— Понятно, ты уже в курсе, — раздраженно произнес Голд, отводя глаза.

— Она только мне сказала. Мы в отношениях.

— Вот как, — вскинув брови, Роберт вернул удивленный взгляд. — А она в курсе твоего секрета?

— Еще нет, мне нужно время, — виновато поджал губы.

— Если хоть одна слезинка у нее упадет из-за тебя, я тебе все кишки вырву, я понятно объяснил?

— Предельно.

— Как только очнётся, дай знать. — не дождавшись ответа, побрел в свой кабинет.

Локсли зашел в палату и, приставив стул к кровати, взял брюнетку за руку, поглаживая большими пальцами. Она должна очнуться через два часа. Робин до сих пор помнит звонок Киллиана ночью: «У Реджины операция, приезжай». Никаких объяснений, ничего. Локсли, как угорелый, подскочил, собирая вещи и заказывая билет на первый же рейс. Весь полет он просидел, как на иголках, гадая, что случилось. Он, казалось, впервые испытал такой животный страх, съедающий изнутри. Она такая маленькая, хрупкая девочка, ее хотелось окружить заботой и нежностью и не отпускать. Локсли целовал ее холодную ладонь, сдерживая слезы. Она за такой короткий промежуток времени стала ему дорога. Он влюбился в ее невозможный характер, острый язык и этот озорной блеск в глазах. Чем больше она снимала масок, тем сильнее притягивала к себе.

Сколько Локсли так провел, он не знал, но примерно прикидывал, через какое время она очнётся. Ее ресницы чуть затрепетали, брови сдвинулись, тонкие пальчики сжали его большую ладонь, и она открыла глаза. Секунда, они смотрели друг на друга, ее карие удивленно расширяются. Реджина подалась вперед.

— Тихо, тихо, лежи, — руками опускает ее за плечи и смотрит в немигающие глаза.

— А… ты откуда? — мямлит она. Робин садится на кровать, беря за руку.

— Из Нью-Йорка, — шутит он.

— А что ты так рано? — громко сглатывает и видит слезы в глазах. Осознание приходит в следующую секунду. Он переживал за нее, и чувство стыда накрывает моментально.

— А что, не рада? — оба взволнованные, напуганные смотрят друг на друга.

— Рада, — тихо отвечает она.

— Может, ты мне уже расскажешь? — хочет обнять ее, поцеловать и прижать к себе, но он сдерживается. Он злится, что она не сказала ему и решила все скрыть.

— Кто тебе сказал? — приподнимается на локтях, морщась от боли.

— Ляг я сказал, — громче обычного говорит он, и она повинуется. — Я, видимо, последний об этом узнал. Ты обалдела?

— Я… хотела…

— Хотела она.

Дверь в палату открывается, и их беседу прерывают входящие Эмма с Киллианом.

— Реджина, ты как? — спрашивает блондинка.

Робин, не посмотрев на них, заявляет:

— Дверь закройте с той стороны, — брюнетка вжимается в подушку от его холодного тона и не отводит взгляд.

— Робин… — что-то хочет сказать Джонс.

— Уйдите отсюда! — врачи переглядываются между собой.

— Реджин, все нормально? — спрашивает Киллиан, и брюнетка кивает им. Они неуверенно покидают кабинет и остаются в коридоре на всякий случай.

— Вот так смотреть на меня не надо, — подняла палец вверх, — у меня была миома, — Локсли тяжело вздохнул, — Эмма все вырезала, все прошло хорошо. — Реджина морщится и закрывает глаза, начинает болеть низ живота.

Локли не выдерживает и, наклоняясь, соприкасается лбами. Его руки гладят ее плечи.

— Девочка моя, тебе больно? — целует ее в лоб, щеки, подбородок, нос.

— Нет, нет. — встречаются взглядами, и оба сдерживают слезы. — Все нормально. Только страшно было, — ее голос дрожит. Робин утыкается в ее шею, вдыхая любимый запах. — Я думала, не проснусь, умру там на столе.

— Результаты гистологии какие?

— Еще не пришли… сама жду, боюсь, — Робин поднимает голову, смотря в испуганные глаза, он уверен, его такие же.

— Все будет хорошо. Все будет хорошо… Почему ты мне не сказала? — принимает сидячее положение, игнорируя желание прижать ее к себе. — Что за глупые слова по телефону, что я ничем тебе не обязан?

— А зачем тебе переживать из-за меня? У тебя там свои дела, не хотела отвлекать, — Локсли как кипятком ошпарило от ее слов, он отодвинулся и отвернулся от нее, закрывая лицо руками и незаметно смахивая слезу. — Робин, — брюнетка дотрагивается до его плеча, а он смахивает ее руку, поднимаясь с кровати.

— Если мы вдвоем, значит это вместе. Поняла? — пронзает своими голубыми глазами. — Зачем тогда отношения? У меня просто ощущение, что ты мне не доверяешь.

— Я… Робин.

Он не слушает ее и выходит из палаты, не обращая внимания на коллег, и идет в понятном только ему направлении. Реджина зажмуривает глаза и закусывает губы от обиды, хотя она сама во всем виновата.

— Смотрите, кто проснулся. А то вопила: «Я не проснусь. Эта рыжая меня усыпит», — в палату зашли друзья, Джонс шутит и останавливается около ее кровати, Эмма садится к ней поближе.

Реджина, шмыгая носом, открывает глаза и слабо улыбается.

— Просто Аид сказал, он пока справляется без меня.

— Так и знал, что в раю от тебя отдохну, — улыбаясь, заявляет Киллиан, засовывая руки в карманы.

— Поздно, Джонс, я тебе уже место в аду по старому знакомству забронировала.

— Ты само коварство, Миллс.

— Кто ему сказал? — вспоминает брюнетка.

— Я, — спокойно отвечает Киллиан, но, увидев ее гневный взгляд, добавляет, — но, но меня просила Эмма.

— Сволочь, — возмущенно открывает рот Свон, — я попросила его, уже когда он позвонил, так что все равно он виноват, — по-детски тычет в него пальцем.

— Вот я, как только встану, обоим достанется, гады.

— Но первому-то Киллиану, он первый позвонил.

— Но тебе все равно достанется, — злорадно протягивает Миллс.

Джонс показывает Эмме язык.

— Детский сад, — закатывает глаза Миллс. — Уйдите с глаз моих долой, пока капельницу в вас не кинула.

— Подруга называется, вот и помогай ей, — протягивает Эмма, вставая с кровати. Реджина тянется свободной рукой к капельнице, и блондинка, поднимая руки спокойно выходит, следом, усмехаясь, выходит Джонс.

— Будешь буйной - вызову психиатра, — шутит Киллиан, закрывая дверь палаты.

— А я все же засуну ту шпильку тебе в задницу! — привстав на локтях, кричит Реджина, а Эмма косится на Джонса.

— Не смотри так, я тебе все равно ничего не скажу, — говорит брюнет, и Свон показывает Миллс кулак через стекло.

***

Полдня Реджина пролежала одна в своей одноместной палате. Она была человеком, который не может сидеть без дела, и данная ситуация была хуже пытки. Но больше всего ее беспокоил Робин. Она была зла на Киллиана, что он позвонил ему, но, взвесив все, поняла, что виновата сама. Ее обидел его уход, он даже не пришел к ней через пару часов. Миллс не хотела никого ни видеть, ни слышать, и просто лежала с закрытыми глазами. Она слышала, как дверь тихо открылась, слышала шарканье ботинок, но знала, это не он и, значит, нет смысла открывать глаза.

— Дорогуша, я знаю, что ты не спишь.

Реджина поморщилась, будто съела лимон, и открыла глаза. Голд стоял, опираясь на трость около ее кровати, и сверлил взглядом.

— А ты какими судьбами? —шутливо спросила она, но мужчина явно был не в том настроении.

— Ты не сказала мне, —холодный пронзающий тон.

— Заметь, я никому не сказала, — чуть приподнялась на кровати, тело неприятно затекло.

— Мне все равно на всех. Ты не сказала мне, готов поспорить, даже отец не знает, — сел рядом на кровать, продолжая буравить взглядом.

— Отец не знает. А тебя не хотела беспокоить.

— Не хотела беспокоить, значит, — протянул он, вскидывая брови, — Реджина, когда речь заходит о тебе, хочешь ты того или нет, я должен знать. Потому что ты мне не просто врач, не просто дочь Коры, ты у меня на глазах выросла. Как ты этого не поймешь.

— Прости, — поджала губы, опустив голову.

— Я надеюсь, больше такого не повторится?

— Нет, — коротко ответила Миллс.

Реджина молчала какое-то время, смотря на него, а потом выпалила:

— Я предлагаю тебе сделку.