— Почему ты говоришь это мне, а не Глебу?

— А он к Сеславу побежит, да торговаться начнет. Испортит только все. А тебе я хоть душу успокою, а то непорядок в доме. Пылью серой все покрылось. Хоть завытирай ту пыль — она с места не сдвинется, пока сердца ваши не успокоятся. Хоть одному, да помогу, — домовой вновь сверкнул своими большими глазами.

Цель есть. Решение, кажется, тоже. Но что делать теперь? Как действовать?

— Ты говоришь, что самим нам просить нельзя. Но как? Что нужно сделать, чтобы этот леший сам помог Глебу? — поинтересовался я после минуты размышлений под пристальным взглядом домового.

— Чему быть, того не миновать. Судьба сама решит, то есть уже решила. Немного ждать осталось, случай сам представится. Да только мне уже было некогда. Пыль та серая уже везде была, ибо вы с Глебкой совсем в пучину погрузились, вот я и пришел, чтоб хоть тебя оттуда вытащить, коль обоих не могу.

— Прости. Я не знал, что мы можем как-то повлиять на тебя, — искренне извинился я.

Взгляд упал на холодильник, в котором стояла бутылка с чачей. Глеб же, кажется, говорил, что она стоит там именно для домового. Чтобы загладить вину, я достал бутылку и, налив полную рюмку напитка для духа, поставил прямо перед ним. Домовой хитро взглянул на меня своими насыщенно-зелеными глазами и произнес:

— А себе?

— С утра? По утрам пьют толь…

Выражение взгляда домового сменилось на недоверчивое, и я сразу осознал свою ошибку. Так вот что значит фраза: «Ты меня уважаешь?». А я только что чуть не проявил то самое неуважение. Исправляясь, я быстро достал из шкафа ровно такую же рюмку и налил точно столько же чачи и для себя. Домовой одобряюще улыбнулся и звонко чокнулся со мной.

Чача оказалось чертовски крепкой. Ни один виски даже рядом не стоял с этим напитком. В то же время она показалась мне вкусной. Правда. Терпкая, сладковатая и отдающая изюмом, виноградная самогонка сразу ударила в голову. Я сразу же поспешил присесть.

— Ну разве не чудо? — поинтересовался домовой. — Жил я когда-то в Тифлисской губернии, в Гори, так там чача была главным достоинством стола. Вот времена-то были!

— Ты жил в Грузии?

— А то! — дух взмахнул рукой и на столе тут же появились закуски. — Помню, сынок хозяев дома, маленький Йося после каждого застолья чарочку мне под шкафом оставлял. Вот не понимаю, как этот милый мальчик потом столько людей убил. Да ведь не своими руками — всю страну под себя подмял. Усищи еще такие отрастил. А ведь к богу шел, в семинарию поступил… Уф, Виссарион Иванович, отец его, не одобрил бы, да ушел рано.

Семен разлил по рюмкам новую порцию и мне не оставалось ничего, кроме как, поддавшись на провокацию, вновь удариться посудой и осушить ее.

— А потом что?

— А потом дом за домом. Мы же не лешие, что к своему лесу привязаны. Мы, домовые, и переезжать умеем. А потом батька мой, Аркадий Матвеич, помер, и уже я за Глебкой пошел. Хороший он малый, — язык домового явно начал заплетаться.

От такого отзыва от духа я невольно заулыбался. Глеб и правда очень хороший. Нельзя выразить словами, насколько сильно я его люблю.

— Ты Максимка, береги его, уж много больно он тяжестей перенес. Не дай Творец никому столько перенести. Баламошка эта, жена его, уж от нее я не ожидал…

Новая порция алкоголя была быстро разлита и употреблена по назначению. Во время того, как чача согревала горло, мне в голову забрался вопрос.

— Слушай. А ты сказал, что для возвращения магии Глеба нужен какой-то Всеслав. А других старых духов больше нет? — поинтересовался я, закусывая чачу терпким сыром.

Домовой не стал опускаться до закуси, он просто занюхал алкоголь рукавом.

— Отчего ж нет? Есть! Да только где их найти? Из стариков-то остались в основном лешие да водяные. Но рядом самый старый — только Сеслав. Да и кажется мне, будто старше него и нет никого из наших больше. Где ты еще найдешь духа, что до рождения людского рода сады в Эдеме охранял? — Семен смешно развел руки. — Ищи-свищи, а не доищешься. Батька мне мой рассказывал, что всех леших из рая на землю, да к магам отправили. А люди что? Рубят леса, а лешаки вместе с ними уходят. Вот и не осталось никого почти. Тут рядом один только Сеслав живой из старой гвардии и ходит. Да боюсь я, чай и его время вскоре придет.

Четвертая рюмка, а за ней и пятая. Сознание было готово отключиться прямо здесь и сейчас. Нет, это точно не из-за алкоголя.

— А хороший ты парень, Максимка. А коль со мной по-доброму, то и я ведь в долгу не останусь. Не много я могу, говорил тебе, что молод еще, — язык домового уже совсем заплетался, — да вот кое-то что умею. Дар тебе дам, Максимка, что с духами другими позволит разговаривать. И с лешими, и с русалками, и с чужими домовыми. Добрый ты парень, уважил меня, поэтому громогласно скажу, чтоб все слышали, что я тебя отметил. ТЫ ДОСТОИН!

Последние слова домового прозвучали настолько громко, что стекла в окнах задребезжали. Казалось, что город сейчас рухнет. От домового отделился совсем маленький пучок света, который тут же устремился ко мне. Не ожидая такого, я резко вздохнул и этот свет залетел вместе с воздухом. Почти ничего не изменилось, только появилось ощущение, что я стал всего на маленькую долю сильнее. Дар духа тут же смешался с моим собственным.

Дверь в спальню распахнулась и оттуда выскочил заспанный Глеб.

— Глебушка! — одновременно воскликнули мы с домовым.

— Что тут происходит?! — гаркнул мужчина.

Дух хихикнул:

— Подарок я твоему Максиму сделал. Тот же, что тебе в свое время сделал Сеслав.

— Семен Аркадич, ты хоть понимаешь, что сюда сейчас слетится вся нежить района, а вы оба в неадеквате?! — Гневу Глеба не было предела.

Как это не в адеквате? Я попытался встать со стула, чтобы убедить парня в обратном, но получилось плохо. Все силы ушли на то, чтобы не упасть на пол, а приземлиться обратно на сиденье. Домовой же пьяно хихикнул и замахал руками.

— Сейчас все исправим, Глебко! — заплетаясь, пробурчал он. — Сею пыль златую, да по ветру развеваю, крепятся стены под защитой моей. И враг не приблизится к жилищу вашему, ибо защита та крепка, как камень да железо.

Произнеся это, домовой растаял.

— Ох, не уверен я, что это поможет, свои заговоры с молитвами мешать. — Глеб покачал головой. — Радует только, что Семен Аркадич тебя принял за своего. Поверь, он не со всеми готов разделить свой любимый напиток.

Я улыбнулся. Кажется, мой парень сказал что-то хорошее. Это… хорошо.

Глеб подошел ко мне и, обхватив за талию, поднял.

— Горе ты мое луковое. Ну как ты умудрился так наклюкаться всего за час? — слишком уж нежно спросил он.

— А мы выпивали за знакомство, — тщательно выговаривая каждое слово, ответил я. — Ты представляешь, он знал Сталина!

— В курсе. Пойдем спать?

Я округлил глаза и яростно замотал головой.

***

Я выдохнул, пытаясь отогнать крайне постыдные воспоминания о том, как потом Глеб таскал меня по всей квартире, помогая накладывать хоть какую-то защиту от нежити.

— Ну так что? Сам догадался? — повторно поинтересовалась Рада.

— Птичка на хвосте принесла, — уклончиво ответил я, хитро взглянув на цыганку. — У меня сейчас нет цели обвинить кого-то из вас. Просто хочу попросить снисходительно относиться к Глебу до тех пор, пока мы не вернем его магию.

— Вы? Если уж у нас ничего не вышло, то почему ты считаешь, будто у вас получится? — Софья отложила бумаги и устало посмотрела на меня.

В последнее время эта девушка вела себя как-то слишком странно. Она постоянно избегала общения со мной наедине и даже перестала заглядывать к Глебу домой в свободное время. Причина такого отдаления не давала мне покоя, но спрашивать у Волкова было глупо.

— Ммм, Сонь, не обижайся, но ломать — не строить.

— Думаешь, ты знаешь больше, чем мы с Радой? У тебя же опыта — кот наплакал. Что ты можешь?

Бесит!

— Соф, я понимаю, что ты устала и не выспалась, но хватить зубоскалить со мной, хорошо? Если тебя что-то не устраивает, то можешь сказать прямо, а не гавкать из-за забора.