Войдя в полутёмный зал с мигающими лампочками и оглушающим грохотом когда-то популярных хитов, Эля вдруг всё сразу поняла. Народу было много, но основная масса пока столпилась в районе бара. Несколько, по всей видимости, завсегдатаев, отдавались ритму прямо на светящихся шашечках танцпола с огнём, который мог бы означать «последний раз в жизни». Некоторым танцующим мужчинам, похоже, было хорошо и без дам. Кто там оставался в полутьме за пределом освещённого красноватым светом центра зала – было не разглядеть, да особо и не хотелось. Эля решила побороться за этот вечер и не позволить ему расстроить её так же, как вчерашний жалкий «корпоратив». Возможно, это решила не она, а коньяк, но в данный момент они были заодно. Девчонки под предводительством Маргоши скорее всего подумали тоже самое, и отчаянно бросились в музыкальный поток, а звук действительно толкал и раскачивал грудную клетку, споря с сердцем. Через пару песен сообщницы отправились в туалет допить коньяк. После этого Элька вдруг совершенно поменяла своё мнение о происходящем, найдя обстановку тёплой, окружающих людей – красивыми, а песню Киркорова, исполненной такого глубокого скрытого смысла, что на секунду захотелось плакать. Она чувствовала себя прекрасно! Как рыба на танцполе или как рыба выброшенная… в воду… Ой, как невероятно красивая и высокая рыба которая бьётся в воде между двумя волшебными динамиками. Эльке казалось, что все взгляды прикованы к ней, и это вливало особый огонь в жилы. Вечер удавался на глазах! Он был великолепен! «Спасибо тебе, Маргоша, вот ты всегда меня понимала! Девочки, вот вы знаете, что мы с ней вместе с четвёртого класса! Мы такие подруги, что не разлей вода!». К их заводному кружку уже давно присоединились другие танцоры, и было действительно весело, когда Эля согласилась выпить ещё немного в баре. Да чего уж там, не так уж и дорого, не каждый же день…! И, это ж надо, самые заводные песни они пустили под конец! Услышав первые звуки своей любимой «Шизгары», Элька ни минуты не думая, вскочила на барную стойку, чувствуя, что сейчас её место на земле – только там! Охрана почти сразу подскочила и прервала Элькин звёздный танец, который непременно изменил бы весь мир к лучшему… Но в эти пару мгновений она чувствовала себя прекрасно!

Спрыгивая на пол, Элька ощутила резкую боль в правой лодыжке. Не придав этому значения, женщина хотела продолжить танцевать, но поняла, что не может наступить на ногу. Прошло минут десять пока до девчонок дошло, что с ногой что-то серьёзное. Ничего не понимающая Марго, подхватила Эльку под руку и увела, наконец, на сиденье у стенки зала:

– Что с тобой?

– Не знаю, с ногой что-то, может подвернула…

– Нафиг ты их вообще носишь, эти каблуки… уже не модно! Сейчас много разной стильной обуви…– досадливо бормоча, Марго хлопотала вокруг Эльки.

– …красиво… – пролепетала Элька и вдруг поняла, что напилась.

– Ты и так красивая. Толку то… – пробурчала Марго, она тоже была нетрезва и совершенно не готова к такому исходу вечера.

Две подруги из бухгалтерии быстро засобирались домой, советуя вызвать такси и ехать в травму.

– А где в этом районе травма? – Марго всё никак не могла собраться с мыслями. – Сейчас загуглю…

Первые позиции поиска отсылали в частные клиники и городские поликлиники, потребовалось время, что бы узнать нужный адрес.

И этого времени Эльке хватило, что бы погрустнеть, ещё не протрезвев.

– Ле-етний ве-ечер… Мар, помнишь такую песню? Я её очень любила… Такое отчаянье было в детстве, после танцев, когда меня Эдик Петров опять не пригласил, и мы шли по домам, вечер кончался, а я чего-то так ждала, а он не… Ты помнишь Петрова?

– Я смотрю, тебе полегчало, что ты про него вспомнила! Помню, конечно. Никогда не понимала, что тебе в нём нравится. Да ладно тебе, были и покруче времена! – оживилась Маргоша. – Помнишь, как эта крыса Прокопчук к тебе цеплялась после уроков? Вот чего ей было надо?! Дура какая-то…

– Да помню… Не, ну тогда просто страшно было, она же драться лезла, а мы с тобой от неё убегали. А Петров… понимаешь… тоска первой любви.

Марго продолжала искать адрес. Непонятно откуда рядом с ними появился ничем не приметный мужчина среднего роста в костюме тёмно-серого цвета.

– Вам помочь, девушки? – его голос звучал как-то слишком спокойно для вечера танцевальной лихорадки.

Встревоженная Марго охотно приняла помощь незнакомца:

– Да, вы не могли бы вызвать такси? Мою подругу нужно в травму отвезти.

– Я могу отвезти вас на своей машине.

Наконец адрес был найден. Мужчина, представившийся как Виктор, подал машину как можно ближе к входу в развесёлый Дом Культуры.

Марго принесла вещи из гардероба, Эля кое-как накинула пальто, снять туфли и переобуть сапоги – об этом она не могла даже подумать. Хорошо, что снегопада не было уже с месяц, и большая часть улиц оголилась асфальтом. Поддерживаемая подругой, подавляя стон при каждом приземлении, Эля допрыгала до машины, и почти упала на заднее сидение, притихнув на время. Затем, немного придя в себя, она позвонила сыну, чтобы не волновался и ложился спать.

В травме ждать пришлось долго. Пока Эля сидела, боль была не такой сильной и подруги тихонько болтали о том о сём. Виктор сидел немного поодаль, деликатно не мешая им разговаривать, совсем как приставленный охранник.

– Знаешь, Мишка недавно взял и изрезал ножницами свою выходную рубашку. – Вполголоса рассказывала Эля. – Любимую рубашку… Взял и ножницами разрезал карман на груди, такое незаметно не зашьёшь… Это его единственная приличная рубашка, и, кстати, дорогая! Я не понимаю, чего ему не хватает? Я же люблю его…

– Да это возраст такой, перерастёт… Ну а работа твоя как?

– Ну как? Я учителем никогда не хотела быть. Скучновато, платят мало. Дети, правда, забавные … есть талантливые. А бывают странные… и злобные… и напуганные какие-то. Ну и родители, конечно! Некоторым хочется сказать: «Вот вы косячите, а ваш ребёнок мучается»! Но я ведь тоже… не «мать тысячелетия». Вон, мой … рубашку режет…. Просто со стороны это как-то виднее. Раньше мне вообще казалось, что семья – это такой ад для бесправного ребёнка, и что детям было бы лучше, если бы родители развелись…

Марго посмотрела на Эльку странным, почти испуганным взглядом.

– Да ну! Ты чего? Не, так нельзя… У тебя родители такие хорошие! Я вот росла без отца, а мама знаешь, могла и чашкой в меня запустить, если что. Но всё равно я люблю её! Да и папу люблю, хоть я его в детстве мало видела, ну сама знаешь, но сейчас мы с ним лучшие друзья! И тёть Галя, его новая жена мне тоже нравится, и с братом дружу. Ну а как? Мы же родные!

Теперь Эля посмотрела на подругу тоскливым взглядом, но спорить не стала. Просто лень.

– А ты сейчас рисуешь? – спросила Марго.

– Редко. Вообще удивляюсь зачем я на Изо пошла? Что я там забыла?… – Элька грустно уставилась куда-то в угол коридора.

– Ну как зачем?! Ты же хотела… Знаешь что, а ты рисуй и продавай! У нас одна девка на работе, тоже рисует, так у неё цены за одну картину с половину нашей месячной зарплаты и даже больше и, знаешь что удивительно – покупают!

Так они шептались в тихом коридоре с белой неоновой подсветкой, ожидая когда освободится врач.

Наконец, рентген был сделан, лангета – наложена, больничный – выписан. Девчонки уже почти забыли о Викторе, который всё время мужественно сидел на расстоянии «только позови». Когда врачи наконец отпустили Элю с богом домой, их верный «водитель» не только подвёз, но и помог дойти до квартиры. «Можно ваш телефон?» – попросил, наконец, благородный рыцарь. Учитывая обстоятельства, и не имея ни одной причины отказать этому «святому» в его невинной просьбе, женщина устало продиктовала в коридоре свой телефон. «Я позвоню вам, можно? И… поправляйтесь», – тихо сказал он. В голове Эли пронеслось: «Ну, наверно, если я дала телефон, то позвонить можно! О, господи…», но сил у неё хватило озвучить только короткое: «Спасибо. До свиданья».