Венесуэла. Каракас и морской воздух, от которого соль оседает на коже. Поэтому – прочь, прочь вдоль береговой линии, дальше на юг, через границы и сотни толпящихся на таможне людей.

До Боа-Висты и южнее – в самое пекло – взяв в аренду подержанный автомобиль и украсив темные кудри пестрым платком, подражая моде 60-х. А на бразильских базарах можно на ломаном португальском торговаться за сотню грамм муки маниоки1 и позже жарить ее с луком и бананами на топленом масле, обжигая пальцы и торопясь попробовать, потому что иначе весь путь – впустую. Потому что нельзя промотаться по Южной Америке больше трех месяцев и ни разу не приготовить фарофа2 самостоятельно.

– Когда ты вернешься, Лу?

– Вернусь? Я ведь не ловила еще меч-рыбу в «Белой Бухте 3 »!

И – сквозь горячую пудру песка и пыльные хлопья – вновь к югу. По протертой, испещренной линиями карте, по дороге, у которой не будет конца.

А дальше уж – как повезет.

***

Лу заглянула в бакалейную лавку, чтобы купить несколько бытовых мелочей, и тут…

У него кудри – чистая медь. А глаза темные, раскосые. И улыбка кипит матовой смолью.

У нее оливковая кожа и острый профиль. Губы – алый росчерк на смуглой коже, яркий акцент, маяк.

Они столкнулись на пороге бакалейной лавки. Два бильярдных шара на зеленом сукне планеты. Бум – и в разные стороны.

Для того, чтобы потом…

Когда-нибудь.

***

Аргентина. Провинция Магдалена. Субтропики. Все ближе к морю и все дальше от пыльных дорог. Кого занесет сюда просто так?..

– Мне – комната, – Лу чертит в воздухе домик и с надеждой смотрит на хозяина небольшой таверны, Тео.

– Что? – он хмурится. Робко протягивает бумажную салфетку.

– No… я… хм. Quarto? De nada4…

– О! – полные губы мужчины растягиваются в добродушной улыбке. – Да, да!

Сошлись на десяти долларах, ударили по рукам. Затем Лу с удовольствием проводили в небольшую, но уютную гостевую комнатку.

Жена Тео, Лаура, принесла чистое вафельное полотенце и пригласила на ужин.

У нее пестрое платье с алым кружевным подолом и мексиканский акцент, а еще она прекрасно говорит по-итальянски.

– За чем ты едешь? – спросила она, когда Лу осталась вечером на кухне, чтобы помочь с посудой. На столе, сервированном в этот вечер по особенному специально для Лу, уже стоял заварочный чайник и блюдо с  карамельными блинчиками.

– Хочу потеряться в аргентинской глуши.

– Дело гиблое. В наше время к любой лейке норовят приделать навигатор.

– Во всяком случае, я научусь хорошо готовить альфахорес5, – у Лу грустная улыбка. Тем не менее Лаура смеется, звонко и ласково.

А спустя сутки она провожает гостью. Собирает сверток сладкой выпечки и кладет сверху сложенный вчетверо листик с правильным рецептом.

***

– Взял тебе билет «Буэнос-Айрес – Рим». Рейс через неделю.

– Я в Чили.

– Что ты там забыла?!

– Пробую севиче 6 . Здесь – свежайшая рыба.

– Все таки возвращайся, Лукреция. Я встречу тебя в аэропорту.

Лу вышла в зал ожидания с рюкзаком на плечах и с пухлой поваренной книгой подмышкой. Навстречу ей шагнул мужчина в темном костюме.

Она мягко прижалась щекой к его груди и тут же отстранилась.

– Я привезла тебе магнитик, Винни.

– Тебе удалось попробовать стейк из меч-рыбы? – уголки тонких губ Винсенте дрожат от сдерживаемой улыбки. – Словно не видел тебя целую вечность!Настолько ты изменилась.

Лу сверкнула вишневыми глазами из-под слоя сурьмы:

– Со стейком не сложилось – я его безнадежно сожгла. Но капитан «Дельфы» поделился своей порцией.

– Они доверили тебе готовку? – изумился Винсенте. – Поразительно! Я рад, что в итоге пострадал только лишь твой собственный обед.

– Это оказалось традицией – сам поймал, сам и изволь… пассировать.

Винни расхохотался и направил Лу в сторону подземной парковки, проводил к машине и галантно открыл перед ней заднюю дверь.

– О, нет! Мое кресло – штурманское, – заявила Лу безапелляционно.

– Как я мог забыть…

В Риме после пыльных ветров Аргентины ей дышится легче и в то же время тяжелее. И за тонированным стеклом дома, улицы, скверы и переулки кажутся нарисованными – полупустые, залитые молочным туманом раннего утра.

– В кофейню, Лу?

– Давай лучше домой.

А дома Лу ждет букет незабудок, корзинка душистых лимонов и новые встречи.

– Я ошибся… Это не квартира номер двенадцать? – незнакомец стоит на пороге квартиры Лу, придерживая увесистую спортивную сумку и широко улыбаясь.

– Нет, – она готовится захлопнуть дверь перед его носом.

– Прости, – он прищуривает темные глаза. – Мы встречались раньше.

– Не думаю.

– Я запомнил тебя. В Аргентине. Вспоминай.

Лу подпирает плечом дверной косяк, смотрит внимательнее.

– Ты чуть было не сбил меня с ног на пороге бакалейной лавки!

Он опускает сумку на пол и протягивает руку с перепачканными краской пальцами:

– Поль.

– Лу.

У него безумный взгляд и родинка над верхней губой.

У нее горячая ладонь и всполох небрежно собранных кудрей.

– Я выставляюсь в субботу. Приходи. Тебе должно понравиться, – он передает ей помятую бумажку с витиеватой подписью. Леопольд Моро. Француз? Пожалуй, для нее это интересно. Она принимает.

– Что это будет?

– Это будет искусство.

Взгляд с вызовом – взгляд наживка. Взгляд мольба.

Ты действительно то, что я вижу перед собой, Лу?

Что ты видишь?

Приходи. И я все тебе расскажу.

Она не пришла.

Он ждал ее, вглядывался в толпу, в лица других женщин, но нужной не находил.

Презентация прошла как нельзя гладко. Приглашенные были под впечатлением, он сдержанно и скромно отвечал на их реплики и кивками принимал похвалу, хотя на сердце у него было не весело.

Не пришла – ну и что?..

Ничего, по сути. Или же все-таки – что-то?

Он ждал ее. Даже про себя решил, что она сможет стать талисманом этого вечера!

Глупости какие… Не хватало еще начать поклоняться языческим кудрявым божествам!

Но.

Но…

Выставочный зал был все еще полон, хотя близилось закрытие. Поль выхватил из толпы высокий силуэт Лу практически сразу, как только она вошла.

Она – это ожившая статуя, сошедшая с античных полотен сеньора. Она сплетена их линий, пластичный материал, и кажется, стоит коснуться – начнет плавиться. Ее пьедестал оставлен, она сошла с него своей гарцующей походкой. Идет прямо к нему. Улыбается.

Хорошо, Лу, улыбайся. А дальше видно будет.

– Ты припозднилась, – отметил с укоризной. – Не было любопытно?

– Я рассчитывала на индивидуальную экскурсию.

Она сказала это вслух? Ну конечно. Она вполне может позволить себе сказать банальность, ведь женщинам с такими глазами прощают и большее.

Она – набросок. Незаконченный шедевр творца. У нее красивый голос и красивые фразы, но каждую из них ты, читатель, наверняка знаешь наизусть.