Элька рисовала. Звук телефона отвлёк в тот момент, когда работа захватила, но ответить пришлось: это была хозяйка квартиры. Рассыпаясь в извинениях, она сообщила, что с будущего месяца вынуждена повысить квартплату, потому, что цены растут, а она и так долго держалась и не повышала. Эле нечего было ответить, кроме как «хорошо», хотя ничего хорошего в этом сообщении не было. «Ну, ты подумай! Повышать она решила именно сейчас, ни раньше, ни позже! Вот уж действительно, беда не приходит одна. Так, стоп, это ещё не беда, успокойся и работай дальше» – положив трубку, подумала Эля.
На следующий день и через день тоже, да что уж там говорить, все следующие недели, Элька проводила примерно так же. Писала, писала… Это можно было бы назвать «творческим запоем», и не хромай она на кухню по два – три раза в день, что бы готовить себе и сыну еду. Конечно, были и другие отвлекающие обстоятельства: пару раз она совершала путешествие Одиссея в поликлинику, иногда звонил Виктор, с ним Эля продолжала держаться вежливо, но на расстоянии, не зная как объяснить, что звонит он зря. Регулярно она отправлялась в интернет посмотреть, как там продаются её картины. Уверенность, что их «оторвут с руками» в первые же дни после размещения сайтах, растаяла очень быстро. Элька понимала, что-то идёт не так, через неделю она стала постепенно снижать цену, но тишина в эфире продолжалась. Пару раз ей писали, задавая вопросы о размерах, раме и других деталях, но продаж так и не было. Какой-то примерный внук, дай бог ему здоровья, позвонил и сказал, что он с удовольствием купит для своей бабушки этот пейзаж, а потом назвал цену, которая составляла стоимость холста под слоем красок. Эля не обиделась, решив, что он просто не в курсе.
Вскоре женщина начала нервничать: «Может, не там размещаю? Или плохо сфотографировала? Да что вообще происходит?!». Впрочем, трудности её обычно только подзадоривали. Как говорила когда-то на зачёте Ленка Бегунова: «Я – не я буду, если не сдам!», так и Эля дала себе слово, что продаст свои холсты, именно так, как хотела. Ну не может же быть, что бы её профессиональные работы были совсем никому не интересны! Когда беспокойство достигло предела, она решила, наконец, позвонить кому-нибудь из бывших однокурсников.
Женщина полистала телефонную книжку и нашла несколько номеров, тех, кто по сведениям пятилетней давности не уехал из страны и не приобрёл более прибыльную профессию. Ну вот, Серёжка Лажичев, уж если он не успешный художник, тогда я не знаю! В каждой институтской группе есть свои балбесы, попавшие в ВУЗ то ли по настоянию родителей, то ли вообще случайно. А есть ребята, которым, кажется и учиться-то здесь нечему, они блистают с первых занятий первого курса, и даже преподы смотрят на них с уважением, явно готовясь гордиться ими в будущем. Так вот, Лажичев был как раз из таких, безусловно подающих надежды. Примерно день Элька готовилась позвонить ему, продумывая разговор. Дело в том, что на скромную Эльку, Сергей внимания не обращал и запомнил её имя к концу института только потому, что не запомнить имя одногруппницы за пять лет – это признак дебильности, которой он не страдал. А за прошедшие с окончания учёбы годы, он, скорее всего, её забыл. «Да плевать!» – разозлилась она и набрала номер домашнего телефона: в их времена мобильных не было. На том конце долго не отвечали, наконец, гудки закончились.
– Аллё. Здравствуйте. Можно Сергея?
Ещё несколько секунд что-то трещало и шуршало в трубке. Эля ещё раз тихо повторила: «Аллё…».
– Нет его, – раздался на там конце хриплый, по всей видимости, женский, голос.
– А… где он? – от растерянности невежливо спросила Эля.
– …где он… – отозвалось хриплое «эхо», – в запое он…
Опять раздалось какое-то щёлканье, видимо телефон был неисправен, затем – гудки.
Элька растерянно смотрела на телефон, равнодушно замолчавший в её ладони. «Ну что ж, бывает…» – сказала она вслух, когда пришла в себя.
Тогда Эля решила позвонить бывшей старосте своей группы, Маше Кац. Она осталась работать на кафедре и, хотя сама была от бизнеса далека, по складу характера знала всё обо всём и обо всех.
– Ну что тебе сказать? – ответила по существу вопроса Маша, – продавать картины, можно, конечно. У кого-то получается. Тут надо знать на каких интернет-ресурсах размещать стоит, а на каких – пустая трата времени. Но что бы регулярно продавать картины за нормальные деньги, надо найти хорошие пути сбыта. С галереями сотрудничать, коллекционеров заинтересовать, «заграница нам поможет», опять же… Рынок произведений искусства перенасыщен, картины пишут все подряд сейчас… Как они говорят, «рисуют». Заработать на жизнь легче шкатулки «под Палех» расписывая. Правда. Там хоть рука должна быть поставлена. А вообще, тусуйся больше, задружись с галеристами какими-нибудь… это помогает.
Эля грустно обдумывала разговор с Марией. «Когда мне тусоваться-то? Да и не люблю я…» И снова, поставив вопрос о реализации на паузу, она погрузилась в творчество.
Денег становилось всё меньше, поэтому Эля начала продумывать пути решения проблемы с жильём на крайний случай. Вариантов, которые устраивали её хотя бы теоретически, было немного. Просить в долг она не любила, да и у кого? Попросить хозяйку не повышать квартплату хотя бы на время больничного? Опять это мерзкое слово «просить»! «Может мне ещё поплакать, пожаловаться на больную ногу?!» – с возмущением подумала Эля. Ей вспомнились годы, когда на улице было особенно много нищих, она каждый день шла на работу мимо сидящих в метро и на улицах грязных людях за чертой… принято говорить «бедности», но ей казалось «человеческого достоинства». Особенно много было женщин с младенцами на руках. Обычно Элька, ещё больше ускоряя шаг, подавала им на ходу несколько монет. Конечно, ей было жалко этих людей. Но иногда, глядя в их лица, она ловила себя на мысли, что денег в её кошельке не на много больше, чем в их стаканах, а это значит, что разница между ними в том, что они сидят, а она – бежит. И бежит целыми днями. Однажды, устало топая домой мимо нищенки с тёмным лицом и ребёнком у груди, Эля поняла, что ей самой было бы просто «слабо» так вот сесть. А той женщине видимо было так же «слабо», встать, побороться за жизнь с нищенской мафией, что-то изменить… У Эльки тоже не было своего дома и тоже был сын. И каждая из них не могла перепрыгнуть стену своего «слабо», одна – попросить, другая – побороться… Хотя, всерьёз Эля, конечно, не сравнивала.
Понятно, что ей было проще! В самом крайнем случае можно было вернуться к родителям, но она не хотела об этом даже думать. Родительский дом… На людей, которые дружно живут вместе с родителями, а тем более не хотят от них уезжать, Эля смотрела со смесью искреннего интереса и недоверия. Разве так может быть? Нет, конечно, изредка Эля приезжала в гости, поздравляла с праздниками, помогала, когда болели. Но каждый раз, пересекая порог, она как будто снова погружалась в своё детство, а это не было приятно. Не проходило и дня, как хотелось бежать. И если с отцом Элька всегда находила общий язык, то мама так же неизменно «напрягала». Да, это точное слово. Мама для Эльки никогда не было подружкой и сколько хочешь – начальником. Так было всегда, сколько ни пытайся вспомнить с чего это пошло, почему так повелось – нет мыслей, «белый шум» в голове. У Эли были десятки примеров взаимного непонимания с мамой, против пары добрых воспоминаний. С отцом – всё с точностью до наоборот, всегда – друг, всегда – понимал, разговаривал… Эля отогнала от себя сложные чувства к родителям и вернулась в «здесь и сейчас». Нет, я обязательно придумаю что-нибудь другое!
Остаётся кредитка… но это самый крайний случай.
Глава 4. Наташа – девушка мечты.
Прошёл почти месяц со дня перелома. Нога не болела. Эля уже мастерски овладела ходьбой на костылях, но доктор сказал, что теперь можно осторожно передвигаться и без них. Больничный близился к концу. Жизнь возвращалась на круги своя.
Однажды утром женщине приснился любимый сон, который время от времени повторялся с детства. Она летала. Даже не так, а вот как: она Умела летать. Никаких крыльев в таком сне у неё не было. А сегодня, по сюжету сна на ней были ещё и небольшие белые валеночки (действие происходило на севере). И вот в какой-то момент Эля – во – сне заметила себя как бы немного зависающей на землёй! С восторгом осознав это, она начала совершать телом микродвижения, похожие на то, как ведёт себя рыба в воде и стала набирать высоту! Она летела не очень высоко над каким-то лесом… Самое восхитительное было чувствовать, что поднимаешься в воздух и даже немного меняешь направление полёта по своему желанию. Не маша крыльями, не на какой-нибудь реактивной тяге и не по щучьему велению, а подчиняя тело единственно своей воле – продолжать лететь. Во время таких редких снов она чувствовала странную радость, связанную не с высотой как таковой и даже не со свободой, а с возможностью тела двигаться в такой непрочной основе, как воздух, опираться на что-то, чего по сути нет и при этом направляться куда-то своей волей. Сегодня ей не помешали лететь даже валенки… Элька проснулась с чувством глубокого удовлетворения, как говорил единственный «дорогой» генсек в её детстве.
