— И это должно быть моей проблемой?

Я знаю, что когда он сказал, что не остановится, он имел это в виду. Я просто веду проигранную войну, но даже не хочу сражаться. Я надеваю маску. Убеждаю себя, что я этого не хочу. Мне просто.. нравится, когда он берет то, что хочет.

Это слишком аморально, не так ли?

Он ухмыляется мне сверху вниз.

— Ты делаешь это нарочно, не так ли?

— Я действительно чувствительная.

Я сжимаю бедра вместе, уже ощущая его растущую выпуклость.

— Но ты все равно хочешь продолжения.

Это не вопрос. А наблюдение.

— Ты немного дразнишь меня, не так ли, милая? — он играет с моим пульсирующим соском, заставляя мои веки закрываться. — Ты говоришь «нет» только для того, чтобы я заставил тебя подчиниться.

Я стону.

— Да...?

— О да... В глубине души ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, но это твоя извращенная версия игры в труднодоступную. Ты делала это с тем, с кем потеряла девственность?

— Н-нет. Только с тобой.

Его пальцы перестают скользить по моим соскам. Я приоткрываю глаза и обнаруживаю, что он наблюдает за мной, слегка нахмурив брови.

— Почему? — он спрашивает.

— Почему что?

— Почему ты делаешь это только со мной?

Я знаю только тебя в близком плане, придурок.

Вместо этого я пожимаю плечами.

— Я имел в виду это раньше. Я не остановлюсь.

Мне всегда нравилась его жестокая честность. Эйден человек без фильтров. Его эрекция увеличивается, и мои бедра напрягаются от обещания.

— Ты даже не будешь притворяться, что сделаешь это? — я спрашиваю.

— Хочешь, чтобы я солгал тебе? — его голова наклоняется набок, изучая меня. — Тебе от этого станет легче?

— Дело не в этом. Это...

Он держит мои руки в своих и рисует круги на ладони.

— Я не знаю, на что я способен, когда дело касается тебя. Хочется думать, что у меня есть границы. — его темные глаза скользят по моему лицу. — Но их нет.

Мой позвоночник резко выпрямляется.

Это та часть, где я бегу и прошу о помощи, разве нет?

Но правда в том, что я также не знаю, на что я способна, когда дело доходит до Эйдена.

Никогда не думала, что буду вкладываться в него до такой степени, чтобы страстно желать, но у него есть способ запечатлеться у меня под кожей.

— Я тебя пугаю, Эльза?

Он наблюдает за мной с маниакальным интересом, кладя мою ладонь на свой твердый живот.

— Нет, — тихо говорю я.

— Некоторые вещи никогда не меняются. — он усмехается. — Ты все еще ужасная лгунья.

— Это не ложь, — ругаюсь я.

Его бурные глаза впиваются в мои.

— Я знаю, когда ты лжешь, милая.

— Как?

— Ты выдаёшь себя подсказкой. — он стучит по моему носу, выражение его лица игривое. — Твой нос слегка подергивается. Тебе следует это выучить.

Это то, что он делал со всеми своими подсказками? Выучил их?

— Если я от этого избавлюсь, тебе не будет трудно понять, лгу я или нет?

— Мне не нужно знать, лжешь ты или говоришь правду.

— Как?

Должно быть, я чертовски смущена, потому что он смеется.

— Попробуй сказать мне что-нибудь, и я скажу, правда это или ложь.

— Я пришла сюда одна.

— Ложь. Я видел тебя с Рид. Попробуй что-нибудь, чего я не знаю.

— Это не весело, если я играю в одиночку. Как насчет того, если ты присоединишься?

Это мой единственный способ узнать о нем больше, и я ни за что не упущу этот шанс.

Я вздрагиваю. Он накидывает одеяло и обнимает меня, заключая в крепкие объятия. Я полулежу на нем, его ноги обвивают мои. Странно, как естественно ощущать себя в его объятиях.

— Ты первая, — говорит он.

— Меня удочерили.

Его глаза светятся чем-то неузнаваемым, когда он говорит:

— Правда. Но я уже знаю это.

— Хорошо. Твоя очередь.

— Я бы хотел, чтобы меня усыновили.

Я внимательно изучаю его, и его лицо не меняется.

— Правда.

— Ложь. — он ухмыляется. — Мне нравится, кто я такой.

— Да?

Не знаю, почему я думаю, что он лжет.

Логически, у него нет причин ненавидеть быть наследником King Enterprises, но в глубине души я думаю, что он... ненавидит. Во всяком случае, не так, как все от него ожидают.

— Теперь это вопросы? — он приподнимает бровь. — Вопросы мне нравятся больше, и я могу задать их первым.

— Почему?

— Потому что ты уже задала свой.

Я закатываю глаза. Позволить это Эйдену, чтобы он все переделал под себя.

— Неважно.

На секунду он кажется задумчивым.

— Почему тебя удочерили?

Я должна была ожидать этого вопроса, но это не облегчает ответ.

— Я родом из Бирмингема. Мне сказали, что там произошёл пожар. Я потеряла в нем обоих родителей, а тетя опекала меня и в конце концов удочерила.

На лице Эйдена нет той жалости, которую я обычно испытываю. Во всяком случае, он кажется расчетливым.

— Тебе уже говорили об этом. Как будто ты этого не помнишь.

Удивительно, как от него ничего не ускользает. Что еще более странно, так это то, что я хочу раскрыть ему все.

Эйден опасен и мог бы — хотел — использовать это против меня, но в данный момент мне все равно.

— Нет. Я не знаю, — говорю я. — У меня есть только фрагменты и маленькие кусочки. Это время похоже на гигантскую черную головоломку. Каждый кусочек так похож, что я даже не могу начать собирать все вместе. Печально то, что я даже не помню лиц своих родителей, и меня абсолютно устраивает, что я их не помню. Я такая ужасная дочь.

— Или, может, твой мозг сделал мудрый выбор. — его голос срывается. — Иногда родители не такие, какими они должны быть.

Я хочу спросить его, что он имеет в виду под этим, но выражение его лица замкнутое. Сомневаюсь, что получу что-нибудь, как бы сильно я ни настаивала.

Поэтому, вместо того чтобы нажать на его рану, я задаю вопрос, который преследовал меня в течение многих лет.

— Почему ты решил ненавидеть меня, когда увидел в первый раз?

Я не собираюсь приукрашивать это для Эйдена. Он был — и остается — моим задирой. Он разрушил мою жизнь в школе. Мое тело и разум могут быть непримиримо привязаны к нему, но это никогда не изменит того, что он сделал со мной.

Он смотрит на меня сверху вниз, но на самом деле не видит меня. Его серые глаза превращаются в бушующую бурю.

— Ты была призраком.

Глава 22

Призраком?

Я была призраком?

Моя голова откидывается на грудь Эйдена, когда я изучаю его черты и пытаюсь понять, шутит он или морочит мне голову.

Мне следовало бы знать лучше, раз он не шутит. По крайней мере, не в этом смысле. Его челюсть сжата, а густые ресницы обрамляют потемневший взгляд.

— Что это должно означать?

Я стараюсь казаться спокойной, но пульс учащается с каждой секундой, пока я не начинаю бояться, что он может это услышать.

— Ты не готова к тому, что это значит, Холодное Сердце.

Тот факт, что он использует это проклятое прозвище, может означать только то, что он держит меня на расстоянии.

Эйден не совсем замкнутый тип. Ему не стыдно признаться во всем этом дерьме в своей голове.

Однако я не настолько глупа, чтобы поверить, что он так легко откроет мне свою душу. Он прячет частичку себя за стенами своей крепости.

Возможно, я все-таки не смогу сбежать с его шахматной доски. Один должен находиться в батальоне, чтобы суметь свергнуть короля.

— Мне не нравится, когда ты меня так называешь, — говорю я, вырываясь из его объятий.

— Как называю?

— Холодное Сердце. Я не холодная.

— Хм, но это так. — он похлопывает себя по груди. — Ты такая холодная, что даже немного жалит.

— Что это должно означать?

Эйден перекидывает меня под себя и срывает одеяло. Дрожь пробегает по моим рукам, когда воздух касается кожи.