— Как ты выжил? — неожиданно спросила Гермиона.

— Извини? — Драко захлопал глазами, сбитый с толку её вопросом.

— Я спросила тебя, как ты смог выжить после Фульмино тогда. Зимой. В Годриковой Впадине.

Драко усмехнулся, скривившись.

— Мой ответ тебе придётся не по душе, Грейнджер.

— Просто говори хоть что-нибудь, — устало откликнулась Гермиона. — Говори…

— Наверное, всё началось на Штормовой улице. Да, пожалуй, так и есть. Я убил там человека, — он сделал паузу, склонив голову набок, с любопытством ожидая, что будет дальше. Гермиона ничего не сказала в ответ на это признание, даже взгляд её не изменился, и Драко решил, что может продолжать. — Остальное ты видела сама. У Уизли неплохо получаются тёмные заклинания, впрочем, как и у Поттера.

— Ты говоришь о старом складе. Рон не знал, что ты мне помогаешь.

Драко прикрыл глаза, ища отклик в душе на её слова. Ничего. Может быть, дело в том, что душа его была здесь не вся.

— Знаешь, как происходит аппарация? Хотя, кого я спрашиваю, конечно же, ты знаешь. Любимица Уилки Двукреста.

Грейнджер сжала подлокотник кресла, и Драко перестал её дразнить.

— Материальная сущность, пространственная коллизия, «Правило трёх Н» и прочая ерунда. На уроках трансгрессии забыли упомянуть о том, что тело чуть-чуть, самую чуточку, исчезает раньше нашей души. Прискорбно, что выяснить это довелось именно мне, именно тогда.

— Что с твоей душой не так? — резко спросила Гермиона.

— С ней всё так, не считая того, что я понятия не имею, где сейчас её частичка.

Гермиона прикрыла глаза и откинула голову назад, ощущая, как прогибается мягкое кресло.

— У тебя есть крестраж.

— Видимо, да, — Драко не узнал свой собственный тихий голос.

Несколько минут они молчали, каждый думая о своём, пока Гермиона не нарушила тишину, повисшую между ними.

— Это должно быть что-то, что было тогда рядом.

— Я тоже так подумал, но… там было столько всего… любой булыжник, выбитый из стены, клочок бумаги, что угодно. Всё не проверишь, не разобьёшь мечом.

— Мечом? — изумлённая Гермиона открыла глаза.

— Можно, конечно, просто поджечь там всё адским огнём, но я как-то не спешу его использовать после… прошедшей ночи.

— Ты хочешь уничтожить его? — прошептала Гермиона, не веря своим ушам.

— Странно, что тебя это удивляет, — пожал плечами Драко. — Знаешь, вечная жизнь не для меня. И потом, есть эта книженция у Регулуса. Целый дневник со всякими тёмными чарами авторства Герпо Омерзительного, если вдруг захочется скинуть пару-тройку годков и помолодеть, — Драко натянуто улыбнулся, а потом добавил. — Прости меня.

Гермиона вскочила с кресла, и Драко резко поднялся со своего.

— Я и не поверила, — прошептала Гермиона, упав в его объятия. — Не могла поверить, что ты мог так поступить сам. Ты столько раз помогал, столько сделал для нас, для меня… я не могла поверить…

Они стояли в лучах весеннего солнца, всё ярче освещавшего небосвод. Драко крепко прижимал к себе Гермиону Грейнджер, и ему хотелось сказать ей что-нибудь, что-то сделать, признаться ей в том, что давно уже решил для себя. Но сейчас было не то время, не то место, и вряд ли когда-то они будут теми. Гермиона подняла глаза на Малфоя, словно хотела заглянуть в душу.

«Там только осколки, — с грустью подумал Драко. — Только одна часть». — Но он любил эту девушку всей этой маленькой или большой, он не знал, сколько в нём осталось, частичкой души.

«Скажу ей, скажу прямо сейчас», — убеждал он себя, внушая, что это просто. Три слова.

Гермиона хотела сказать ему что-то, разомкнув губы, но Драко не мог ей позволить сбить себя с мысли. Он наклонился и коснулся её губ. Драко почувствовал головокружительное облегчение, пугающую лёгкость и оглушающую пустоту. Грейнджер ответила ему с той же нежностью, положив ладони на его плечи. На этот раз она целовала его, и он был самим собой, и понимание этого растекалось согревающим теплом по венам.

Драко отвёл руки Гермионы и чуть отстранился.

Солнечные лучи золотыми полосками вытянулись на алых стенах уютной гостиной и каминной полке. От солнца какой-то похожий на заводную куклу предмет встрепенулся и зашагал, переваливаясь по полке, жужжа заводным механизмом. Драко взглянул в окно. Из окна Башни Гриффиндора открывался прекрасный вид, о котором он так мечтал, сидя в слизеринских подземельях, на озеро и окрестности школы, Запретный лес, далёкие горы и фиолетовые от цветущего вереска и полевых цветов холмы. Драко видел отсюда тот самый холм, где он бывал за прошедший год уже трижды. Осенью, в тот день, когда впервые назвался Симусом Данти. Зимой, когда ждал Грейнджер с ледяным цветком в руках, стоя под белым снегом. Весной, когда проводил её в Хогвартс по подземному ходу. Как же он хотел оказаться там с ней сейчас, подальше отсюда.

Гермиона молчала и тоже смотрела в окно на расстилающуюся весеннюю природу. Слишком зыбкую и ненадёжную. Ведь ещё вчера гремел гром, стучал по земле ливень…

Драко поджал губы и зажмурился. Три слова, но у него не было сил их произнести. Они опустились глубоко на дно его гордости под толщей сомнений. Но что-то сказать было нужно, она ждала.

— Всё будет хорошо, — проговорил Драко, и Гермиона сделала вид, что поверила.

*

Уилки Двукрест — работник Министерства магии, преподаватель курсов по трансгрессии. На курсах 1997 года очень хвалил Гермиону Грейнджер за отличные результаты и ставил её всем в пример. Обучал трансгрессии на основе «Правила трёх Н».

«Правило трёх Н»: «нацеленность, настойчивость, неспешность».

========== Глава тридцать девятая — Битва за Хогвартс ==========

Гермиона никогда не думала, что Макгонагалл способна так кричать. Ей и самой хотелось зареветь во весь голос, она даже попробовала, но собственная ладонь так крепко зажала рот, что это не представлялось возможным.

«Гарри не может быть мёртв, нет! Просто не может!»

Она была к этому готова, но видеть его тело… это другое. Совсем другое! У Гермионы не было сил смотреть на него. Она не могла заставить себя поверить в то, что её лучшего друга, мальчика, с которым она училась, росла, шутила, больше нет. Слезы душили её, но не могли пролиться, горло сдавило металлическим обручем.

Уцелевшие защитники замка вышли на крыльцо школы не для того, чтобы увидеть Гарри Поттера мёртвым, лежащим на руках у Хагрида. Не для того!

— Всё окончено, — торжествующе объявил Волан-де-Морт. — Клади его сюда, Хагрид, к моим ногам — здесь ему самое место! Ну же!

— Гарри Поттер мёртв! — закричала Беллатриса. — Мёртв! Мальчишка мёртв! Все слышали?! Его больше нет!

Гермиона пошатнулась, но стоявший рядом Дин Томас поддержал её.

— Гарри! — Джинни рванулась к Поттеру, но была остановлена Джорджем и Роном.

— Я победил его, — сказал Волан-де-Морт, — Мальчика-Который-Выжил. Как глупо это звучало, — он поморщился, сузив глаза. — Выжил… Ему всего лишь повезло в тот раз, но не сегодня. Он пытался сбежать. Он бежал из замка, но бежал медленно.

Беллатриса гадко осклабилась и захихикала.

— Это ложь! — раздались голоса в толпе защитников замка. — Ложь!

— Так или иначе, — продолжил Волан-де-Морт. — Я обещал быть милосердным. Сегодня пролилось слишком много чистой крови. Я вижу среди вас тех, кого не прочь был бы принять в число Пожирателей смерти, — он обвёл взглядом толпу. — Например, ты, мальчик, — Тёмный Лорд указал палочкой на Блейза Забини. — Я вижу на тебе цвета Слизерина. Или ты, мне знакомо твоё лицо, — кивнул Лорд в сторону Невилла.

— Невилл Лонгботтом, повелитель, — прошамкал Амикус Кэрроу, выйдя вперёд из рядов Пожирателей смерти, стоявших за спиной Волан-де-Морта. Его и Алекто освободили Пожиратели, когда штурмовали замок. — Позвольте мне убить его, мой Лорд.

— Ты слышал, Невилл? Видимо, ты доставлял моему другу много проблем, раз он так жаждет поквитаться с тобой, — усмехнулся Тёмный Лорд. — Лонгботтом? Знакомая фамилия. Уж не твои ли родители были мракоборцами до тех пор, пока разум не покинул их?