– Нет… нихрена. Ты полностью права. Да… так и есть… – говорил себе под нос курсант, внимающий новую мудрость, – В нашем полисе, хотя и не только в нем, во всем мировом укладе, человеку как будто не дают достичь внутреннего благополучия… потому что ты уже с рождения обязан служить городу… обязан гнаться за идеалом, потому что сам по себе ты якобы нихрена не стоишь. А будешь противиться, тебя тут же осудят и засмеют. Видимо, вы правы, наследие Хамару и Зоку преобразовалось в нестабильный синтез, который и сделал современную жизнь такой двоякой.

– Никто не обещал, что Вселенная будет тебе угождать полностью во всем, мой дорогой. Людям знакомо разочарование. Они проигрывали и думают, что жизнь несправедлива, оттого и бесятся, когда видят, что кто-то другой осмелился бросить вызов обществу и, несмотря ни на что, добиваться своего. Нужно развивать в себе внутреннюю свободу, чтобы не проломиться под их чудовищным напором. Но знай, Като, она придет. При постоянно перешагивании через себя, через свои страхи, она придет. Порой будет казаться, якобы весь мир идет против тебя, что он пытается тебя сломить, сказать, что ты не прав, а руки захотят опуститься… – продолжала все с большим и большим напором Виктория.

Остальные Хамару тоже зарядились невероятным энтузиазмом, а Като замер, его сердце билось, как бешеное.

– Хах! Расслабься! Я просто шучу над тобой. Мои последние фразы часто используют люди, которые считают жизнь жестокой борьбой. Наше учение, на самом деле, учит людей осознанности и понимаю того, что в этом мире события никогда не будут полностью удовлетворять твоим желаниям. Ведь если все будет по-твоему, что же останется делать мне? На внешние события действует слишком много факторов, и все эти несостыковки совершенно нормальны, более того, они прекрасны. Ведь всегда же интереснее смотреть фильм, когда сюжет в нем совершенно непредсказуемый. За свое внутреннее благоустройство Хамару привыкли отвечать сами. Ничего извне не должно его изменять без нашего разрешения. Главное – это всегда оставаться преданным своему делу и не сворачивать с пути. – Закончила Виктория, после чего наступила полная тишина.

Курсант собирался с мыслями, потоки жизни, посланные всем братством, начали свою работу в его голове. Прошло еще десять минут в полной тишине, в которой угли медленно теряли свечение, а редкие огоньки вспыхивали при попадании на костер капель жира с мяса. Это была интригующая, благодатная тишина.

– Я… я рад, что попал к вам ребята, спасибо. Вы вытащили меня из омута, в котором я бессмысленно существовал. Честно сказать, в глубине души мне всегда хотелось сбежать от прежнего образа жизни. Однако меня все еще пробирает тоска по дому и трясет от горя… но хочу сказать вам одно: хоть вы и те еще чудики, но всё равно, вы в сотни раз добрее и достойнее тех, с кем мне приходилось иметь дело раньше. Я совершил много всяких глупостей и неверных шагов, вредил людям и того больше… возможно, жизнь дала мне шанс все исправить. Для меня – огромная честь, видеть вас моими наставниками на этом верном пути.

Лица всех сидящих заискрились счастьем и добротой, слова Като прогрели душу каждого. Даже Юри стало стыдно за ее утренние выходки. Но особенно был рад Джет, который очень боялся, что курсант не будет уживаться с ними. Настали минуты тишины, Хамару глядели на багряные угли и расслаблялись.

Их посиделки продолжались, Нуриман размахивал картонной пластиной над углями, чтобы свечение продолжалось, Виктория вскипятила чайник и разлила всем восточный зеленый чай. Хлюпая по глоточкам согревающий лиственный отвар, Като разобщался на самые разные темы, в особенности у него интересовались новыми технологиями и инновациями в городе. Много и Нуриман поведал забавных историй. Оказалось, что они с Викторией прибыли сюда намного позже остальных, обосновались в убежище всего четыре года назад, но о своем прошлом не хотели ничего вспоминать. Говорили, что старая жизнь осталась за стенами банного комплекса, и посоветовали сделать тоже самое и Каткеме.

– Чем вы занимаетесь, когда вдоволь натренировались и заучились? – Спросил Като, глотнув ароматный чай.

– Сложно найти время на такие посиделки, как сейчас, ведь лучший отдых – это смена рода деятельности. Вот мы и сменяем постоянно физический труд на умственный, а затем наоборот. Но когда всё же минутка выдаётся, мы обычно пьем чай, курим кальян, играем во что-нибудь или смотрим телек. На самом деле много занятий можно найти в столь узких пространствах, даже в них весь мир открыт для нас, – рассказала Виктория, лежа на своем возлюбленном, который нежно гладил ей лоб.

– У вас есть телик?!

– У кого же его нет?

– Не знаю, ну вы же вроде против всякой техники, только медитируете да с природой сливаетесь. И откуда он у вас? – Обрадовался курсант, заметив, что мясо на вертеле от долгого жара приобрело золотистую корочку.

– Есть пару местечек, где можно старый хлам сцапать, – сказал Джет, обнимая заснувшую Юри.

– Есть приборы, которые губят природу и которые нет. Если инновация безобидная, то почему бы и не воспользоваться трудами человека. – Добавила Вик.

Из-за дождливой ночи и уставших углей, в комнатке начало холодать. Девушки начали крепче прижиматься к своим парням, а те машинально обняли их покрепче и достали пледы. Теплые накидки были просто сшиты из нескольких полотенец. “Вот почему их боевая одежда на складе показалась мне странной, они шьют ее из махровых полотенец, которых, видимо, в комплексе осталось в избытке. Потрясающая находчивость!”, – размышлял внимательный курсант.

Каткема при виде обнимающихся Юри и Джета очень удивился, потому что думал, что из-за слишком разных характеров данная парочка была несовместима. Затем он вспомнил свой плачевный опыт с Анной, от чего его аж передернуло. Пока Джет таял в ласках и объятиях, Нуриман поднял взгляд непоседы и заметил, что Като чего-то затих.

– Каткема, принеси, пожалуйста, еще пару полешек. Сделаем новый костерок ненадолго, а то меня и Вик в кромешной темноте точно не разглядишь.

Като захохотал и радостный достал несколько дровишек из-под печки. Разожгли новый костер, поленья заискрились и затрещали, языки пламени медленно охватывали волокна дерева, а от яркого свечения Юри аж пришлось отвернуть голову.

“Интересно, где же мы находимся, раз они не боятся дыма из трубы. Хотя все равно не скажут…”, – размышлял Чешуа, наблюдая, как теплота сжирает поленья. Чай хорошенько ударил ему в голову, от чего начало сильно клонить в сон.

– Ребята, а зачем вы оба носили маски на той облаве склада? Чтобы вас не узнали?

– Дело в том, что нас с Юри даже в базе данных города нет, не успели туда занести. Нас ещё совсем детишками Цейлань приютил. Эти гипоксические маски на самом деле сдерживают нас, не дают повысить нагрузку на организм.

– То есть вы ещё мощнее можете стать?

– Хах, если бы. Мы, как уже было многократно сказано, абсолютные бездари в использовании ручьев, поэтому физические параметры довести до совершенства не можем. Говоря простым языком, наше тело не может до конца приспособиться к серьезным нагрузкам: сердце бьётся как бешеное, кровь бурлит в жилах, мышцы горят, а дыхание невозможно успокоить. Тело может не выдержать таких колоссальных нагрузок. Гипоксические маски усложняют нам работу и, надев их, мы не можем превысить эту опасную границу. Также дополнительно появляется нужный стимул следить за дыханием из-за кислородного голодания. Нам элементарно будет становиться хуже заранее, но зато это далеко не так смертельно.

– Охренеть, просто чума, а где вы их берёте?

– Всё на той же секретной барахолке.

– Понятно, понятно. Конечно, вы очень круто в них смотритесь. Я в тот злополучный вечер сполна насладился вашей крутизной. Только, насколько я помню, простенькие они у вас какие-то, хотелось бы побольше дизайна, устрашающего такого, чтобы глаза уж точно на лоб налезли от ужаса.

– Да нет, это лишние. Простое и удобное устройство маски нас тоже устраивает. Ужас наводить нужно владением бойцовскими навыками! Ни к чему красоваться одеждой на поле боя, – высокомерно и наотрез отказался Джет.