Роберт усмехнулся, но с лукавством посмотрел на нее.

— Что мне нужно — понятно, а что нужно тебе, дорогуша?

— Я подписываю те документы о передачи полномочий, только если ты летишь в Германию лечиться. Я знаю одного специалиста, шансов не так много, но они есть.

— Растешь, — усмехнулся Роберт, — я так понимаю, что в ином случае, документы ты не подпишешь.

— Правильно понимаешь.

— Кому отойдет больница, если я не подпишу все? — пока Голд раздумывал над сделкой, поинтересовалась брюнетка.

— Моему сыну.

— У тебя есть сын? — карие широко распахнулись от неожиданной новости.

— Если ты не знала, как делаются дети, могу просветить, — с некой издевкой сказал он.

— Избавь меня от этого, — Реджина брезгливо поморщилась. — Почему ты не рассказывал?

— Потому что уже много лет ты моя семья. А мой родной сын знать меня не желает, — печально пояснил он. — И правильно делает.

— Расскажи.

— Что тут говорить. До появления Коры в моей жизни, у меня была семья. С Милой я познакомился еще в юношестве, и первая любовь будоражит кровь, ты готов на без башенные поступки. Мы поженились вскоре, потом у нас появился Нил, — Реджина нахмурилась, услышав его имя, но отмела все догадки, — когда я уже работал в этой больнице, пришла Кора, все так быстро закрутилось, что я не заметил, как испортился мой брак. Потом Мила догадалась, был скандал, развод, — Реджина опустила свою руку поверх его, сжимая старческую ладонь, — я на тот момент не был так богат, а Кора встретила твоего отца, у него было огромное состояние, и она ушла к нему.

— А где Мила и Нил? — спросила брюнетка поникшего Голда.

— Они тогда переехали из Майями, я не знаю, куда.

— А как же вы столько лет с моей матерью здесь работали?

— Кора строила карьеру. Наши отношения были сугубо деловыми.

— А что ты чувствовал, приходя к нам домой?

— Нет, я не ревновал, если ты об этом… я приходил не к ней, я приходил к тебе, — встретился с ней взглядами, ласково улыбаясь, — я, когда только тебя первый раз увидел, такую маленькую, сморщенную, страшненькую.

— Что? — наигранно возмутилась она.

— Мне было слишком одиноко в этом мире, и ты, будто второй шанс. Я понял, что не могу злиться на тебя из-за поступка матери. И полюбил тебя.

Реджина не выдержала и, придвинувшись к нему, обняла его, чувствуя ответные объятия.

— Я тоже люблю тебя. За страшненькую я, конечно, обижусь, — оба рассмеялись, отстраняясь.

— А у Нила фамилия твоя?

— Нет, Кэсседи. Что с тобой?

Реджина открыла рот в немом вопросе и просто ошарашенно смотрела на Голда.

— Не может быть, — тихо вымолвила она.

— Реджина, что?

— Я с ним училась, и он ушел с последнего года, пожалуй, это все, что ты должен знать, — продолжая смотреть на Роберта большими глазами.

— Он сделал тебе что-то плохое?

— Не мне, и это мягко сказано, — провела руками по лицу. — Хоть бы это было просто совпадение.

До вечера брюнетка пролежала в полном шоке, она описала Голду своего бывшего одногруппника, и все сошлось, Реджина не знала, что ей делать. Она хотела найти его сына, но, узнав, кто это, была растеряна. Все, что она хотела, это врезать Нилу. Одно ее радовало, Голд согласился на ее сделку, и, пожалуй, это самая хорошая новость за сегодня.

В палату зашли с улыбками Киллиан с Эммой, со стаканчиками какао и булочками с сахаром. С довольными рожами сели рядом, пока Миллс обиженно смотрела на них.

— Сволочи, пришли меня дразнить.

— А как же? А ты, Миллс, свой супчик ешь, — Реджина сверкнула на Джонса взглядом и брезгливо поморщилась от тарелки супа, стоявшей на тумбочке. Уж лучше помереть от голода, чем питаться больничной едой.

— Вот вы заразы эдакие.

— Мы знаем, — прожевывая, улыбнулась блондинка.

— Свон, ты ужасная подруга, — скрестила руки брюнетка и надула губы.

— Охренеть! —Эмма аж подавилась какао от такого заявления, — мне влетело от Локсли, влетело от Голда за скрытие операции работника больницы. И я плохая подруга!

Миллс отвела глаза при упоминании Робина, и друзья это поняли, переглядываясь.

— Что, больше не приходил? — задал вопрос Киллиан.

— Нет. Отвезите меня домой! — заскулила брюнетка. — Я не хочу тут лежать в одиночестве. Если я ему не нужна, пусть идет к черту. Отвезите.

— Миллс, тебе вставать можно только через два дня. О чем разговор? — недовольно сказала блондинка, хотя она ее понимала.

— Отвезите или я сама уеду!

— Ну хочешь, я с тобой останусь ночевать тут? — спросила явно уставшая блондинка, ведь она уже третьи сутки работает.

— Я хочу домой! — Реджина начала вставать.

— Никуда ты не поедешь! — все вздрогнули от неожиданности, Локсли стоял в дверном проеме и прожигал Миллс взглядом. — Ребят, выйдите, пожалуйста, мы поговорим.

Реджина упала на подушки, закрывая глаза и раздраженно вздыхая. Меньше всего она хотела его сейчас видеть.

— Ты мне муж или кто, чтобы командовать мной?

Коллеги, переглянувшись, все же покинули палату, перекрестив брюнетку на всякий случай. Хотели остаться в коридоре, но, после взгляда Локсли, решили уйти.

Робин сел на стул около кровати и посмотрел на брюнетку, что смотрела в потолок, наверно, там было что-то интересное.

— Прости меня. Я такой дурак, — Реджина удивленно перевела на него взгляд, она явно ожидала скандала.

Локсли смотрел с сожалением, явно корил себя за поступок.

— Прости меня пожалуйста, — придвинулся ближе, беря ее холодную руку в свою теплую ладонь. — Я поступил ужасно.

Реджина закусила губу, не зная, что сказать. Она все видела по его глазам, как сильно он раскаивается. Она, наверное, так же бы поступила в его случае.

Робин наклонился, оставляя поцелуй на ее лбу, вызывая улыбку, и встретился взглядами.

— Ты что, плачешь? — брюнетка увидела слезы в его глазах, свободной рукой погладила его щеку, щетина неприятно колола нежную кожу. — Из-за меня?

— Я себе места не нахожу, — нежно поцеловал ее пальчики на руке, — я, как только узнал, сразу вскочил и первым рейсом сюда. Реджина, ты первая девушка в моей жизни, за кого я так переживаю… я сегодня поговорил с Голдом, и он объяснил мне, почему ты хотела все скрыть, твоя мать…

Реджина закивала головой, больше не сдерживая слезы. Уткнулась ему в шею, обхватывая сильные плечи руками.

— Прости, — всхлипнула.

— Все хорошо, малышка. Все хорошо.

— Поехали домой?

— Домой только на ручках, — отстранившись, сказал он, — тебе пока нельзя вставать.

— Согласна на ручках. Только найди мою одежду, а то в больничной сорочке я не хочу светить свою попу, — оба рассмеялись, сталкиваясь лбами.

— Я вроде говорил, что дикий собственник, и никому не позволю на нее смотреть.

— Эх, такая красота лишается внимания.

— Миллс, — рассмеялся Локсли, захватывая губы в сладкий плен. — Я тебя обожаю.

— Я сама себя обожаю. Иди сюда, — притянула за ворот рубашки его, вторгаясь в рот своим язычком.

***

Эмма без стука заходит, отвлекая Киллиана от заполнения отчетов. Его взгляд от скучающего меняется на удивленный, слегка ошарашенный и похотливый. Свон внутренне ликует. Голубые глаза поднимаются от изящных ножек, облаченных в черные босоножки, на высокой шпильке, надо сказать спасибо Реджине, только как она на них ходит, ничего себе не ломая, Эмма еще не поняла. Киллиан медленно поднимает голову, осматривая стройные бедра, шумно сглатывает, когда доходит до красного платья, чья длина непозволительно коротка. Оно облепило фигуру блондинки, словно вторая кожа, и подчеркнуло все, что нужно. Джонс откидывается на спинку стула, поправляя майку, будто его начали душить, и встречается с ней глазами. Зеленые лукаво блестят в полумраке помещения, белокурые волосы ниспадают на плечи легкими волнами, а цветочный аромат Эммы уже заполонил весь кабинет.

— Доктор Джонс, не желаете сходить со мной в бар? — слишком томно это произнесла Свон, слишком.