— Странная женщина, — произнёс Сириус, в очередной раз поменяв местами гоблина, проверяющего монету на зуб, с гоблином, поглаживающим себя по объёмистому животу. — Я думал, она избавится от этих фигурок в первую очередь.

— Не вижу ничего необычного. Мама никого не впускала в твою комнату после твоего ухода, — сказал Регулус, — но это не мешало ей приходить туда самой и сидеть часами среди вещей. Это выглядело весьма жутковато, — пояснил он, уловив недоверие в лице брата.

Сириус посмотрел на него с любопытством.

— Готов поспорить, где-нибудь в запертом ящике её трюмо лежат открытки от Андромеды, — добавил Регулус, подняв глаза на очередную обгорелую дыру в гобелене, занявшую место миловидного девичьего лица.

— Да-а, — протянул Сириус, вытянув ноги. — Стоило получить смертельное проклятье, чтобы… — он покосился на брата, потом вздохнул.

— Захотеть сюда вернуться, — закончил тот вместо него.

— Когда за спиной стоит костлявая карга с косой в руках, и не такое придёт в голову, — невесело улыбнулся Сириус. — Начинаешь подмечать детали, на которые раньше и внимания не обращал.

Регулус скрестил руки на груди, почувствовав что-то неладное. Эти слова вызвали странное, неприятное ощущение под кожей.

— Как может столь отвратительный день так красиво заканчиваться? — хмыкнул Сириус и кивнул на окно, за которым солнечный диск опускался за горизонт. Над крышами магловских домов разлилась тёмно-вишнёвая краска, в которой словно перья феникса плавали золотые облака. — Сегодня я встретил одного человека, который утверждает, что учился вместе с Гермионой.

Регулус не ответил.

— Кто она? — вполголоса спросил Сириус. — Тебе не кажется, что мне пора узнать правду? Конечно, я могу и дальше делать вид, что не замечаю странности Гарри, осведомлённость Гермионы, оговорки, косые взгляды, твои недомолвки.

Регулус затаил дыхание, мысленно ухватившись за первую фразу, и пропустил все последующие слова мимо ушей.

— Что конкретно сказал тебе тот человек?

— Ты совсем меня не слушаешь, верно? Он представился, только и всего, — устало ответил Сириус. — Теодор…

— Теодор, — повторил Регулус, принявшись ходить кругами по гостиной. Это имя потревожило что-то в памяти. Он его знал, но не мог сразу вспомнить откуда.

— Может, ты дашь мне договорить? — возмутился Сириус. — Он вообще-то и фамилию назвал. Нотт.

Сердце Регулуса кануло куда-то вниз. Руки внезапно похолодели. Он подумал о Визжащей хижине на краю Хогсмида, о потайном ходе, скрытом за огромным щитом рыцаря. Он подумал о Маркусе — своём школьном приятеле, прогуливающемся под руку с девушкой возле замёрзшего озера, о рассказе Поттера, так и не попавшего на экзамен к Слизнорту, и об осколке хроноворота, что лежал где-то в недрах бисерной сумки. Гермиона. Нужно сказать ей. Немедленно поставить её в известность. Они с Гарри не одни.

— Он зачем-то ищет Гермиону, — сказал Сириус, следя за шагающим из угла в угол братом. — Попросил передать, что я его видел. Настаивал, мол, это очень важно.

— Он назначил ей встречу? — спросил Регулус, руки его при этом были глубоко засунуты в карманы.

Сириус кивнул.

— Да, завтра. Кто он такой, Рег? Мы оба прекрасно знаем, что никаких Теодоров среди Ноттов не наблюдается.

У Регулуса не было ни времени, ни желания искать подходящую отмазку. Оцепенение постепенно проходило, но на его месте острыми колючками прорастал страх. Предположения и догадки, одни хуже других, лавиной обрушивались на Регулуса. Он остановился и резко обернулся.

— Где и во сколько?

Обозлившись, Сириус ударил кулаком по столу, отчего одна из нефритовых статуэток подпрыгнула и опрокинулась набок. Если бы не проклятье, на борьбу с которым уходили почти все силы, Бродяга мог бы вскочить и вытрясти из Регулуса всё, что тому было известно.

— Чёрт возьми! Мне нужна правда, и я не скажу тебе больше ни слова об этом Нотте, пока не получу её. Откуда Гарри и Гермиона столько знают о крестражах? Почему ты им помогаешь?

— Это не моя тайна, — упёрся Регулус.

— Да наплевать! Не пытайся увести меня в сторону, — предупредил Сириус. — Сам подумай, ну кому я могу разболтать? Всё-таки мне осталось не так много времени.

— Прекрати!

— Но это так, Рег.

— Я пообещал… — выдавил Регулус, замотав головой. — Это долгая история.

— Поэтому начинай излагать прямо сейчас!

Он сдался.

Без всяких предисловий Регулус рассказал брату всё, что знал, не умолчав ни о маховике, ни о реальной личности Гарри, не будучи, впрочем, до конца уверен, что поступил правильно. За это время на улице совсем стемнело, и задумчивая фигура Сириуса скрылась в тени. По его лицу ничего нельзя было сказать.

Регулус прислушивался, ему казалось, что Кикимер или матушка стояли за дверью и жадно внимали его словам. Казалось невероятным, что за эти минуты никто не ворвался в зал, не выкрикнул: Хватит!

Он замолчал, с удивлением отметив, что большая стрелка напольных часов не обежала даже один полный круг с приходом Сириуса.

— Кому ещё известно об этом?

— Никто ничего не знает, кроме нас с тобой. Ни одна живая душа.

— Значит, ты погиб в пещере? — едва расслышал Регулус. Он и сам не мог в это поверить, когда Гарри Поттер решил записать его себе в союзники.

— Да.

— А я там… — Сириус замялся.

— Убит Пожирателями смерти. Я не узнавал подробности. Слишком тяжело. Мерлин, зачем мы говорим об этом?

— Ну и зря, — откликнулся Сириус. — Мне вот интересно, я бы обязательно спросил.

— Какая разница, если всё изменилось… должно было измениться, — хмуро сказал Регулус и чуть ли не с ужасом уставился на брата, внезапно согнувшегося от смеха.

Сириус стоял и упоённо смеялся, практически до слёз, а потом, как ни в чём не бывало, направился к обескураженному Регулусу и хлопнул здоровой рукой по его плечу.

— Звучит не очень обнадёживающе. Достаточно, Рег, остановимся на этом. Как обещал, баш на баш, — отчуждённо произнёс Сириус. — Семь часов. Станция Хогсмид, там Нотт будет ждать твою Гермиону, — он улыбнулся и вышел из комнаты, оставив младшего брата одного перед фамильным гобеленом.

Регулус поднял палочку, направил её на дату под своим лицом, замершим, похоже, на веки вечные на изумрудной ткани и, понимая, что ничего этим не добьётся, в который раз воскликнул:

— Фините!

*

В окне показались первые проблески зари.

Остановившись на пороге своей спальни и глядя на сидящую за письменным столом Гермиону, Регулус раздумывал, не стоит ли ему подождать: уж слишком сосредоточенный вид был у девушки, которую ему хотелось обнять больше всего на свете. Она старательно выписывала что-то на пергаменте, подпирая щёку левой рукой, поглощённая своей работой настолько, что не обратила внимания на Блэка, даже когда он подошёл ближе.

Регулус смотрел на неё, смотрел… и понимал, что ещё никогда не испытывал столько нежности по отношению к девушке. Ему не хотелось думать об этом, размышлять, почему именно Гермиона вызывала в нём такое тепло, подбирать какие-то термины-ярлыки, как это бывало раньше, и сравнивать её с другими.

— Надеюсь, это не прощальная записка, — сказал он, наклонившись к ней.

Гермиона вздрогнула от неожиданности. Лист пергамента свернулся и полетел на пол, но Регулус успел поймать его. Отточенная за годы игры в квиддич реакция давала о себе знать.

— Почему ты так говоришь? — спросила Гермиона, принимая свиток.

— Потому что ты сидишь в моей комнате и с видом заговорщицы усердно строчишь какое-то послание. Что я должен подумать, увидев это?

— Прости, — произнесла Гермиона, поднявшись. — Я нигде не могла найти чернильницу, а с помощью Акцио мне удалось приманить только пустые пузырьки.

— На вещи в личных комнатах не действуют манящие чары, — пояснил Регулус, притворяясь, что его хоть сколько-то возмущало это самовольное и в чём-то провокационное вторжение в комнату, где раньше к нему приходили лишь фантазии с её участием. Единственной мыслью, вертевшейся в тот момент в его голове, была мысль о том, что он может поцеловать Гермиону прямо сейчас, и она не отпрянет, не отвернётся от него, и нет нужды придумывать повод остаться с ней наедине, с трудом отдирая язык от нёба в попытке найти весомую причину, когда волнение почти болезненно стискивало мышцы.