое января, — произнёс Гарри. Почему-то в голову настойчиво лезли вензеля и ленты с генеалогического древа благороднейшего и древнейшего семейства.

— Уже девятое, — поправила Гермиона. — День рождения профессора Снейпа, — добавила она машинально.

Выражение лица Гарри мгновенно изменилось с задумчивого на беспокойное.

— А ещё, Гермиона, день смерти Регулуса Блэка!

*

Вокруг каменных глыб внизу яростно пенилась вода. Небо стремительно светлело. Гермиона обхватила себя руками и пошатнулась. Гарри быстро схватил её под локоть и притянул к себе. Ветер на вершине отвесного обрыва казался убийственно ледяным, но аппарировать на камни Поттер не решился, опасаясь, что промахнётся.

— Осторожно! — завопил он, стараясь перекричать шум волн.

Гарри знал, что нужно делать, и Гермиона тоже. Она не произнесла ни слова, когда он с уверенностью посмотрел на неё, стоя напротив исчезнувшего дома, только кивнула в ответ. Им не нужны были слова, чтобы понять друг друга. Гарри опасался только одного — уже поздно, но надеялся, что успеет.

— Мерлин, какое жуткое место! — прошептала Грейнджер, ощущая, как по спине бегут мурашки.

— Самое жуткое ещё впереди, — сухо отозвался Поттер. — Садись и держись крепче!

Гарри сел на метлу, которую пару минут назад «одолжил» у кого-то из трактира Аберфорта, и помог Гермионе сесть сзади. Они резко оттолкнулись от земли. Метла рванула с места вниз. Солёные острые брызги полетели в лица.